Копнув в глубину, я понял, что боюсь рассказать правду. Что Лена не поймет и это отвратит ее от меня.

— Ларион, ты опасен. — Сказала Лена. — Свои умения ты пустил не в то русло. Как вообще можно жить, причиняя боль другим? Каким бы благородным поводом ты ни оправдывался.

— Я возвращаю им ту боль, что они причинили сами! — Вспыхнул я. Стало интересно, до чего доведет нас этот разговор. — И те, кто понимают это, становятся лучше.

— А кто не понимает? Режут вены?

— Все понимают, я умею втолковывать. — Строго ответил я. Лена отпрянула на спинку стула, в глазах мелькнул страх. Наверно, я сильно завелся, хотя внутренне спокоен. Чтобы не разругаться, я решил сменить обстановку.

— Пойдем отсюда, я хочу на воздух.

— Я тоже устала, но идти сейчас будет сложновато. — Сказала Лена, после чего добавила с повышенной интонацией. — Ларион, пойдем к тебе.

Возражать я не стал. Мы прогулялись до ее машины и поехали ко мне, молча. Ради Лены я пересилил свое отвращение к машинам, но все равно сел на пассажирское сидение. Так же молча поднялись по ступенькам подъезда, показавшегося мне сейчас обшарпанным и темным. Молча вошли в мой дом, светлый и уютный. На обоях цветы: фиолетовые, оранжевые и желтые, все пастельных тонов. Успокаивает.

— Что-нибудь будешь? — Спросил я вежливо.

— Только что поели.

Лена сняла туфельки. Благодаря особыму женскиму чутью, нашла где-то тапочки. Я заварил чай и достал с верха холодильника печенье с орехами и эклеры.

Игра "кто заговорит первым" меня раздражает. Когда я раздражен, то очень быстро заражаю недовольством окружающих, вместо хорошей беседы получается склока с дракой. Щелчок вскипевшего чайника я воспринял как сигнал к продолжению разговора.

— На чем остановились? — Спросил я.

Лена как в первый раз осмотрела в мое жилище. Ее удовлетворительное хмыканье значит только одно: хорошо дом содержишь, холостяк. Слава богу, из кухни не видна моя комната, квинтессенция хаоса из разбросанных носков, предметов туалета и прочего хлама.

— Мыостановились… — Она закатила глаза и задумчиво замычала, после чего ткнула пальцем. — На тебе.

— На том, что я нехороший человек?

— Да, Ларион, да! — Ее палец вернулся в кулак, Лена стукнула по столу. — Мне жаль твоего друга. Но что сделала тебе Вика, которую ты назвал Олей? Свидания и расставания это естественный процесс, как он в человеке заложен, так и остается. Ты не можешь изменить человеческую природу. Отрываться на единичных случаях просто верх глупости.

Я пропустил тираду мимо ушей и спросил:

— Что за Вика?

— Та, с вечеринки. — Тут до Лены что-то дошло, и она окончательно вскипятилась. — Чем она провинилась? Как вообще ты можешь решать, кто виноват, а кто нет?

Я церемонно налил себе чай. Летом не столько хочется есть, сколько пить. Горячий чай лучше утоляет жажду, чем холодная вода.

— Вот здесь ты в точку. Позволь объяснить…

Лена неожиданно сказала:

— Ларион, я красивая?

— Да.

Лене показался мой ответ недостаточным. Она встала и покрутилась как на подиуме. Затем села и посмотрела так, чтобы я понял: это вопрос.

— Ты красивая. Немножко толстая после еды, но сойдет. На троечку. — Я лукаво подмигнул. — На троечку по трехбалльной системе.

— Хорошо. — Сказала Лена. — Давай я стану встречаться с Ярославом, и кину его. Ты возьмешься меня наказывать?

— Не дури. — Подобные предложения вызывают у меня острый приступ злости, в руки приливает кровь и хочется крушить все подряд. — Я позволяю тебе многое по отношению к себе, но не надо меня злить. У него девушка есть, недавно он мне в очередной раз хвалился, насколько у них все хорошо. Или ты хочешь, чтобы я посредством Ярослава завязал отношения с тобой?

Лена открыла рот, сраженная наповал. Отмахиваться от меня нет смысла: фальшь учую и будет хуже, потому она сказала тихо:

— Братишка ты мой, все в порядке… налей чаю.

