Но так как Тетруа Пелендри постоянно нуждался в деньгах, а порой и просто попадал в безысходное положение, то он в 1870-х годах продал армянскому епископу Нарбею, прибывшему из Константинополя, и двум его братьям признание, что те являются его ближайшими родственниками. Так появилась «новая ветвь» королевских Лузиньянов в лице двух Нарбеев – братьев епископа.

В 1888 году они учредили орден Мелузины в честь древней французской феи – легендарной родоначальницы всех Лузиньянов, чтобы награждать им «за заслуги в области гуманизма перед армянской нацией и домом Лузиньянов». Роскошный орденский знак в форме иерусалимского креста (с гербами Иерусалима, Лузиньянов, Кипра и Армении) был увенчан короной. Орден Мелузины имел несколько степеней, в зависимости от чего его можно было получить за сумму от 400 до 1200 франков, причем со всеми полагающимися к нему документами.

Торговля орденом Мелузины шла настолько хорошо, а желающих украсить себя им было так много, что через три года (1891) братья Нарбеи учредили еще и орден Святой Екатерины с горы Синайской. Название это было взято от духовно-рыцарского ордена, который существовал в XII веке в Александрии и был связан с монастырем на Синайском полуострове, где хранились мощи этой святой. Оба ордена продавались до 1905 года, когда умер последний «королевский» Нарбей-Лузиньян. Новых владельцев эти ордена не нашли и потому прекратили свое существование.

Впервые о намерении оставить часть своего состояния на определенные цели Альфред Нобель, шведский промышленник, инженер и изобретатель, публично заявил в одном из интервью 1890 года. «Я собираюсь оставить после себя, – сказал он, – крупную сумму на поощрение идеалов мира, хотя и отношусь скептически к возможным результатам. Ученые напишут прекрасные книги, появятся лауреаты мира, а войны будут продолжаться все так же, пока сила обстоятельств не сделает их невозможными».

Альфред Нобель составил несколько завещаний, причем в каждом новом документе последовательно уменьшалась доля наследства, отводимая им для родственников и друзей. Согласно завещанию, составленному в 1893 году, родственники и знакомые должны были бы получить около 29 % состояния А. Нобеля, 64 % – Академия наук в Стокгольме, а остальные 7 % распределялись между некоторыми учреждениями: из них выделялась незначительная доля на помощь сторонникам мира в лице Венского общества друзей мира.

Подлинник последнего завещания, написанный на шведском языке самим А. Нобелем, был подписан четырьмя членами парижского Шведского клуба и зарегистрирован 27 ноября 1895 года в Париже. После этого промышленник и изобретатель уехал в Сан-Ремо, где он тогда проводил опыты по созданию искусственной кожи.

В последнем завещании перечень персональных денежных сумм выглядит еще более скромно, чем в предыдущих. К этому времени А. Нобель пришел к выводу, что получение больших денег по наследству «способствует отуплению человеческого рода». Родственники ничего не знали о содержании документа, и о невероятном плане А. Нобеля стало известно только после того, как в январе 1897 года завещание было вскрыто.

После перечня назначенных персональных денежных сумм далее в завещании указывалось.

Всему остальному моему имуществу, которое можно реализовать, дается следующее назначение: капитал, обращенный душеприказчиками в надежные ценные бумаги, составит фонд, рента с которого ежегодно выдается в награду тем, кто в течение предыдущего года оказал человечеству наибольшие услуги. Рента разделяется на пять равных частей, которые выдаются:

первая часть – тому, кто сделал важнейшие открытия или изобретения в области физики;

вторая– тому, кто сделал важнейшие химические изобретения и улучшения;

третья– тому, кто сделал важнейшие открытия в области физиологии и медицины;

четвертая– тому, кто создал наиболее совершенное произведение в области литературы в идеальном направлении;

пятая – тому, кто наиболее и лучше других способствовал братскому сближению народов и упразднению (или уменьшению) стоящих под ружьем армий, а также образованию и расширению конгрессов мира[71].

