В медцентре было включено всё освещение. Пыли на саркофагах медицинских камер не было. На входе я почувствовал небольшое сопротивление завесы из антисептического поля, продавил его плечом и почти бегом поднёс Олесю к капсуле диагноста. Крышка была уже поднята, а пульт капсулы мелькал массой огоньков, плавно переходящих из красного в жёлтый, а потом и в зелёный цвет.

— Клади её. Сейчас дам гель в реаниматор… Не забудь раздеть! А сам за мной, в хранилище, за расходниками!

Как я укладывал в заполняющий камеру и лопающийся небольшими пузырьками голубой гель Олесю, как бежал за охапками разноцветных кассет разнообразных медблоков, я уже и не помню в деталях… В голове билась одна мысль — «Успеть, успеть, успеть, успеть…» Чётко помню только одно — я подключаю к реаниматору очередную кассету с лекарствами, а он начинает гудеть и плавно опускает свою крышку.

— Кажется, успели, Афоня… — «Скаф» завис перед пультом кибердоктора. — Теперь дело за ним…

— А спецхранилище здесь есть, «Скаф»? Помнится, когда Лом лечил деда в капсуле, кибердоктор запрашивал какие-то специальные картриджи?

— Есть, есть, как ни быть… Пойдём, откроем заранее.

Мы прошли в соседнее помещение, откуда я брал медицинские кассеты. Выглядело оно как хранилище банка на Среднем Западе, после ограбления его бандой грязнуль-ковбоев.

— Ты бы прибрался тут немного, Афанасий… Всё же нехорошо — вломились, намусорили…

Да, действительно, — всюду валяется разноцветная упаковка от картриджей, какие-то сорванные с головок кассет крышки и пустые коробки от использованных лекарств. Я начал наводить чистоту и порядок, а «Скаф» проплыл в угол — там была незаметная серая металлическая дверь сейфа, утопленного в стену. Вот «Скаф» ей и занялся. Через некоторое время я по его команде подтащил к реаниматору несколько здоровенных цилиндрических картриджей.

— Этого хватит, Афанасий. Дай-то бог, чтобы они не понадобились… — Диагност вдруг запищал, и «Скаф» засуетился. — Замени кассету, она на изображении реаниматора мигает красным! Да, вот эту бери! Всё нормально, Афоня! Пошло дело! Если реаниматор начал менять кассеты, значит, лечение идёт правильно.

Мне всё это было абсолютно непонятно и незнакомо. Я привык находиться внутри медкапсулы. Только гель у меня был бордовый. Даже как лечили деда, я не видел. Только загрузил его в капсулу и вынул оттуда. Поэтому я внимательно следил за единственно понятной мне картиной — бегающими зелёными огоньками на пульте реаниматора. Впрочем, там были и жёлтые, и красные огоньки… Всё было.

Так прошло около двух часов. За это время я сменил ещё две кассеты и поставил один цилиндр картриджа из спецхранилища. Киберлекарь сыто заурчал и разродился продолжительным звуковым сигналом. А на его панели побежали какие-то строчки.

— Вот и всё, Афоня! Осталось только подождать пару-тройку часов для окончательной чистки и регулировки организма, и удаления из крови остатков наиболее сильнодействующих препаратов. А это что ещё… — «Скаф» замолчал. — Афоня…

— Что там, «Скаф»?

Он помолчал, потом сдержанно ответил.

— Да ничего… ещё не закончен один тест. Потом скажу. В целом всё. Олесе больше ничего не угрожает, нужно лишь дождаться окончания процедуры. Пока ты здесь больше не нужен, Афанасий.

У меня будто из позвоночника вынули какой-то стержень… Руки обмякли, подушечки пальцев потеряли чувствительность. Голова закружилась.

— Эй, Афоня! Афанасий, ты меня слышишь? Может, тебя заложить минут на десять в камеру, а? Здоровьишко поправить?

— Не-е, «Скаф», не нужно. И так пройдёт. — Я внезапно заторопился. — Я на самом деле тебе тут не нужен, «Скаф»? Тогда я слетаю, люди там брошены… и звери. А ты не отходи от Олеси, слышишь? Ни на минуту не отходи! Я скоро…

На рысях я погнал к так и стоящему на платформе Шарику.

— В замок, быстрее, Шарик!

В замке наблюдалась какая-то суета. Не крутились как обычно факелы охраны, парные посты кавалеристов в узловых точках замка были усилены, все бегали с оружием.

— Где сотник и полковник? — на бегу крикнул я знакомому сержанту.

