Знала бы она, что внутри себя я, раскалываясь на части об гранитные пики встречного верта, падаю… Чувствуя, что скоро конец, я поинтересовался:

— Расскажи мне, как ты проснулась?

Ярослав прокричал из машины:

— Через пять минут трогаемся.

Я посмотрел в ее глаза и для меня блеснул лучик надежды. Может это и есть тот мизерный шанс, за который стоит хвататься? Я заторопил Лену:

— Скорее, Лена, вытащи меня. — Я серьезно испугался, может свершиться невозвратное. Темнота отчаяния как болото втянула меня дальше точки невозврата. — Иначе я прилечу и, не в силах шевельнуть рукой умру в зале американского аэропорта. Мое прошлое умерло, вот. — Я вялыми движениями достал из рюкзака флешку Асты, нож Кедра. Двигаться тяжело, но я ухитрился положить флешку и пронзить ее ножом. Я взмолился, глядя на осколки моей жизни: — Подскажи мне!

Лена развела руками. На лице очертилась мука, она вспоминает, как это было, но нет таких слов, чтобы высказать.

— Ларион, потерпи немного, я скоро отправлюсь за тобой в Америку, обдумаю и там уже приведу тебя в чувство. На новой земле ты начнешь новую книгу жизни!

Как сладко звучат ее слова, но знала бы она, что я лечу вниз головой. Сознание забывает, что ему надо делать, где оно находится. Скоро мой взгляд остекленеет, и ничто уже его не разбудит. По моей коже прошел могильный мороз. Я повалился на спину, руки раскинулись в стороны. Ярослав подбежал, схватил меня за лицо и стал трясти, но Лена отстранила его. Я хотел послушать, о чем они говорят, но сознание меркнет очень быстро. Где-то близко я почувствовал ее горячее дыхание. Громкий голос Лены что-то требует, пытается докричаться, но смысл слов потерялся в свисте ветра над головой. Я действительно падаю, голова идет кругом, а голос доносится из единственного белого пятна — из отверстия бездны над головой. Меня завертело, кажется, словно не я кручусь, а вокруг меня вертится отдаляющееся белое пятно. Но бездна не бесконечна, я глухо стукнулся о ее каменистое дно. Тело как ватное, удар должен был сломить все кости и смолоть в кашицу мозг. В панике я ощупал себя — жив. Надо мной склонились темные деревья, трутся друг о друга вершинами, совершенно заслонив пятно входа. Я закричал на деревья, чтоб они расступились, от моих слов задул сильный ветер и разогнал непослушные кроны в стороны. Вход исчез, в темной вышине безучастно висит луна.

Я попал в старый город. Голос Лены где-то рядом, он повел меня по этому городу. Дома стары и сыпятся на глазах, а деревья скрючены как холст безалаберного художника. Я поднялся и пошел по ночным теням окружающих меня домов и деревьев. Трава на лужайках перед домами пожухлая и готова принять покрывало падающей листвы. Дома смотрят на меня черными рамами, многих стекол нет, краска висит как лохмотья на грязной дворняге. Город возникает передо мной и растворяется в сумраке сразу за мной, далеко впереди ничего не видно, равно как и позади. Я иду уже продолжительное время, вслушиваясь в город, чувствуя кожей его покинутую атмосферу. Он родной мне, и в то же время я не помню, что это за улица, не помню уютный желтый свет горбатых фонарей. Слева от меня из сумрачного царства вынырнул дом. Он одноэтажный, внутри горит свет. Я перешагиваю упавшую ветку и направляюсь к дому. Чувствуется, что внутри есть жизнь: крыльцо чистое, краска гладкая, а на окнах с внутренней стороны опрятные занавески. Мои ноги переступают через ступеньки крыльца. Я на пороге, передо мной дверь. Сердце колотится. Несколько секунд я решаюсь. Толкаю дверь от себя. Она беззвучно открывается, я вхожу в дом и осматриваюсь. Приходит осознание того, что я один в доме. Я закрыл дверь.

