– Хорошо, – сказал он наконец, когда собственное молчание уже начало ее тяготить. – Мне все равно надо привести себя в пристойный вид.

И все ее инстинкты опять молчаливо возрадовались тому, что она не может помочь ему нарядно одеться для Алмы.

– У капитана Чейни больше не найдется для вас лишней одежды. А как насчет ваших собственных вещей?

– Да, моя кольчуга требует внимания, иначе она окончательно заржавеет и потеряет гибкость. Но сколько я ни искал, в вашей конюшне не нашлось средства для полировки доспехов.

– Проклятие, опять состав для полировки брони кончился!

Джульетта прищелкнула языком, выражая не совсем ложное сочувствие, и покачала головой. Джеффри по-прежнему говорил так, словно у него не было никакого имущества, кроме кольчуги. Джульетта гадала, сколько ей придется притворяться, будто она понимает странные выходки Джеффри.

– Не волнуйтесь, Джульетта. Еще не все потеряно. У вас не найдется достаточного количества мелкого песка и уксуса? И большого мешка? Могу вас уверить, что я еще не забыл все, чему научился, пока был оруженосцем.

Большое количество уксуса? В это время года?

– Боюсь, что уксуса почти не будет, пока не созреют яблоки. А песок есть у реки.

– Одним песком мне никак не обойтись.

Его возмущенный тон говорил о том, что даже только что вышедший из пеленок младенец не стал бы предлагать такую бессмыслицу.

– Тогда, боюсь, вам придется обойтись тем, что на вас надето, – сказала она. – Отойдите от дома и вычешите сено из волос. И почистите одежду щеткой.

– И если я проделываю действия, приличествующие слугам, то смогу обрести пристойный вид?

Джеффри бросил на нее недоверчивый взгляд.

По правде говоря, Джульетта не думала, что Алме так уж важно, чтобы Джеффри привел себя в пристойный вид. Сама Джульетта не могла представить себе более привлекательного мужчину, чем Джеффри, несмотря на всю пыль и грязь. Она вообразила, как Алма лихорадочно жарит кролика, считая минуты, оставшиеся до прихода Джеффри. Джульетта вдруг пожалела, что у нее нет огромного мешка, уксуса и мелкого песка и что она не может весь остаток дня учиться у Джеффри обязанностям оруженосца. Интересно, может ли потерявший память актер использовать такие обычные материалы, чтобы отполировать свой кольчужный костюм?

– Да, вполне сносный.

Почему-то у нее пересохло во рту и голос стал хрипловатым.

– Я не смогу обойтись без вашей помощи, Джульетта. – Он смущенно пожал плечами. – У меня нет щеток для волос и для одежды.

Джульетта принесла свои, сознавая, что у нее нет оснований отказать в его просьбе. Однако она не намерена была ухаживать за ним, а просто вручила ему щетки и стала смотреть, как он приводит себя в порядок, отойдя по ветру подальше от дома. У него получалось неплохо – от одежды поднимались тучи пыли, волосы были приглажены энергичными взмахами щеток.

– У вас нет шнурка? – спросил Джеффри, когда поднятая им пыльная буря улеглась. – Есть смысл завязать волосы, – объяснил он, бросая на нее многозначительный взгляд, – на тот случай, если от меня потребуются немалые физические усилия.

А она-то решила, что в его планы входит всего лишь невинная прогулка! Джульетта молча порылась в ящике, который предназначался для хранения всякой всячины, и нашла там мягкий кожаный ремешок, который и вручила Джеффри. Он собрал волосы в свободную косу, отчего четкие линии его лица стали еще виднее. Глаза его казались более глубоко посаженными, чем раньше, и в них горело предвкушение того, что его ожидало.

– Я готов, – объявил он, удовлетворенно вздохнув. Да, он был готов.

– Теперь мне можно позвать Алму?

Когда Джульетта неохотно кивнула, он наклонил голову в ее сторону, а потом с необычайной легкостью повернулся. Запрокинув голову к небу, он еще раз покосился на Джульетту:

– Я привел себя в пристойный вид и теперь могу позвать?

