Я пролежал до часу ночи, мучаясь догадками, но так и не нашел ответа ни на один вопрос. Со знаком вопроса в голове я и уснул.

В девять двадцать утра Луки подвез меня к центральному входу в больницу, где маячила одинокая сутулая фигура Росса. Я вышел из машины.

— Доброе утро. Мне лучше называть вас просто Джим, если мы коллеги и работает бок о бок.

Он кивнул.

— Да. Именно так меня называет настоящий Брайтон. Я буду называть вас Ник.

— О'кей. Вы предупредили своих сотрудников обо мне?

— Да. Я сказал им, что мой приятель из Лос-Анджелеса будет присутствовать на обследовании. Они это приняли с безразличием. Им все равно.

— Тем лучше. Будет меньше вопросов. Вы помните об особых приметах?

— Конечно. Внешнюю сторону, как терапевт, рассматриваю я, мне ничего не стоит внести все до единой родинки в ее личную карточку, которая останется у меня. Здесь вы можете быть спокойны.

— Это очень важно. Не очень придирайтесь к ее документам. Это документы другой женщины.

— Мистер Мекли предупредил меня об этом. Росс склонил свою яйцевидную голову набок и внимательно посмотрел на меня черными, как зернышки кофе, глазами.

— Мне кажется, Ник, вы волнуетесь больше, чем следует. В конце концов, не вы же идете на комиссию. Пусть волнуется ваша протеже.

Шелестя протекторами по гравию, к подъезду подкатил черный спортивный «додж» с откидным верхом. Из него выпорхнула Дэзи Райн в легком платьице, с сумочкой из бархата на плече. Она беззаботно, с покоряющей улыбкой поднялась по ступенькам и, не раздумывая, направилась к нам.

Росс присвистнул.

— Цветок, а не женщина.

— Оставьте свои эмоции.

Девушка приблизилась, не снимая улыбки с лица.

— Здравствуйте, джентльмены! Кто из вас доктор Николе Брайтон?

— Это я. Вы приехали на комиссию?

— Совершенно верно. Мистер Дагер уверял меня, что вы согласились оказать мне внимание. Мне хотелось бы получить медицинское заключение для страховой компании.

— Именно об этом у нас и был разговор с мистером Дагером. Документы при вас?

— Конечно.

Она достала бумаги из сумочки и протянула их мне.

— Здесь все, что я имею: водительские права, карточка социального страхования, кредитная карточка, свидетельство о рождении… Вот и все.

Я развернул водительские права. Несколько секунд не двигался, возможно, под шляпой у меня поднялись волосы, но этого никто не мог заметить. Я быстро просмотрел все остальные документы, и на всех стояло то же самое имя: Дэзи Райн.

— Очень рад, мисс Райн, — выдавил я из себя. — Познакомьтесь, это доктор Росс. Сейчас он все устроит.

Я передал документы в руки «коллеге».

— Надеюсь, Джим, все будет в порядке? Он удивленно смотрел на меня.

— А разве ты, Ник, не будешь…

— У меня куча дел, старина. Прошу тебя, как все закончишь, позвони мне… Вечером я буду дома.

Он пожал плечами.

— Понимаю. У тебя же отпуск. Я обернулся к девушке.

— Ваши документы в полном порядке, пройдите с доктором Россом, он вам объяснит все тонкости процедуры, мисс Райн.

— Вы очень добры, мистер Брайтон.

Я откланялся и сбежал по ступенькам к машине. Не оглядываясь, сел на заднее сиденье и приказал Луки, чтобы он отвез меня до ближайшей аптеки.

Разменяв долларовую купюру на никель, я зашел в кабину и первым делом позвонил Джерри. Голос его был сонным. Мы долго говорили друг другу разного рода «приятные слова», мало похожие на комплименты, пока он окончательно не проснулся.

— Найди Бэна и скажи ему, чтобы мчался в больницу к Россу, — хрипел я в трубку. — Пусть дождется Дэзи Райн и не спускает с нее глаз. У нее открытый спортивный «додж» черного цвета. Вечером позвонишь мне. Понял?

Джерри чертыхнулся несколько раз и ответил, что все сделает сам.

Затем я позвонил в больницу «Благие намерения» и справился о здоровье Марион Маршалл.

В регистратуре мне ответили, что мисс Маршалл выписали сегодня утром и увезли на такси. Я вернулся к машине.

