Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В созданной, буквально предвоенной обстановке конгресс США принимал все новые и новые военные программы. Хэнсом Болдуин, председатель исследовательской группы Совета по внешним сношениям, назвал весенний кризис 1948 г. «Вашингтонским кризисом». Но подлинный кризис, окончательно разваливший антигитлеровскую коалицию и поставивший ее участников в положение военных антагонистов, разразился в конце июня 1948 г.

Североатлантический союз

Приход «холодной войны» на десятилетия был невозможен без создания западного военного блока. Это был новый для Америки опыт. Помощь оказали европейские союзники. В декабре 1947 г. Бевин зондировал возможности создания единой западной военной системы. Постоянный заместитель министра иностранных дел Британии Орме Сарджент 2 января 1948 г. адресовал премьеру Эттли следующее: «Прогресс в экономической сфере не может сам по себе остановить русскую опасность. Мы должны стремиться сформировать систему, которую поддержали бы Америка и Доминионы… Со временем она включила бы в себя Испанию и Германию, без которых западная система не полна». Этот документ предсказывал, что русские самым резким образом будут противостоять «плану Маршала».

В середине января 1948 г. американцы уже полностью поддержали эту идею. Но Вашингтон хотел, чтобы западноевропейские правительства первыми выразили желание создать военный союз с Америкой. Главной задачей американцев было убедиться, что воздаваемый союз направлен против России, а не против Германии. События в Чехословакии подстегнули сторонников создания военного блока. Первой фазой военного блокирования было подписание Брюссельского пакта пятью западноевропейскими странами — Британией, Францией, Бельгией, Голландией и Люксембургом. Согласовывалась единая военная система, атака на одну страну означала нападение на всех. Но — важно — единственным потенциальным противником называлась Германия. Между 22 марта и 1 апреля американцы, канадцы и англичане в глубокой тайне обсуждали идею трансатлантического блока. (Тайна не срабатывала, так как одним из участников переговоров был Дональд Маклин, передававший все сведения советской разведке. Ясно, что советское руководство твердо знало, что его недавние союзники в самой жестокой из войн готовятся создать огромный военный союз, вся сила которого была направлена на СССР). Не безумием ли было думать, что опустошенный безъядерный Советский Союз готовится к удару против богатейших и сильнейших стран Земли? Москва не знала как справиться с Болгарией и Венгрией, могла ли она, будучи в здравом уме рассчитывать на управление всем Западом, владевшим ойкуменой с шестнадцатого века?

Напомним, что создание Североатлантического союза, крупнейшего и наиболее важного в «холодной войне», происходило в два этапа. На первом этапе США поддержали формирование западноевропейской военной группировки — подписание в 1948 г. Брюссельского пакта Англией, Францией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом.

Ловетт с Ванденбергом работали весной 1948 г. в самом тесном контакте, готовя проект резолюции конгресса, который открыл бы дорогу американскому участию в региональном военном блоке. Эта резолюция была принята конгрессом США 11 июня 1948 г., открывая дорогу созданию Организации Североатлантического договора и участию в ней Соединенных Штатов.

Впервые после 1778 г. — после союза с Францией, Соединенные Штаты оказались готовыми пожертвовать частью своего суверенитета и стать частью мирового баланса ради мирового могущества. В мире возникала биполярная система. Америка уже начинала полномасштабную программу вооружения.

Трезвые головы были одиноки. Лучший журналист — Уолтер Липпман писал: «Мы повторим главную ошибку могущественных стран — приходя к убеждению, что сила является заменой дипломатии, а абсолютная сила обеспечивает абсолютную безопасность».

В июле 1948 г. в Вашингтоне начались переговоры относительно создания западного военного блока. И это несмотря на то, что Кеннан, Болен и прочие известные специалисты по СССР вовсе не били в барабан и не предсказывали «танковой волны с Востока», не указывали на советскую угрозу, на которую нужно немедленно отвечать. Представляет или нет собой Россия военную угрозу — в ответе на этот вопрос царило смятение. Многие абсолютно не верили в советское наступление, но считали необходимым привязать Соединенные штаты к европейскому балансу сил.

