— Ловко придумано, — процедил Мейстер. — Он не решается вернуться сюда и послал в Англию вас, чтобы выманить меня…

Глаза молодой женщины сузились, как будто ее вдруг ослепил яркий свет.

— Если вы будете убиты, то будете убиты именно здесь… Не сомневайтесь! Здесь, в этой комнате, где вы разбили сердце его сестры… Вы — сумасшедший! — выкрикнула она.

— Но не настолько, чтобы попасться в вашу ловушку, моя дорогая… — проговорил Мейстер. — Предположим, что «Неуловимый» жив… Что ж, здесь, в Дептфорде, мне бояться нечего. Меня охраняют. Если бы я поехал в Аргентину, он ждал бы меня там. В Австралии — также… Если бы я даже забрался в Кейптаун… Нет, нет, милая моя, не так-то легко поймать меня…

Кора только хотела что-то сказать, как дверь отворилась и в комнату вошел Ломонд.

— Вы уже закончили свою беседу, Кора? — спросил старик.

Несмотря на свое волнение, молодая женщина рассмеялась.

— Послушайте, доктор! Только друзья меня называют Корой…

— Я ваш самый лучший друг, — вполне серьезно заметил доктор.

— Миссис Мильтон сама не знает, кто ее друзья, — вмещался Мейстер. — Я бы желал, чтобы вы объяснили ей…

Доктор, не обращая на него внимания, смотрел на женщину.

У Мейстера появилось ощущение, будто он лишний в собственном доме. Он поспешил скрыться в комнате, служившей конторой.

— Я рад, когда вас вижу, Кора, — заметил доктор.

Она рассмеялась.

— Какой вы смешной.

— Я заставил рассмеяться неутешную вдову, — пошутил он.

Кора бросила на него быстрый взгляд.

— Не дразните же меня этим вдовством! Иногда мне кажется, что лучше бы я никогда не встречалась с Артуром!

Доктор спросил вкрадчиво:

— Разве Артур такой плохой человек?

Она вздохнула.

— Артур — лучший человек на свете, но такому человеку не следовало жениться…

— И все же вы последовали за ним в Австралию… Послушайте, Кора, вы все еще его любите? Все еще надеетесь на лучшее? Зря! Не проще ли его забыть?

— Забыть? — она вздрогнула. — Вы думаете, мне следует это сделать?

— Я не знаю, — задумчиво произнес доктор. — Но стоит ли так долго из-за него страдать!.. Предположим, он жив — но рано или поздно он будет схвачен…

Она посмотрела на дверь конторы, где сидел Мейстер, и проговорила, глядя ему в глаза:

— Видите ли, доктор Ломонд, я знаю, что мой «Неуловимый» в опасности, но я не боюсь полиции… Хотите, я вам что-то скажу…

Он медленно кивнул.

— Так вот, я буду с вами совершенно откровенна: мне кажется, что во всем мире есть только один человек, который способен когда-либо поймать «Неуловимого». И этот человек — вы!

— Это безумие с вашей стороны, — сказал доктор.

— Что именно?

— Такая красавица, как вы, — и всю жизнь гоняетесь за тенью… Вы теряете лучшие годы жизни… Так можно превратиться в комок обнаженных нервов. Стоит ли он того…

— Почему вы мне это говорите? — она вскочила. — Сознайтесь, у вас есть скрытая причина…

— Клянусь, что я думаю только о вас…

— А я уверена, что нет, — она пришла в ярость. — Вы мужчина, а все мужчины одинаковы… Так знайте же: я добровольно сошла в ад и в этом аду останусь…

Она нетерпеливым движением схватила со стола сумочку.

— Я только хотел дать вам совет, — смущенно прошептал доктор.

— Совет… — передразнила она. — Только когда Артур Генри Мильтон сам скажет мне, что он меня больше не любит, запомните — только тогда я покину его!..

И прежде чем он мог что-либо возразить, она хлопнула дверью.

Мейстер, все время следивший за ними, сразу же вошел в комнату.

— Вы рассердили миссис Мильтон, доктор.

— Возможно, — в раздумьи ответил доктор, беря шляпу и саквояж.

— Женщины — странные существа, — продолжал Мейстер. — Я думаю, что вы ей очень нравитесь!

— Вы думаете? — переспросил доктор. Мысли его были по-видимому далеко. — Интересно, примет ли она мое приглашение, если я предложу ей пообедать со мной?..

