Ехавшие в карете выскочили наружу. Это были мужчина лет тридцати с изысканными манерами и необыкновенно изящно одетая молодая женщина чарующей красоты и приятного обращения. Путешественница сразу же бросилась к Перетте, которая не подавала признаков жизни.

— Боже! Что же случилось? — спросила она с живым сочувствием.

— Сударыня, — ответил Бравый Вояка, — это длинная любовная история. Девочка много выстрадала. Родители ее преследовали, и она решила покончить со всем сразу таким образом. Не окажись я здесь — не сомневаюсь, что тут бы ей и конец был!

— Бедняжка! — вздохнула незнакомка, склонившись к неподвижной Перетте, — такая хорошенькая! — Потом она добавила: — Перенесите ее ко мне в карету. Мы отвезем ее домой!

Бравый Вояка поднял Перетту и уложил ее в карете на подушки. Спутник дамы успел быстро расстелить на сиденье свой плащ. Взобравшись на козлы, Бравый Вояка объяснил кучеру, куда ехать. Через несколько минут карета остановилась перед домом пономаря. Каково было удивление папаши Магю, когда он увидел, что Бравый Вояка вылезает из кареты, держа в объятьях его дочь в совершенно мокром платье и без сознания.

— Ну, дела! — вскричал старый пономарь. — Да, кажется, ей захотелось отправиться на тот свет! Только этого не хватало!

Старый солдат твердым шагом, мимо него, вошел в дом и бережно положил свою ношу в глубокое кресло.

— Вот негодяйка! — ворчала мамаша Магю. — У меня от нее вся кровь в голову ударила!

Тут Бравый Вояка уже не мог сдержать негодования и закричал:

— Да замолчите же, наконец! Вы оба бессердечные чурбаны! Два чудовища! Если ваша дочь бросилась в речку, то потому, что вы ее до этого довели! Она была очень несчастна! Что, вы не видели, что ли, что она здесь задыхается, бедная птичка? — не давали ей вздохнуть, заперли ее в клетку! Ах, тысяча чертей! Был бы я на службе, вы бы узнали, из какого дерева сделана моя трость!

И солдат сделал жест, показывающий, как бы сломал о голову пономаря свою палку. Мамаша Магю, наконец, решилась обтереть лицо дочери платком, надушенным лавандой, а прекрасная путешественница старалась заставить девушку вдохнуть солей из своего флакона.

Через некоторое время Перетта начала приходить в сознание. Увидев склоненные над нею два незнакомых лица, полные сочувствия, а за ними родителей, она разрыдалась.

Магю, успокоившись, подошел к ней и заговорил:

— Ты, кажется, решила и нас погубить вместе с собой? Когда вся деревня узнает, что тебе вздумалось помереть из-за скверного бездельника, ты понимаешь, какой это будет для нас позор? «Ах, бедненькая! Ах, несчастная дочка пономаря…»

— Довольно! — закричал Бравый Вояка.

Но Перетта уже с трудом поднялась на ноги и ответила решительно и твердо:

— Если я захотела расстаться с жизнью, то это потому, что вы причиняли мне слишком много страданий! Больше я не могла!

От напряжения силы ее иссякли, она зашаталась. Путешественница подхватила Перетту, обняла ее и, шепча ей ласковые и ободряющие слова, усадила ее снова в кресло.

— Сударыня, — промолвила еще слабым голоском Перетта, — вы так добры! Скажите, кто вы?

— Меня зовут Фавар.

— Знаменитая актриса! — воскликнула дочь пономаря, всплеснув руками и вся зардевшись от радости.

Удивленная и польщенная тем, что ее имя известно даже здесь, в затерянном в глубине Нормандии селе, актриса продолжала, показывая на своего спутника:

— А это мой муж, господин Фавар.

Перетта в совершенном восторге пролепетала:

— Боже! Известный драматург!

Не менее польщенный, чем его жена, Фавар галантно поклонился деревенской девочке, потом обратил к жене взгляд, в котором светились удовольствие и любовь одновременно, и улыбнулся.

Супруги Фавар были молодожены. Они поженились меньше года тому назад, и их «медовый месяц» был в разгаре. Это был необыкновенно счастливый брак.