Кеннан доказывал всем и всякому, что «у Советского союза нет плана захвата Европы». Кеннан считал ошибочной всю в целом инициативу по созданию НАТО. Задействованность на военные проблемы — при отсутствии военной угрозы — способна создать именно эту угрозу. А Болен указывал на то, что Советский Союз нигде не перешел линию, названную на Западе «железным занавесом». Россия как страна «в опасной для себя степени перенапряглась … Советские войска в Германии, хотя и многочисленные, не смотрятся способными на убедительное движение по Европе в западном направлении». Болен говорил о том, становится возможным верить в будущее. Специалистов слушали тогда, когда это было нужно. На данном этапе они были отставлены. Теперь на всех склонных к пацифизму в США смотрели с подозрением.

В конце октября 1948 г. пять стран-членов Брюссельского договора пригласили Соединенные Штаты и Канаду начать переговоры о создании Североатлантического пакта. На этот раз Кеннан бился отчаянно. Теперь он видел в СССР страну, пораженную страшными проблемами, едва выходящую на тропу выживания. Она строила более достойное будущее для себя, а не мировую революцию. Он видел ее осторожность, это не был ослепленный яростью агрессор. Он решительно отказывался придавать политическому противостоянию военное измерение. Создание Пакта вызовет гонку вооружений, неизбежно приведет к милитаризации противостояния с Советским Союзом. Для Кеннана это был тяжелый период; степень его убедительности, его влияния резко ослабевает. В государственном департаменте на него смотрят уже не как на носителя высшей мудрости, а как на постоянного раздражителя. Происходит своеобразная самоизоляция прежнего пророка. Создав в стране антикоммунистический консенсус, Кеннан начинает видеть все его пороки.

В сентябре 1948 г. проблема Берлинского кризиса была передана в Совет Безопасности Организации Объединенных наций. Фактически это означало политическую смерть столь любимой Кремлем системы «четырехстороннего контроля» над Германией. Все: Великий Союз 1941-1945 годов опустился на исторические глубины. Премьер-министр Канады Маккензи Кинг сказал, что произошло нечто важное, под прошлым проведена черта. Наступила «холодная война». Вперед выходило неслыханное ожесточение, основанное на противостоянии двух блоков.

В октябре 1948 г. посол США в СССР Уолтер Беделл Смит говорил в Вашингтоне: «Долгосрочные советские цели достаточно ясны — сокрушение капиталистической системы… они полагают, что эта цель может быть достигнута только политическим путем в результате ужасающих конфликтов, которые приведут к краху ту или иную систему….Мы приблизились к военному столкновению». Президент Трумэн заносит в дневник 13 сентября 1948 г.: «Ужасный день. Берлин — смешение всего». Президент описывает беседы с Форрестолом, Саймингтоном, генералами Ванденбергом и Бредли. «Они давали мне информацию о базах, бомбах, Москве, Ленинграде и пр. У меня было ужасное чувство, что мы близки к войне».

И все же «холодная война» была просто огромным наваждением. Даже сейчас, в ее пик, посол США в СССР пишет о своем мнении, что «в Кремле не верят, что мы применим мощь во всем объеме до пределов всемасштабного нападения, равно как и мы сомневаемся в том, что русские пойдут таким путем». Отныне многие десятилетия США и СССР будут жить с этим «ужасным чувством», в обстановке «взаимного гарантированного уничтожения».

Избирательные урны ноября 1948 г. сокрушили всякую оппозицию агрессивному курсу Гарри Трумэна. Прогрессивная партия «еретика» — Генри Уоллеса фактически потеряла национальное влияние. Берлинский кризис подкосил все попытки республиканского кандидата Томаса Дьюи обрушиться на внешнеполитический курс Трумэна. «Очевидно, что Берлинский кризис стал сильнейшим пунктом в программе Трумэна 1948 г. Подобно тому, как события в Чехословакии в феврале позволили Трумэну ликвидировать Уоллеса, советская блокада Берлина помогла Трумэну блокировать любые попытки Дьюи обрушиться на всю его политику сдерживания. … Вместо урона от критики республиканцев, Трумэн заново овладел общественной поддержкой во время Берлинской блокады».

135
{"b":"28651","o":1}