Джульетта понимала, что его озабоченность собственным внешним видом должна была бы ее позабавить. Видимо, актеры всегда беспокоятся о том, чтобы выглядеть как можно лучше. Возможно, этот интерес возвещает близкое возвращение его памяти, а не свидетельствует о тщеславии.

Казалось, Джеффри не сомневался в том, что она скажет ему правду, так что ей следовало уделать над собой усилие. Она знаком велела ему повернуться, и он послушно сделал полный оборот, позволяя ей рассмотреть туго обтянувшую его мощные плечи домотканую холстину рубашки. На его широкой спине обнаружилось пятно.

– Вы пропустили одно место между плечами. Пробормотав слова благодарности, он попробовал посмотреть на участок, явно недоступный зрению.

– Я вам помогу.

Джульетта взяла у него одежную щетку. Сомкнувшиеся на ручке пальцы ощутили тепло, оставшееся от его руки. Она осторожно провела щетиной по пятну, но оно упорно не желало исчезать. Ей не обойтись без энергичной чистки. Стараясь больше не думать о том, как на нее подействует прикосновение к Джеффри, она положила ладонь на его плечо и наклонилась ближе. Сильные мышцы напряглись под ее пальцами, и она поспешно занялась пятном, изумляясь тому, как может течь кровь и как сокращаются мышцы в теле, которое на ощупь кажется нагретой солнцем скалой.

– Я пришел в пристойный вид? – осведомился он, как только Джульетта перестала его чистить.

– Да, Джеффри.

Вздохнув, она отступила подальше: ей хотелось, чтобы он поскорее ушел, и в то же время она не в силах была подавить слабую надежду на то, что он останется. Как только Джеффри уйдет с ее постоялого двора, ей надо будет устроить себе хорошую выволочку. Вдове Уолберн не должно быть никакого дела до того, что один из ее постояльцев хорошенько почистился щеткой, которую она ему дала, и отправляется с другой женщиной на пикник, главное блюдо для которого было добыто трудами Джульетты. Может, отчасти проблема заключается в том, что она разрешила Джеффри называть ее Джульеттой, а не мисс Джей? Когда он вернется со своего глупого пикника, ей надо будет настоять на том, чтобы Джеффри обращался к ней так же уважительно, как остальные жители Брода Уолберн.

– Ааллллммммммммааааааааа!

У Джульетты все еще звенело в ушах от неожиданного громкого вопля Джеффри, а тот втянул воздух в легкие и закричал снова, еще громче:

– Аалллмммммммаааааааааа!

Он стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока, и дышал совершенно ровно, несмотря на свой оглушительный крик. Вид у него был такой, словно он готов хоть целый день стоять на месте и орать имя Алмы. Джульетта стремительно бросилась к нему и довольно бесцеремонно зажала ему рот рукой, едва успев оборвать очередной крик.

Его глаза удивленно раскрылись. А потом его губы запечатлели поцелуй на ее открытой ладони.

От конюшни донесся приглушенный детский смех. Робби! Мысль о том, что за ними наблюдает ребенок, освободила Джульетту от необъяснимого паралича, во время которого ей казалось, что она держится на ногах только благодаря теплому, пульсирующему жизнью прикосновению губ Джеффри к ее коже. Она отдернула руку и быстро оглянулась на конюшню, а потом так же стремительно повернулась обратно к Джеффри, пытаясь понять, который из представителей мужского рода, позволивших себе чересчур много, больше заслуживает выговора.

В глазах Джеффри горело веселое озорство, а губы, которые только что обжигали ей ладонь, изогнулись в довольной улыбке. В эту секунду Джульетта не нашла в себе сил его отругать, хоть он и заслуживал всяческих порицаний. Она повернулась к тому мужчине, с которым легче было справиться.

– Робби Уилкокс, вылезай-ка из-за поленницы! Джульетта разгладила юбку на бедрах, чтобы скрыть дрожь в той руке, на которой только что был запечатлен горячий поцелуй. Но этим она лишь ухудшила дело: ей показалось, что она почувствовала, как след от поцелуя Джеффри прошел сквозь складки хлопчатой ткани и обжег ей ногу.

Робби неохотно вылез, так низко повесив голову, что почти уперся подбородком в грудь. Глубоко зарываясь в траву пыльными носами ботинок, он медленно пошел к ним.