Мария-Жюстине-Бенуат Дюронсере уже довольно давно имела большой успех на сцене и как танцовщица, и как драматическая актриса, а ее муж пользовался широкой известностью как драматург. Он был любимым писателем госпожи де Помпадур и, благодаря покровительству фаворитки короля, пользовался расположением двора. Соединив таланты и сердца, они вместе приобрели еще больший успех и поклялись друг другу никогда не разлучаться.

Они возвращались из Гавра, где только что окончили целую серию успешных представлений, и неожиданно встретили на дороге юную крестьяночку, судьба которой сразу же заинтересовала их благородные души. Перетта была совершенно потрясена, оказавшись рядом с теми, кто для нее был воплощением театра, недоступным предметом мечтаний; она уже совсем забыла, что час назад хотела умереть. Дрожа в своем мокром платье, она с обожанием глядела то на восхитительную актрису, то на писателя. Жюстина Фавар была хрупкая женщина небольшого роста с тонкой талией, тщательно одетая в изысканный дорожный костюм; ее лицо освещалось огромными черными глазами, сиявшими из-под пудреного парика умом и добротой. Ее муж был мужчина лет тридцати с небольшим: у него было приятное, немного лукавое, приветливо улыбающееся лицо, и казалось, что из его уст непременно услышишь что-нибудь остроумное.

— Что же, малышка, — воскликнул господин Фавар, лаская доброжелательным взглядом свою поклонницу, — ты, оказывается, интересуешься театром?

— О, да, сударь! — смущённо ответила Перетта и восторженно продолжала: — Я так хотела бы стать актрисой!

— Пресвятой Иисус! Как ты смеешь говорить такое! — жалобно возопил папаша Магю. И пономарь с негодующим пылом — к большому удовольствию госпожи Фавар — объявил: — Она больше сидит, уткнув нос в книгу этого нечестивца Мольера, чем заглядывает в молитвенник!

— Она знает наизусть все роли из его комедий! — вставил важным тоном Бравый Вояка.

— Не хочешь ли прочесть мне что-нибудь? — попросила госпожа Фавар.

— О, да, сударыня!

И юная поселянка сразу же, так что ошеломленные родители не успели ее удержать, подбежала к старому сундуку, наклонилась и вытащила из-под него, из кучи тряпок, книжку, которую с торжеством показала присутствующим. Перетта объявила:

— Я могу прочесть всю роль Агнесы из «Школы жен».

— Мы слушаем! — возгласил Бравый Вояка.

Перетта с очаровательным простодушием спросила:

— Скажите, сударь, вы не хотите подавать мне реплики?

— Охотно, душенька!

Пока Фавар перелистывал книжку, Перетта отошла на несколько шагов, встала посредине комнаты и с уверенностью, удивительной для девушки, выступающей первый раз в жизни перед публикой — да еще какой публикой! — исполнила знаменитую сцену с участием Арнольда и Агнесы.

— Кошка умерла…

— Вот это новость!..

Родители Перетты были совершенно растеряны и мрачно молчали, но и они невольно поддались воздействию таланта и начали внимательно слушать. Бравый Вояка восхищенно теребил усы. Госпожа Фавар слушала с явным удовольствием — свежий голосок, точные интонации, которым молодость и очаровательная искренность придавали особую прелесть, делали исполнение замечательной мольеровской роли почти безупречным. И когда исполнительница, вдохновленная мыслями о своем дорогом Фанфане подошла к пассажу:

… Он говорил, что любит меня…

она вложила в него столько души, столько нежности и столько поэзии, что госпожа Фавар остановила ее, сказав:

— Не стоит продолжать, моя милая! Ясно, что вы просто созданы для театра!

— Этот полевой цветок, — воскликнул Фавар, — очень скоро расцветет и превратится в великую актрису!

Без ума от счастья, Перетта смотрела на родителей с торжеством победительницы.

Но мамаша Магю завопила:

— Вы не должны вбивать ей в голову подобные мысли!

— Уж лучше ей сразу же пойти в монастырь! — мрачно пробормотал пономарь.

— Если вы не дадите мне стать актрисой, — объявила возмущенная девушка, — я снова брошусь в реку!

— И имейте в виду, что она это сделает! — веско сообщил Бравый Вояка.

— Ах, да, сударыня, непременно! — сказала Перетта. И добавила умоляющим голосом: — Возьмите меня с собой!