Ее крик звенел у него в ушах, а она в приступе ярости отшвырнула железный котелок. Он звякнул о полено и покатился по полу. Нокосе поднял на нее взгляд в тот момент, когда она потянулась за другим котелком, и кинулся к ней прежде, чем она успела осуществить свое намерение.

— Стой! — Он схватил ее за руку. — Ты не можешь так же отшвырнуть свою боль.

Она упала в его объятия и разрыдалась.

— Ну тогда объясни мне, как смириться с тем, что, я знаю, убьет меня.

Он резко потянул ее за волосы, заставив встретиться с его повелительным взглядом. Вынужденная стоять с ним лицом к лицу, она подавила слезы гнева, глядя в янтарное пламя его глаз.

— О Боже, — прошептала она, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Все его сдерживаемые эмоции обнаружились. Она видела, как возле его глаза дергается мускул, и поморщилась, когда его хватка стала сильнее.

— Господи, — прошептал Нокосе, его пальцы дрожали, когда он попытался высвободить их из локонов. — Я никогда не нанесу тебе вреда даже случайно. Я живу, чтобы приносить тебе радость.

Прежде чем она успела опомниться, он снял с нее накидку и подхватил на руки. Два шага, и она уже лежала на шкурах нагая, и только простое ожерелье из кожи и бусин темнело на ней. Его одежда тоже полетела в сторону. Он стоял возле нее, как сотворенный Господом человек. Гордый, сильный, ожидающий свою пару.

Страсть лишила их дара речи. Выражение лица Нокосе говорило лучше всяких слов. Желание, сильнее, чем мог охватить человеческий разум, переполнило ее. Не осталось ничего, кроме трепета между ее ног и пульсации крови в жилах.

— Ты смиришься, потому что должна смириться, — взволнованно произнес он, возвышаясь над ней. — Ты будешь делать то, что должно, и я тоже. Но ты не забудешь меня. Я обещаю, Аманда. Я буду с тобой всегда.

С мрачной решимостью он переместился к ней, а потом на нее. Времени для игр не было, как не было его и для того, чтобы подготовить ее к его близости. Не успела она вздохнуть, как он взял ее приступом. Ошеломленная его напором, она смотрела на своего любимого.

— Смотри на меня, Аманда, — прошептал он и обхватал ее лицо руками, пронзая своим пламенным взглядом. — Запомни меня, потому что я тот, кто любит тебя всем сердцем.

Его черты затуманились. Слезы безудержно покатились по ее лицу, когда он приблизился к ней. Его губы припали к ее губам.

Нокосе охватила дрожь. Накрывая ее рот губами, он пил ее горе и вдыхал ее страх. Они должны были навсегда соединиться духовно. Ее руки притянули его ближе, ноги раскинулись, впуская его. Все вокруг него заволоклось туманом и перестало существовать, кроме женщины под ним и яростного наплыва чувств, поднявших его на грань безумства.

Сердце Аманды колотилось так, что казалось, оно разорвется, когда он входил в нее снова и снова. Но ей было мало. В его прикосновениях было такое благоговение, которое он не мог выразить никакими словами. В их слиянии была сладкая горечь, потому что оно могло стать последним.

Рыдания раздирали ее, когда она в отчаянии прильнула к нему. Мысль о том, что она потеряет эти ощущения и человека, который подарил их ей, была нестерпима. Каждое движение его тела было прекрасным, но теперь и более болезненным, чем все, что делал Дэвид.

В них обоих росло напряжение. Тело ударялось о тело, сердце о сердце. Ее стоны отзывались, в нем болью. И тут оно наступило — слишком внезапно, чтобы можно было предотвратить. Сотрясающая душу, помутняющая рассудок вспышка светлого тепла, омега любви.

— Нет, нет, нет, — застонала Аманда и сцепила руки у него на шее, прижав покрепче к себе, забыв о тяжести его тела, — Я не хочу уходить. Не хочу.

Ее крики разорвали в клочья его решимость, и он не находил ответа, который мог бы дать ей, не ощущая стыда. Он перекатился на спину, увлекая ее за собой, прижимал к себе, пока она не успокоилась, ласкал ее. И только когда всхлипывания утихли, Нокосе отважился взглянуть в ее лицо.

Ее глаза были закрыты, густая бахрома ресниц слиплась, как травинки после паводка. Раскрасневшиеся щеки и вспухшие губы были еще одним свидетельством ее страданий.