— Подумайте, как было бы хорошо, если бы она несколько утратила бдительность и выболтала вам кое-что о «Неуловимом», — сказал Мейстер не без лукавства.

— Я как раз об этом думал… Вы полагаете, она бы выболтала?

Адвоката начинал забавлять этот старик, который, несмотря на возраст, полагал, что еще может понравиться молодой женщине!

— Никогда нельзя угадать, что сделает женщина, если влюбится, не правда ли, доктор? — ехидно заметил он.

Доктор молча поклонился и ушел.

Мейстер думал о том, что Джонни стал представлять реальную опасность… Ведь он даже угрожал ему! Да, молодой безумец способен был бы привести угрозу в исполнение, разве что…

— Неужели же он будет настолько легкомысленным, чтобы пойти ночью в Камден-Крессент? — подумал Мейстер.

От Джонни мысли его перешли к Мэри. Его тяга к этой девушке вылилась в азартную страсть и теперь, когда он боялся ее потерять, она казалась ему самой прекрасной женщиной во всем мире…

Он сел за рояль и начал играть свою любимую мелодию. Он не видел, как Мэри вошла в комнату, и она несколько раз окликнула его, прежде чем он очнулся. Он смотрел на нее невидящими глазами.

— Морис! — повторила она.

Музыка прекратилась.

— Я хочу сказать вам, что не могу продолжать служить здесь теперь, когда Джонни вернулся…

— Все это пустяки, — ответил он, и в голосе его звучали те отеческие нотки, которые ему так легко удавались.

— Он такой подозрительный, — продолжала она.

— Подозрительный, — повторил Мейстер. — Я хотел бы, чтобы действительно тому была причина…

— Ведь вы знаете, что я не могу остаться, — проговорила она.

Мейстер встал, подошел к ней и положил руки на плечи.

— Но если вы уйдете, могут подумать, что я действительно изверг, — сказал он вкрадчивым голосом. — Не можете же вы всю жизнь исполнять желания Джонни, который, весьма вероятно, проведет половину жизни в тюрьме…

Она вскрикнула и отшатнулась от него.

— Нужно иметь мужество смотреть правде в глаза, — продолжал он. — Нет смысла обманывать себя!.. Джонни действительно испорченный юноша!.. Ведь вы не все знаете… Я старался многое от вас скрыть, а это было очень трудно…

— Что же вы старались скрыть от меня? — проговорила она дрожащим голосом.

Мэри была бледна, как полотно.

— Дело в том… — начал он, как бы раздумывая, следует ли ей рассказывать. — Как вы думаете, что сделал ваш сумасшедший брат перед тем как его поймали и судили? Ведь я был его лучшим другом, как вы сами знаете, и все-таки он подделал мою подпись на чеке… Четыреста фунтов…

Она в ужасе отшатнулась.

— Но ведь это подлог! — воскликнула она.

— Какой смысл называть вещи своими именами? — Он вынул из кармана записную книжку, в которую был вложен чек. — Вот этот чек. Не знаю, зачем я держу его здесь, и как мне поступить с Джонни…

Мэри хотела разглядеть имя на чеке, но Мейстер, сокрушенно вздыхая, заходил по комнате. Это был чек, который он получил с утренней почтой, а историю с подлогом он выдумал только что. У Мейстера часто бывали минуты такого пылкого вдохновения.

— Разве нельзя уничтожить этот чек? — спросила Мэри дрожащим голосом.

— Конечно, я мог бы его уничтожить… — Мейстер великолепно разыгрывал свою роль. — Но Джонни такой мстительный!.. Я должен спрятать этот чек из чувства самосохранения!

Мейстер положил чек обратно в книжку.

— Конечно, я никогда никому не покажу его, — заметил он и бросил быстрый взгляд на Мэри.

Затем он прибавил более нежным тоном:

— Мне так нужно поговорить с вами, Мэри, о вашем брате и о многом другом… Я хотел бы поговорить с вами спокойно, так, чтобы нам никто не мешал… Приходите поужинать со мной…

Она покачала головой.

— Вы ведь знаете, что я не могу этого сделать, — сказала она. — Морис, неужели вы хотите, чтобы обо мне говорили то же, что о Гвенде Мильтон?..

Мейстер пришел в ярость.