Гостиная ничем не примечательна, единственное ее достоинство это лестница впереди. Она широкая и хорошо освещена боковыми настенными светильниками, но чем дальше, тем лестница становится темнее и уже, ее вершина теряется в совершенной черноте. Голос Лены говорит идти вверх. Чем выше я поднимаюсь, тем становится темнее, тем сильнее меня одолевают сомнения. Я поднимаюсь, и каждый следующий шаг дается труднее двух предыдущих. Стены сжимаются и грозят раздавить высокими темными массами. Под вершину лестницы я уперся в них плечами, но поднимаю тяжелые ноги на новую ступень. Я дошел до конца, передо мной в человеческий рост стоит зеркало. Сделано с нарочитой простотой, рамка вплавлена в стены и спустившийся сюда потолок. Я оглядываюсь назад, и вижу вдалеке узкую полосу света. Остается только шагать вперед, шагать в это зеркало. Я вспомнил, зачем сюда иду и ужаснулся, вдруг вылезет мне навстречу тот урод, которого я удавил. Но в зеркале нет отражения, чтобы разглядеть мое испуганное лицо. Там ничего нет. Это зеркало — конец моего мира.

Вперед идти страшно, дико страшно признаться в этом себе и Лене. Но назад идти незачем, тот город растворился в тумане, а луна безучастно смотрит на его руины. Оставаться на пороге можно вечно, но кто-то рядом взял меня за руку, я его не видел, но почувствовал тепло от его ладони. Чувство любви к этому человеку пересилило страх, мне стало необходимым сказать Лене, что я ее люблю и ради этого я собрался и шагнул вперед. Меня затрясло, впереди что-то грозно и величаво гудит, видимо, мотор машины. Я приоткрыл свинцовые веки, но свет так больно резанул по глазам, что я закрыл лицо руками. Спереди раздался обеспокоенный голос Ярослава:

— Очнулся? Лена, хватит ему рассказывать сказки про лестницы и зеркала. Если его стошнит, сунь пакет, не хочу после него машину отмывать.

Мы едем к аэропорту. Лена поцеловала меня в лоб и провела своими пальцами по моим. Мне захотелось что-то сказать, но в груди пусто, я перестал владеть памятью, словно кто-то выделил файлы моей жизни и нажал "стереть". Я убрал ладони со своего лица. Ощущение энергии вокруг изменилось. Я чувствую плотное, приятное поле между мной и Леной. Оно пронизывает нас, наполняет теплом, радостью и светом. Не знаю, чувствует ли это Лена. Жизненная энергия не вливается в меня за какие-то действия к Миру. Я стал частью этого процесса. Лена сказала:

— Ярослав договорился со своим партнером, на той стороне тебя встретят. Если хочешь… если можно, я прилечу к тебе. Мне понадобится две недели закончить и сдать свои дела. — И добавила пораженно. — Твои глаза… в них столько света, я готова смотреть на это чудо вечно.

Я поцеловал ее пальцы, ладонь, и сказал:

— Хочу. Одна девушка сказала, что любовь не возникает у меня или у тебя, она возникает между людьми. Именно это ты и пыталась мне втолковать, но никак не могла подобрать слов. Но Аста не знает, что подобную любовь нельзя сотворить, что ей надо время вырасти, окрепнуть в чутком отношении друг к другу. Сколько лет мы заботливо оберегали наше дитя? Любовь стала для меня воздухом. Я нахожусь в ней, дышу ей, чувствую ее кожей, смотрю сквозь нее. Снова вдыхаю и любовь открывает меня заново, а раны души затягиваются. Я люблю тебя, Лена, больше своей жизни. Только ради этого чувства и слов любви к тебе я воскрес.

Мы приехали к аэропорту, и машина замерла рядом с высокими бетонными стенами жилища для самолетов. Вокруг гудят машины, требуют проезда, даже сквозь шумоизоляционные окна проникают вездесущие звуки бурной людской деятельности.

— Мне осталось сделать одно мистическое действие, прежде чем передо мной откроется новое будущее, неизвестное и удивительное. Подожди меня тут.

Я закрыл веки и улыбнулся Лене, Ярославу и его машине. Всему миру. Всем своим существом я почувствовал то неземное дыхание, которому мы с Леной смогли открыться, это дыхание подхватило меня призрачным дуновением невиданных чувств. Приятное тепло разлилось по моему телу, я растворился в этом моменте перехода в иное состояние души, и, не снимая с лица улыбки, просто открыл глаза.