Их путь пролегал между раскидистыми дубами. Через некоторое время жутковатая тишина священной рощи сменилась отдаленным шумом, который всегда возвещал о продвижении армии: топот тысяч ног, конских и человеческих, скрип перегруженных фургонов, позвякивание доспехов и сбруи, глухой рокот голосов. От города Лондона, направляясь прямо к замку непокорной Деметры, двигалась армия короля Эдуарда – развевающиеся вымпелы возвещали всем желающим полюбоваться, что сам король выступил против своих врагов. Как и доказывал рыцарь Джульетте, Энгус Ок отправил Джеффри именно туда, где он был нужен.

Джеффри почувствовал, как в нем гаснут последние искры надежды. Если король Эдуард ведет армию против этой валлийской выскочки, ее муж Джон может уже быть мертвым, а Джеффри д'Арбанвиль в глазах короля оказался неудачником. Более того, король безжалостно ударит по замку Деметры, считая, что она отвергла предложение о помиловании, поскольку не знает, что его верный рыцарь не смог доставить ей талисман вместе с королевским ультиматумом. И что еще хуже, король может, сам того не ведая, попасть в приготовленную Дрого Фицболдриком ловушку.

Ну, не для того он летал по времени туда и обратно, чтобы допустить подобное!

Обстоятельства жизни вынудили Джеффри д'Арбанвиля научиться прогонять из своих мыслей все, не связанное с непосредственной задачей. Душа человека далеко не всегда легко мирится с тем, что надо сражаться ради золота и славы. Можно сойти с ума, если позволить себе задумываться над тем, что может случиться с теми невинными людьми, которые поневоле оказались втянутыми в его действия. Чтобы не предаваться бессильному отчаянию, Джеффри должен был не уступать разрывающей ему сердце тревоги за Джульетту, должен был не думать о том, что она лежит на дне каньона, совершенно обессилевшая и беспомощная, а на ее зов, обращенный к любимому, откликается только многократное эхо, отразившееся от отвесных скал.

Рыцарь поклялся, что вернется и навеки останется с Джульеттой. И он это сделает – или умрет, пытаясь сдержать клятву. Но сейчас, хотя сердце Джеффри отчаянно протестовало, он должен отогнать от себя все мысли о возлюбленной и с верой в кельтских богов и христианских святых считать, что они сохранят ее, пока он будет заниматься тем, что поклялся исполнить.

– Иди за мной, как только сможешь, – посоветовал он Ариону, не сомневаясь, что верный конь найдет его след и придет к хозяину. А потом Джеффри двинулся в сторону передвигающейся армии и почти поравнялся с последними рядами, прежде чем кто-то из безмозглых олухов догадался бросить ему вызов.

– Говори, зачем ты здесь, сэр! – с издевкой спросил какой-то оруженосец, и Джеффри пришлось подавить боль, пронзившую его сердце при воспоминании о том, как он в последний раз слышал такой вопрос в теплой кухне леди Джульетты.

– Я должен немедленно поговорить с королем. Наедине.

– А я с удовольствием получил бы личное благословение от папы. Убирайся.

Оруженосец отвернулся.

От изумления Джеффри даже споткнулся.

– Как ты смеешь отпускать меня, даже не подняв шума? Кто твой господин, ты, низкорожденный болван? Неужели он не научил тебя постоянной бдительности, которую должен проявлять воин, чтобы обеспечить безопасность своего сюзерена? И не вздумай притворяться, будто сразу признал во мне союзника, поскольку ты явно не пытался быть со мной вежливым!

Оруженосец побагровел, но у него хватило совести смутиться.

Какой-то рыцарь, по мнению Джеффри, слишком поздно заметивший эту небольшую стычку, отстал от своих спутников и рысью направился к ним.

– Нас с тыла беспокоят крестьяне, Борегар? – окликнул он оруженосца, когда подъехал ближе, но тут же подался вперед, чтобы всмотреться в странную фигуру, стоявшую рядом с воином. – Ба! Д'Арбанвиль?

– Монфор! – отозвался Джеффри, приветствуя сотоварища, а потом, махнув рукой на оруженосца, теперь льстиво улыбающегося, осведомился: – Надеюсь, это не твой прислужник?