Я нахмурился, но она так исключительно мило поглядела на меня, что я нехотя поднялся и нашел ее любимую чашку, всполоснул и заварил зеленые листья.

— Ларион, а что тебе написала Аня, которая поняла смысл любви?

— Обычный девчачий бред. — Ответил я, кладя Лене сахар в чашку. — Высокий смысл, тонкие материи. А что?

— Интересно. — Лена взяла у меня из рук чай. — Спасибо.

— Пожалуйста, с тебя сливовое вино. А насчет любви — это очень абстрактное понятие, к тому же субъективное. Я уверен, что Аня имела в виду совсем не то, что написала.

— Это точно. Но как-то не верится, что ты для себя точно не уяснил, что это за зверь — любовь. Ты учишь на него охотиться, должен знать и ведать про него все.

Она ткнула меня в бок и рассмеялась. Я ткнул в ответ, но смеяться не хотелось. Неспроста Лена заговорила о любви. Может, в этом и есть ее правда, которую она призвана донести до меня? Тогда это должно намекать на мои любимые дела. Уж не перестал ли я их любить и наслаждаться ими? Тогда понятно, почему они стали вырываться у меня из рук!

Я сказал:

— Я учу не охотников, а обычных парней. И только для того, чтобы у хороших ребят был шанс найти ту самую. Я их сразу настраиваю на длительный поиск, сама понимаешь, быстро получается только у мастеров спорта по скоростному спуску.

— Я тебя обожаю. — Лена отставила чай, что поспешил сделать и я, чтобы не облиться, когда она кинулась обниматься. — Ты из самой некрасивой ситуации выходишь победителем.

— А в щечку чмокнуть? — Спросил я.

Лена, хохоча, поцеловала, но тут же скривилась:

— Колючий!

— Я мужчина, а не порнозвезда.

— И это хорошо. — Сказала она и чмокнула в другую щеку.

— Значит, я прощен? За то, что даю несносным девицам по задним местам?

Мое лицо сложилось в милую картинку, брови по-щенячьи поднялись.

— Нет, я по-прежнему считаю, что ты занимаешь отвратительными вещами. Но что возьмешь с такого милого существа?

Лена обняла мое лицо ладонями и прижала к груди, как глупого сына. Я минуту понежился, потом сказал:

— Отпусти, пожалуйста.

— Не хочу.

— Ты меня прижала так, что у меня возникло желание потрогать себя в неприличном месте.

Я вырвался из ее объятий и с силой почесал нос.

— Это у тебя интимное место? — Рассмеялась Лена.

— Конечно! У каждого актера лицо — интимный орган. Причем все лицо, а нос это…

— Фу, не говори!

Мы успокоились. Приятно, что Лена, уставшая после работы и сумевшая относительно спокойно поговорить со мной на скользкую тему, разрядилась. Ей сейчас просто приятно находиться со мной. Моей сестренке.

Она встала и открыла форточку, захотелось глотка прожаренного воздуха. По ее настроению и неторопливым движениям, я подумал, что она хочет у меня остаться до вечера, что было бы сегодня лишним. Времени только четыре часа.

В этот момент со стороны входной двери послышался характерный звук ключа, входящего в замочную скважину.

Лена показала в сторону коридора.

— Кто это?

Я испугался. От Арнольда Николаевича можно ожидать очень нечестной игры. У меня засосало под ложечкой.

Входная дверь захлопнулась, и скоро на пороге кухни появился Гош. По-видимому, он только что с работы: в деловом костюме с папкой в подмышке. Увидев девушку, он смутился, а раскрытый для чего-то рот быстро закрыл.

Я сказал:

— Это моя сестренка Лена, это Гош, мой студент. Будьте знакомы.

Гош очень удивился, застав меня с Леной. Внутренне я был уверен, что он придет: все-таки босс ему пообещал нечто очень ценное. Но как теперь наладить отношения?

Мы оставили Лену и отправились поговорить в мою комнату. Там мы принялись дружно извиняться и это заставило меня опасаться его больше, чем если бы он на меня сорвался за ту грубость. Что он задумал? Когда мы пришли к Лене на кухню, Гош был готов заниматься. Из папки он достал исписанный тетрадный лист.

Вместо добродушной и ластящейся кошки на стуле вместо Лены уже оказалась царица морей. Это особый талант Лены, мгновенное перевоплощение.