— Послушай, Луки, вот тебе адрес, — я достал листок, который передал мне Бэн, — там живет Марион Маршалл. Сейчас ты отвезешь меня в окружную прокуратуру, а потом поедешь по этому адресу. Узнай, дома ли эта женщина. Сделай вид, что хочешь купить дом или придумай что-нибудь другое, но постарайся проверить, на месте ли ее документы… Только не выдавай себя за полицейского, в это не поверит и пятилетний ребенок.

— Хорошо, что делать дальше?

— Приедешь ко мне. Я буду уже дома. Возможно, нам еще придется поколесить по городу.

— А как же вы без машины?

— Я воспользуюсь такси, поехали. И мы помчались к центру города.

Опять у меня что-то не сходилось. Если Дэзи Райн зарегистрировалась под своим именем, то, значит, она должна страховаться! И только ее смерть может принести Дагеру страховую премию. Но каким образом? Она же сообщница Дагера и знает все его фокусы. Не собирается же она кончать счеты с жизнью ради дурацких идей своего любовника? Или… Нет, здесь что-то не то! Зачем же им нужна Маршалл? Ее документы у них… И все же Райн пришла под своим именем. Крепкий орешек этот Дагер. Его легко не обойдешь на крутом повороте, это не поле для гольфа!

Луки остановил машину у входа в здание окружной прокуратуры. Если мои преследователи, которых я не вижу уже два дня, следили за мной сегодня, то они, очевидно, решили, что я пришел сдаваться властям, не иначе.

— Ты все понял, Луки? — спросил я, открывая дверцу.

— Да, конечно.

— О'кей. До вечера.

Чтобы попасть в офис Веллера Куина, бывшего окружного судьи, прежде всего нужно было пройти в двойные вращающиеся двери. За ними находился столик для справок, за которым сидела одна из тех женщин, лишенных возраста, какие встречаются во всех такого рода учреждениях. Они никогда не были молодыми и не будут старыми. У них нет красоты, нет очарования и нет стиля. Они не должны никому нравиться. Они учтивы и компетентны без малейшей заинтересованности в деле.

Именно такая особа и объяснила мне, как найти Веллера Куина.

Посетителей в его приемной не было. Этот человек вряд ли кого сейчас интересовал.

За столом сидела секретарша, как это ни странно, молодая, с апельсиновыми волосами. Перед ней стояло зеркальце, глядя в которое, она примеряла шляпку.

Увидев меня, она тут же сняла ее со своих невозможных волос и спросила:

— Что вы хотите?

— Видеть мистера Куина.

Она не удосужилась встать и доложить обо мне, а коротко произнесла:

— Он у себя, проходите.

Я вошел в ту дверь, на которую она кивнула. За столом сидел человек, заслонившись газетой.

— Добрый день, — сказал я, и газета отстранилась. Я не умею на глазок определять вес человека, но, думаю, в нем было фунтов двести двадцать, тридцать из которых приходилось на физиономию. Глаза, если они у него были, прятались в глубоких складках жира. Рот обнаружить среди многочисленных подбородков было затруднительно. Огромная голова покоилась на воротнике из сала, и все остальные части тела ей соответствовали. Он напоминал асфальтовый каток, и я бы ни за что на свете не хотел попасть под него. Точная копия Ниро Вульфа, гениального сыщика из романов Рекса Стаута. Не знаю, насколько этот тип гениален, но я понял по его глазам, что с ним нужно держать ухо востро.

— Мне бы хотелось поговорить с вами, мистер Куин.

— Проходите и садитесь. Я так и сделал.

— Вы ко мне с каким делом?

Его голос, как я и предполагал, был писклявым и Царапал, как старая бритва.

— Вряд ли мой визит можно назвать деловым. Я писатель. Меня зовут Дэйтлон. Пишу книгу очерков о городах Тихоокеанского побережья, об их лидерах, судьях и вообще об интересных гражданах…

— Вы сами откуда, из какого города?

— Из Лос-Анджелеса.

— Вы уже написали о нем?

— Пока не решаюсь. Раньше я любил это город, — начал я болтать, просто, чтобы не молчать и не вызывать недоверия. — Это было очень давно, лет десять назад. Тогда вдоль бульвара Уилшир росли деревья, Беверли-хилз был просто деревней, а в Вествуде продавались участки по тысяче долларов, и на них не находилось желающих. Лос-Анджелес был в то время просто большим сухим городом с довольно безобразными домами, но мирным и приветливым. В нем был климат, о котором теперь можно только мечтать. Местные интеллектуалы называли его американскими Афинами. Это было, конечно, не так, но в то же время он не был и трущобой с неоновыми рекламами.