«Плаха? Нет, он хотел сказать праха…» Плаха? Нет, он хотел сказать праха, В смысле прах в родительном — у него Дефект дикции. Что?.. Неважно, Важно то, что сначала железно, потом бумажно, А потом — вот именно — ничего, Кроме страха. 2001 Стрекоза Остается цепляться за свет, потому что иначе Стрекоза (не бывает прекрасней) не вылетит из Глубины придорожной кулисы, и сосны на даче Тишину и себя за окном не исполнят на бис. И прохожий в тулупе не сможет шагать по лыжне Постановщиком времени, рыцарем в солнечных латах Вдоль стрекочущей ЛЭП, мимо пустошей шестидесятых, А возьмет и исчезнет и больше не будет уже. И, конечно, родня, та, что есть, но особенно та, Что давно не гадает о сме- и бессмертье под утро, Не останется прежней, как августовская пустота, Там и сям просквоженная крылышком из перламутра. 2000 «Сияла ночь; бред вспыхивал, как воздух…» Сияла ночь; бред вспыхивал, как воздух, В твоих зрачках и был непобедим. Стеклянный куб террасы, небо в звездах, Трава и дым. В отчаянье сплошных несовпадений, Сквозь сон и свет Беспомощно среди ночных растений Рыдать, как Фет. Стать маленьким, похожим на японца, Непрочным, как стекло; Открыть глаза, чтобы увидеть солнце, А солнце не взошло. 2001 Китайский романс Иероглиф зимы; синеглазая фата-моргана Января за стеклом в серебре ледяного письма; Люди сходят с ума и глядят из окна ресторана На ночные дома. Души сходят с ума и парят над притихшим столом, Как бойцы Шаолиня над рисово-снежным татами, Произвольно смешав лед и мрак на сквозной гексаграмме С кареглазым теплом. Знанье меньше незнанья; «я» — просто большая акула; Время, спрыгнув со стула, сражается с вечностью; «ты» — Просто ночь за стеклом, красный плеск ресторанного гула, Белый шум пустоты. 2001 «Как — вид сверху — автобус в снегах, как бесхозный дефис…» Как — вид сверху — автобус в снегах, как бесхозный дефис, Безнадежно сшивающий два ненаписанных слова, Как — зеркально — и сам самолетик, составленный из Ватной нитки в полнеба, иголки и смутного зова Над горами-долами, гостиницей, млечным каре Седоватых берез — на стволах световые разводы — Сколько ночи? — Дефис на глазах вырастает в тире — Приближается утро — залогом внезапного хода, Выражая, как пишет Д. Э. Розенталь, неожиданность. Даль, Не «толковый» Владимир Иваныч, а просто — в игрушки Превращает огромные вещи, включая печаль, Ту, что больше… но меньше ресницы на белой подушке. 2001 «Двадцать лет уже — ни много ни мало —…»
Двадцать лет уже — ни много ни мало — Пахнет сыростью на том повороте, Где слова твои растут как попало, Мрея дымчато, как лес на болоте. Право слово, так сказать, слово право, Поднимаясь к облакам из карьера, По утрам, как муравей, темно-ржаво, Как комар, по вечерам бледно-серо. Тот, кто думает, что все уже было, Держит удочку не той стороною. Баба вымыла дрова, нарубила Всю посуду и проснулась больною. Ворох дел моих, как белая сажа, Пух и прах, седой дымок от карбида, Промелькнет как бы фрагментом пейзажа, Отраженным в стеклах заднего вида. Суть не в минусе и даже не в плюсе, И не в том, что все могло быть иначе. «Раби Зуся, был ли ты раби Зусей?» — Спросит Бог, и раби Зуся заплачет. 2001 Angelica sylvestris Я падаю, как падают во сне — Стеклянный гул, железная дорога — В темно-зеленом воздухе к луне, У входа в лес разбившейся на много Седых, как лунь, молочных лун, седым, Нанизанным на столбики тумана Июльским днем — как будто слишком рано Зажгли фонарь, и свет похож на дым И луноликих ангелов, когда Они плывут вдоль рельс в режиме чуда — Откуда ты важнее, чем куда, Пока куда важнее, чем откуда — Белея на границе темноты; Вагоны делят пустоту на слоги: Ты-то-во-что ты был влюблен в дороге, Ты-там-где-те кого не предал ты. 1999 «Изменить жизнь!.. Не вообще — это…» Изменить жизнь!.. Не вообще — это Дьявол, — только свою. Если путь — свет, на краю света Он подобен копью. Нужно просто войти (приз — вскипевшие слезы) В эту солнечную полосу. Правда — если слова шелестят, как стрекозы Над дорожкой в лесу. Если свет — тьма, в перевернутой дали, У других берегов Все не так — но и там крутят сальто-мортале Тени наших шагов. Два фрагмента: «Широк человек, я бы сузил» И — игра стоит свеч. Если правда — разрыв, а сомнение — узел, Значит, луч — это меч. 2001 |
