«Наткнуться в сумерках на солнечную нить…» Наткнуться в сумерках на солнечную нить, Похожую на луч, пробившийся сквозь время, Где радужная взвесь в полупрозрачной теми Порхает, тихая, не в силах не светить. Увидеть, как во сне, что явь и значит свет. Беззвучный, сказочный, внезапный и нечастый; Экклезиаст сказал: «Все суета сует», Нам нечего сказать Экклезиасту. И не о чем просить, пока не давит даль И ужасы не встали на дороге, И колесо плашмя не рухнуло под ноги, И не разбит кувшин, и не зацвел миндаль; И темь не обернулась темнотой, И на конце луча, как бы в волшебной точке, Сверкает серебро серебряной цепочки И золото повязки золотой; Пока кузнечик не отяжелел, И стерегущий не окаменел, И у коня не лопнула подпруга, И глубина воздушна и упруга, И высота мерцает, как свеча… Пока ты сам на острие луча, Как сеть дождя внутри лесного круга. 1989 Встреча Это просто слова, немота перевернутых слов, Неподвижное зеркало озера в мятом овраге Негустой темноты, в окруженье чернильных стволов, Тут — расплывшихся в кляксы, там — вырезанных из бумаги. За кинотеатром «Зарядье», на пасмурно-белом холме, С наступлением сумерек в комнатах с видом на горе, Мы тонули, темнея, в просторной, как небо, зиме Между светом и снегом на брейгелевском косогоре. От предчувствия встречи слова начинают летать, Как жонглерские мячики, мир превращается в птицу Между снегом и светом, где, чтобы родиться опять, Недостаточно права, достаточно просто родиться. 1999 «В траве стоят спокойные цветы…» В траве стоят спокойные цветы. Заплаканная память смотрит в щелку И различает комнату и елку, Соткавшуюся в ней из пустоты. И снова видит — зренье сносит вбок — Цветные точки паутинных вспышек, И свет, как снег, ложится на песок Под соснами среди корней и шишек. Шоссе блестит на солнце, как вода, От радости — сей брат был мертв и ожил, И муравьи снуют туда-сюда, Работая не покладая ножек. От елки на излете декабря До елки на краю шоссе в июне Сквозь воздух дней протянута заря Невыдуманной жизни накануне. И даже вещи — вестники зари… Заплаканная память смотрит в щелку, Где дождь, как свет, качается внутри И свет, как дождь, стрекочет без умолку. 1993 «Что-то было обещано…»
Что-то было обещано: Прилетев из-за туч, Луч, родившийся женщиной, Превратившейся в луч, Трепетал и приплясывал, Расширялся и гас; Ветер мял и подбрасывал То ли тюль, то ли газ. Время было не связано — Расплеталось назад; Что-то было предсказано: То ли снег, то ли град; Что-то было отмерено: Сколько лет, сколько мук; Что-то было потеряно: То ли свет, то ли звук. 1999 «Как тень воспоминания…» Как тень воспоминания И слезы по щеке, Веселая компания Спускается к реке. Вибрируя от стрекота, Пропахшего травой, Столбы цветного хохота Висят над головой. Где елка раскололась, Там на глазах у всех Летает папин голос, Ныряет дядин смех. Как утром в батискафе — И некому помочь — Сквозь глянец фотографии Проглядывает ночь. Но только темный воздух Стоит со всех сторон, И девочка под звезды Выходит на балкон. 1999 «Мне хочется срифмовать…» Мне хочется срифмовать «Искусство» и «чувство», Вообще-то, Это диагноз, это — Как бахнуть из пистолета В Музу И ахнуть Где-то По ту сторону добра и зла, Вернее — по эту. Поэту (За такие дела И отношенье к предмету, Как он бы сказал, любви) Не заслужить пиетета Со стороны букета В стеклянном кубике света С бабочкой визави. 2000 «Мама под снегом ведет ненормальную дочь…» Мама под снегом ведет ненормальную дочь. Это нормально; земля обрастает сугробами; Дом вверх ногами висит в опрокинутом небе — Кто-то расчистил каток; сны, мешаясь со злобами — Любит-не любит? — положены всякому дневи; Случай гадает, не зная: помочь-не помочь? Голос бормочет: «Заря новой жизни», «побег В царство свободы», «мужайтесь», «да будут отложены Все попеченья житейские», «верьте», «терпите»… Время стоит у окна и в слезах, завороженно (Каждый нежданно-негаданно в центре событий Собственной жизни, как минимум) смотрит на снег. 2000 |
