— Договорились! Кстати, ты мне не мог бы дать телефон отца Михаила?

— Без проблем, записывай, — сказал Казанцев и продиктовал восьмизначный мобильный номер. — Мы попрощались, и я пошел заниматься ужином.

На сегодня я решил приготовить запеченную на гриле баранину на косточке. Свежее мясо я купил в супермаркете и ненадолго его замариновал в остро-сладкой заправке из сладкого китайского соуса для утки по-пекински и острого соуса чили. Еще утром на открытой веранде, примыкающей к дому, я обнаружил солидный газовый гриль. Щелкнул поджиг, и аппарат важно загудел. Пока он нагревался, я быстро приготовил классический греческий салат из помидоров, огурцов, оливок, репчатого лука, феты и салатной заправки на основе уксуса и оливкового масла. Накрыв стол, я вспомнил о вине и, вооружившись фонариком, отправился в погреб. Его размеры и содержимое по истине впечатляли! Думаю, что кардинально «помочь» хозяину в деле освобождения этого помещения было под силу лишь роте солдат, вернувшихся на дембель. Я взял самую маленькую канистру емкостью в пять литров, запер дверь и направился обратно в дом. В тумбе на кухне я отыскал графин, куда и перелил часть содержимого канистры: вино было густое, благородного темно-рубинового цвета.

Как и положено, лишь в самом конце настал черед мяса: баранина готовится быстро, и есть ее надо сразу же! Поджарив котлетки, я уселся на диван за уже полюбившийся журнальный столик у большой стеклянной двери. Сегодня не шел снег, но светила яркая луна, отбрасывая причудливые тени от больших деревьев. Снег уже почти стаял, белея кое-где под развесистыми елями. Видимо, сказалась напряженность последних дней: голова звенела пустотой, не хотелось думать ни о чем, а просто сидеть и смотреть на живописную горную долину, луну, небо и звезды. Хотелось, чтобы абсолютно все обо мне забыли, хотя бы ненадолго, оставив в этом оазисе покоя и тишины…

18 февраля, среда, Кипр

Предшествующий день прошел в мелких хлопотах. Я позвонил отцу Михаилу и договорился, что сегодня приеду в храм на Исповедь.

Утро сегодня выдалось хмурым — подстать настроению, душу терзали какие-то неясные сомнения, а при мысли о том, что должно было произойти на таинстве Исповеди, сразу краснели щеки и кровь приливала к вискам. Несколько раз я брался за трубку, чтобы позвонить о. Михаилу и под любым предлогом отменить намеченную встречу. Но мне все же удалось себя удержать. Краем сознания я понимал, что реальных причин для отмены таинства у меня нет. Позавтракав, я помолился и сел за стол готовиться к Исповеди, внимательно изучая переданной священником брошюру.

Москва

Александр Иванович Соколов не планировал на сегодня никаких важных дел. Он просто не мог ни о чем думать, находясь в состоянии томительного ожидания.

— Гансов… Гансов…, — периодически бормотал себе под нос следователь. Он очень хотел спасти Дениса. Еще тогда, на Кипре, Соколов был поражен, насколько Денис похож на их Виталика. Они с Денисом ровесники. Витальке было бы сейчас 27… Эта нелепая автомобильная катастрофа — у них с женой ни одной царапины, а двенадцатилетний подросток вылетел с заднего сиденья через стекло и сломал шею. Смерть наступила мгновенно. Там, на Кипре, Соколов был поражен благородным поступком Дениса и подумал, что его отец может гордиться своим сыном. Он тоже старался вырастить Виталия честным и отзывчивым человеком.

Соколов очень надеялся, что его бывший подследственный отзовется, откликнется на просьбу связаться со следователем, которую Александр Иванович передал вчера через нескольких своих агентов. Он был уверен, что информация до киллера дойдет и дойдет очень скоро: воровская связь невероятным образом работает четко и быстро. Вот только захочет ли он ответить?