– Нет. Мой еще хуже. Помощники у рыцарей сейчас совсем не такие, как в те времена, когда мы сами ходили в оруженосцах. Вот и состояние твоих доспехов об этом свидетельствует, да, д'Арбанвиль?

– Немного поржавели, признаю.

– Немного? Да у них такой вид, будто весь этот месяц ты плавал в Ла-Манше, не снимая кольчуги. Может, именно поэтому отряды, которые разослал по стране король, не смогли обнаружить твою жалкую шкуру.

Джеффри вздохнул. В ярости Эдуард никого не желал слушать. Достаточно нелегко будет убедить короля в том, какую опасность представляет Дрого Фицболдрик, тем более нечего и надеяться, чтобы король поверил, будто Джеффри вынужден был задержаться в будущем.

– У меня есть для короля известия.

– Есть или нет, но что у него для тебя есть выволочка, в том я не сомневаюсь. – Властно махнув рукой, Монфор приказал злополучному Борегару: – Отдай своего коня сэру Джеффри.

– И еще, – заметил Борегару Джеффри, садясь в седло, – подожди моего скакуна. А когда поставишь Ариона в стойло, отчистишь мои доспехи от ржавчины, размышляя при этом о печальных последствиях, которые выпадают на долю тех, кто предается лени.

– Да, сэр, – ответил оруженосец.

– Не думаю, чтобы Эдуард обошелся с тобой так же легко, – заметил Монфор, когда они пришпорили коней.

Однако Эдуард, который не испытывал особого желания изгонять женщину из приграничной твердыни, принял уверения Джеффри в собственной верности и его сообщения о предательстве Фицболдрика, не вдаваясь в подробности относительно таинственного исчезновения рыцаря.

– Судьба нам улыбнулась. Я еще не избавил землю от Рованвуда, и в ловушку Фицболдрика мы попасть не успели. Обо всем этом мы поговорим позже, д'Арбанвиль. А сейчас ты можешь искупить свою вину, принеся мне голову Фицболдрика. – Король жестом отослал Джеффри в ночь. – Я желаю, чтобы этому был положен конец. По-моему, одному человеку, действующему самостоятельно, легче будет захватить этого супостата врасплох.

Джеффри наклонил голову в знак согласия, почувствовав наконец всю глубину королевского неудовольствия.

То, что он отправлен один в лагерь вооруженного неприятеля, смахивало на смертный приговор.

– Ну вот, мисс Джей.

Герман Эббот опустился на корточки у кровати Джульетты и вручил ей кружку с дымящимся кофе. Она сделала один глоток, но даже обжигающая жидкость не смогла прогнать холода, охватившего ее с той минуты, как она потеряла Джеффри.

– Поисковый отряд вернулся примерно пятнадцать минут тому назад.

– Сегодня что-то нашли? – спросила Джульетта, хотя ответ был ей уже известен, потому что Герман избегал встречаться с ней взглядом.

– Нет. – Герман извлек откуда-то палку и начал чертить на земляном полу непонятные узоры. – За последние три дня они выезжали шесть раз. Я не удивлюсь, если лейтенант Айвз прикажет прекратить поиски, поскольку мы не нашли никаких признаков ни мужчины, ни коня.

– Верблюдов тоже не нашли, но готова биться об заклад, что вы не перестаете их искать.

У Джульетты так сильно дрожала рука, что она поставила кружку на плоский камень, чтобы не выплеснуть на себя все ее содержимое.

– Мы ведь совершенно точно знаем, что сбежавшие верблюды тут, мисс Джей.

– И вы совершенно не уверены в том, что я говорю правду и что со мной действительно был мужчина, когда я прыгнула в пропасть.

Герман с такой силой налег на палку, что она переломилась. Стремительно осмотревшись, он прошептал, словно опасался, как бы их не подслушали:

– Вы ведь обещали мне, что больше не станете так говорить! Ну послушайте, мисс Джей! Я чувствую себя непосредственным виновником того, что вы… вы так горюете. Мне не следовало посылать матери сведения и карты, но мне и в голову не могло прийти, что кто-то вдруг решит… извините – решат… приехать сюда, чтобы все увидеть самим. Дорога ведь чертовски трудная, особенно для женщины. И вам надо принять во внимание, что тяготы пути могли отразиться на ваших чувствах.