Сердце замерло у него в груди, и он испугался, что оно никогда больше не забьется. Он не предполагал, что человек может испытать такую боль и продолжать жить.

Нечаянный всхлип сорвался с ее губ. Даже во сне горе не покидало ее. А он все не мог оторвать от нее взгляда, вбирая в душу весь ее облик и то, как ее тоненькое тело приникло к нему. Нокосе навсегда запечатлевал в памяти ощущения от ее нежной, шелковистой кожи, смеха и слез, грудей, прижатых к нему, когда она медленно приходила в себя после пережитой страсти. Все это принадлежало ему.

— И все, чем я являюсь, будет в тебе, — прошептал он, порывисто прижимая ее к себе.

Внезапный порыв ветра влетел сквозь открытую дверь хижины. Дримкетчер шевельнулся на крючке, отчего перо затрепетало, коготь качнулся, а косичка из ее волос заколыхалась.

— Я слышу тебя, Великий Дух, — тихо промолвил Нокосе. — Все будет исполнено.

Дэвид Поттер проклинал землю, по которой ходят эти ненавистные женщины, обиды, нанесенные ему почившей матерью, и свою судьбу.

— Ты была сукой! — выкрикивал он, наслаждаясь отзвуком собственного голоса, разносящегося по пещере. — Ты превратила мое детство и зрелую жизнь в кромешный ад. Но ты умерла, мама! — Пыль клубилась вокруг его ног, когда он, шаркая, описывал круги. — Ты слышишь меня? Ты мертва! МЕРТВА!

Он подошел к выходу из пещеры и заморгал от внезапного света.

— А ты, Аманда, моя возлюбленная жена. Ты вероломная ведьма! Вернись! Ты не уйдешь от своей участи… части… части…

Его выкрики понеслись вниз по долине, отдаваясь эхом в горах. С проклятием на устах и ненавистью в сердце он развернулся и растворился во мраке. Это было подходящее место для Дэвида Поттера.

Темные спутанныё волосы сбились Джефферсону Дюпре на лоб и лезли в глаза, разметаемые ветерком, который разгуливал по месту поисков.

Подножие горы находилось прямо перед ним, седловина — далеко вверху. Подбородок Дюпре был упрямо выставлен вперед, глаза не отрываясь смотрели на отвесный склон и густой лес, соизмеряя путь, который лежал впереди, пока постепенно разгружались грузовики и машины, заполненные полицейскими, прибывшими на поиски. Дюпре походил на того, кем являлся на самом деле: самцом, вышедшим на охоту.

Местная и федеральная полиции стекались к площадке в предвкушении поимки Дэвида Поттера. Репортеры, припарковав свои машины на обочинах узкой двухполосной сельской дороги, усыпали все подножие горы, вынужденные ожидать развития событий за ограждением по приказу сельского шерифа, которому было поручено не допустить их вмешательства в розыски и держать на безопасном расстоянии, хотя он был склонен вовсе удалить их отсюда.

Но не допустить журналистов было невозможно. Новость была сногсшибательная! Не каждый день выдавался ордер на арест члена конгресса. Особенно за убийство. Носились слухи о роли Аманды Поттер во всей этой истории. Большинство пришли к выводу, что она стала невольной жертвой. Мало кто верил, что ее удастся найти, и еще меньше — что живой.

И только Джефферсон Дюпре не допускал мысли, что может потерять Аманду.

— Мы уже почти готовы.

Детектив обернулся и быстро кивнул.

Местные власти охотно позволили ему присоединиться к розыскам и правильно сделали. Ему бы очень не хотелось бороться с ними, когда имелись дела поважнее.

— Мы и полпути не одолеем до темноты, — проворчал начальник полиции. — Черт, ненавижу ночевать в лесу на земле.

— Если Аманда Поттер там, то она провела в горах по крайней мере четыре или пять дней. И я могу вам гарантировать, что у нее нет с собой спального мешка.

Начальник полиции вспыхнул. Всем поисковикам было прекрасно известно о решимости детектива Дюпре найти жену Поттера. Они видели, как он бледнеет от страха. Они слышали, каков он в ярости. Но они не понимали причин.

Эта женщина ему никто. Он едва ее знает. Но никому не хотелось расспрашивать его об этом.