Это было лет пятнадцать назад. Да, да, горбачевский дурдом под названием «перестройка» еще не начался. Семен Гришин по кличке «Гришаня» проходил по двум эпизодам, которые его адвокат пытался представить как убийство по неосторожности. Смех да и только! Гришаня убил двух людей в разное время, в разных местах в течение одного месяца «случайно по неосторожности». Это прямо как в анекдоте: «он поскользнулся и упал прямо на кончик моего кинжала, и так сорок раз подряд». Соколов, конечно, не верил этой версии: перед ним сидел начинающий киллер, который уже тогда не пользовался огнестрельным оружием. Кличка «Гансов» прилепится к нему позднее как фирменный знак добротной, быстрой и высокооплачиваемой «работы».

Многие считали, что следователю тогда повезло. Всплыло еще два убийства. Он был уверен, что Гришин их не совершал, но легко мог повесить на него, и тогда от высшей меры убийце не отвертеться, а адвокатская версия смотрелась бы уже очевидным издевательством. Соколов понимал, что Гришаня убийца по жизни, и отдавал себе отчет в том, что он вряд ли остановится. Александр Иванович даже пытался успокоить свою совесть тем, что, подведя Гришина под «вышку», спасет людей, которые останутся живы. Но все же не стал брать этот грех на душу. Обман всегда обман. Когда же речь идет о жизни и смерти, он абсолютно недопустим. Следователь не Господь Бог, чтобы выносить суд и вершить приговор. Некоторые коллеги тогда косо смотрели на Соколова, наверное, по-своему понимая мотив его поступка. Не поняло следователя и начальство: упустить такой случай отделаться от двух «глухарей»! Он никого не пытался переубедить, но честно сделал свою работу, передав дело в суд. Надо сказать, что судья не впечатлился версией адвоката, и Гришаня получил «пятнашку». Однако через три года отсидки ему удалось бежать. До сих пор Семен Гришин, ныне Гансов, находится в федеральном розыске.

Александр Иванович хорошо помнит их последнюю встречу в его кабинете в прокуратуре. Гришаня прекрасно знал свои перспективы, знал он и о том, что могут на него повесить. Следователю показалось тогда, что киллер по достоинству оценил благородство его поступка, сказав, что считает себя должником «по гроб жизни». Ну что же, скоро станет ясно, насколько хороша у него память.

В очередной раз зазвонил телефон. Не тот, не тот… Следователь нехотя снял трубку со служебного аппарата. Надо же, как быстро: Колобов просится на допрос. Созрел, горемыка, созрел, «раскольников» недоделанный!

Колобова привезли через 1,5 часа — около 10.30 утра. Соколов был опытным следователем, много повидавшем на своем веку. Он понимал, что пребывание в тюрьме не красит человека. Но чтобы опуститься настолько, это бывает редко! Затравленный взгляд, всклокоченные волосы, периодически выползающие из ноздрей сопли, дрожащие губы и колоритный синяк под глазом. Нет, его не били по настоящему — Соколов знает, как выглядит человек, которого били серьезно. Это было лишь начало «разговора», который Колобов тут же проиграл. Собственно, трудно было ожидать от него чего-то другого.

— Присаживайтесь, Колобов, — голос следователя был холоден как лед. — Вы о чем-то хотели со мной поговорить?

— Да, товарищ следователь! Понимаете, меня там бьют, надо мной издеваются! Помогите мне, пожалуйста! — Колобов закрыл лицо руками и зарыдал. От него исходил отвратительный запах. Да, заключенные живут в нечеловеческих условиях, не имеют возможности часто мыться, и запах от них соответствующий. Но здесь было что-то особенное. Соколов пожалел, что бросил курить. Сейчас это было бы весьма кстати.

— Во-первых, я вам не товарищ, гражданин Колобов. А во-вторых, если у вас есть претензии, то вы можете написать официальную жалобу. Только мой вам совет: подумайте хорошенько, прежде чем ее писать. Вы меня понимаете?

— Что же мне делать, кто меня защитит? Я пытался договориться там в тюрьме, чтобы меня посадили в одиночку, я предлагал им деньги, много денег, но они и слушать не хотят. Все ссылаются на вас, на то, что вы принципиальный, и без вашего разрешения они ничего сделать не могут. За что вы меня так? — Колобов опустил руки. По его лицу катились слезы. Следователь достал из стола пачку бумажных салфеток и бросил подследственному.