В завещании А. Нобелем указывалось, чтобы «принадлежность к той или другой национальности отнюдь не принималась бы в расчет при присуждении наград, а чтобы награду получал достойнейший, будет ли он скандинавец или нет».

А начало биографии А. Нобеля было очень прозаичным. Он родился 21 октября 1833 года и был третьим ребенком в семье Эммануила Нобеля и Каролины Андриетты. На тот период дела семьи складывались не совсем удачно, и все их благосостояние держалось благодаря приданому матери. В 1837 году глава семьи окончательно разорился и уехал в Россию со страстным желанием разбогатеть там. Э. Нобель предложил царскому правительству образцы своих сухопутных и морских мин, получил одобрение и субсидии, чтобы развернуть производство их. Дела пошли успешно, и через пять лет он выписал свое семейство в Санкт-Петербург.

Однако безрадостное для России окончание Крымской войны уменьшило количество военных заказов, которые составляли основную статью доходов Нобеля-отца. Он объявил себя банкротом и уехал обратно в Швецию: вместе с семьей уехали Альфред и Эмиль, родившийся уже в России. В Санкт-Петербурге остался второй сын, Людвиг, благодаря деятельности которого имя Нобелей еще раз прогремело по России. Когда Альфред Нобель изобрел динамит, семья стала преуспевать и в Швеции. Динамит и другие его изобретения применялись в военной сфере, состояние Нобелей росло, а сам Альфред считался удачливым и опытным предпринимателем.

Когда в 1872 году умер отец, Альфред стал главой заграничной ветви династии Нобелей, и впоследствии при его участии образовалось два динамитных треста: англо-германский с правлением в Лондоне и латинский с правлением в Париже. Он был и пайщиком российского «Товарищества нефтяного производства братьев Нобелей», необычайная прибыльность которого принесла большие доходы. Вся причитающаяся с российской промышленности сумма[72] предназначалась для передачи в фонд Нобелевских премий.

Но постепенно накапливались усталость и подавленность, возможно, из-за чувства некой вины за то, что он сделал. Последние 10 лет жизни Альфред Нобель отказывался от военного производства и как предприниматель, и как инженер. В качестве душеприказчиков А. Нобель назначил всегда верного ему инженера Р. Сальмана, которому было всего 26 лет, и своего 40-летнего сотрудника Р. Лильеквиста. Они не имели никакого представления о законах и порядке наследования и потому обратились к К. Линдхагену – председателю одного апелляционного суда, который сделал так много для выполнения последней воли А. Нобеля, что его можно считать третьим душеприказчиком. Он хотел, чтобы воля покойного была выполнена полностью, и решительно взялся за это сложное дело. А оно еще больше запутывалось из-за того, что имущество А. Нобеля было рассеяно по разным странам, и в каждой существовали свои законы о наследовании, частной собственности и налоговом кодексе.

Душеприказчики произвели общую оценку имущества А. Нобеля, и оно составило почти 31 588 000 шведских крон. Как это почти всегда бывает, вокруг такой огромной суммы и самой идеи утверждения премии разгорелись жаркие баталии. Само семейство Нобелей мучительно переживало несоразмерность, по их мнению, полученной доли наследства. Кроме того, у родственников были опасения, что продажа пая в крупной российской нефтяной компании и в целом ряде заводов по производству динамита будет угрожать их финансовому благополучию.

Одна шведская газета писала о пожертвовании А. Нобеля как о «даре, служащем высоким целям дальнейшего прогресса человечества и, вероятно, самом крупном пожертвовании, которое до сих пор кто-либо имел возможность или намерение осуществить». В другой газете сообщалось, что «в истории Швеции существует лишь один пример, идущий в сравнение с этой акцией, а именно – пожертвование королем Густавом Адольфом своего наследства, которое на все времена обеспечило существование и развитие нашего ведущего университета, а следовательно, и будущее культуры нашей страны».