— У себя, под крышей! — с готовностью отозвался он. «Под крышей» — это так солдаты называли коморку возле штаба, что-то вроде Ленкомнаты, в которой лежали отснятые нами карты, висели графики дежурств, можно было неспешно поговорить за жизнь и за службу, да и просто можно было попить нашего чайку. Я бегом взвился по лестнице.

— Дед, беда! Едем срочно! Где архимаг? — на меня беспокойно уставились дед и сотник.

— Как знал, в душу его мать! Не на месте душа была! — дед сорвался с кресла, заорав: «Адельгейзе, срочно сюда!»

— Что случилось? Куда демоны пропали? — быстро спросил меня сотник.

— На нас напали… Нет, не факелы. Люди. На первый взгляд — наёмники. Но у них был маг с нашей капсулой. Миледи ранена… Кто-то ещё ранен… Алессандро, наверное. Точно не знаю — я спасал Олесю…

В коридоре громким голосом разорялся дед. Наконец, он закричал: «Внук, на выход!» Я только махнул рукой взволнованному сотнику, крикнул ему про готовность к обороне и прогрохотал вниз по лестнице. В колодце внутреннего двора, у бликующего на солнце Шарика, меня уже нетерпеливо ждал дед и заполошно ковыряющийся в сумке архимаг.

— Падайте, погнали! — Шарик мигом перенёс нас на площадь перед аббатством. А там…

Первое, что я увидел, было холодно-белое лицо Алессандро, лежащего на чьём-то плаще. Рядом на земле сидел безнадёжно опустивший плечи граф Фенриз, бездумно глядящий на рокочущий напротив ворот аббатства водопад. У ворот безжизненными кучками лежали трупы наёмников, двое из них, раненных, судя по небрежно намотанным окровавленным тряпкам, сидели отдельно, под охраной обнаживших оружие кавалеристов. Я бросил взгляд на угол стены, там лежала всеми забытая Леди, валялись наши сумки, и из зелени потрёпанных ударом магии кустов некрасиво торчали копыта убитой лошади.

Архимаг подбежал к лежащему Шурке, упал на колени и протянул к нему руки. Фенриз что-то негромко сказал ему. Адельгейзе нетерпеливо мотнул головой и положил руки на грудь фенриха.

— Это бесполезно… мальчик мёртв, я же вижу… — на деда было больно смотреть. Его лицо побледнело, заострилось, стало безжизненным. — Что здесь произошло, Афанасий?

Я, как мог, рассказал деду всё, что тут случилось совсем недавно, не отрывая глаз от Адельгейзе. Вот он безнадёжно покачал головой и встал.

— А где этот маг, Афоня? — я подвёл деда к убитому магу. Дед внимательно рассмотрел труп, даже перевернул его. На спине мага клочьями одежды и тёмными пятнами выделялись выходные отверстия от тяжёлых бронебойных пуль. — Ты стрелял?

Я молча кивнул.

— Не успел ты… Погиб Шурка, Олеся ранена… Как она, кстати? Кошка убита. Кто ещё?

— Из наших никого… Остальные — нападавшие.

К нам подошёл расстроенный архимаг. Его глаза и нос подозрительно покраснели.

— Мальчик погиб… А он подавал большие надежды. Я выделял и ценил его… И с вами он работал просто прекрасно…

— Подождите, архимаг! — перебил его дед. — Фенрих погиб как солдат, в бою. Вы тоже солдат. Соберитесь! Ну же! Вот так… Вы этого субчика знаете, Адельгейзе?

Дед ногой повернул к нам лицо мага. Архимаг всмотрелся в его всё ещё удивлённую маску.

— Да, кажется. Магистр… а вот как зовут его — не помню, хоть убейте!

— Достаточно, что милорд этого убил. У него была капсула, архимаг! Как она к нему попала? Что он тут делал? По своим ли делам он был в аббатстве? По заданию короля? В засаде на милорда? Ну же, Адельгейзе, шевелитесь! Фенриха не вернуть, а время уходит!

— Что вы от меня хотите, полковник? — слабо заупирался архимаг.

— Допросите его… — дед медленно повернул к Адельгейзе своё белое, безжизненное лицо и повторил. — Допросите этого магистра. Используйте некромагию… Всю ответственность перед людьми и королём я беру на себя…

На площадке сразу стало как-то тихо, сумрачно и холодно. Кавалеристы и раненные бандиты разом превратились в немых каменных истуканов. Адельгейзе, часто дыша ртом, испуганно смотрел на деда. Я тоже… Я никогда не видел сталинского волкодава за работой… Бр-р-р! Век бы и не видеть… По спине пробежали холодные мурашки. Архимаг заторможено кивнул.