— Дэнис, это было так галантно — пригласить даму зайти в мужской сортир! — Федор вел себя так, словно ничего не произошло.

— Дениска, я, собственно, чего пришла, — начала Лена все еще подрагивающим от смеха голосом, — может, вам помириться? Мужу я уже сделала внушение. Он, конечно, не прав, ну и ты хорош. Может, вам простить друг друга?

— Да, Дэнис, готов признать свои ошибки, — серьезно сказал Федор. — Мир?

— Да и ты меня прости, Федор. В принципе у меня к тебе и претензий нет. Это, блин, Юрик все. Мир! — я протянул руку, и мы с Федором обнялись.

— Не сильно я тебя? — поинтересовался Федор.

— Да ерунда, а ты как?

— О’кей! Если честно, то я уже сто лет по фэйсу не получал, даже забавно! Слушай, Дэнис, у меня такая мысль возникла. Давай махнем в ночной клуб?

— В какой?

— На Новом Арбате — хозяин я там, понимаешь. Оттянемся слегка, мне здесь уже все обрыдло, а народ, кажется, дошел до кондиции, им и без меня хорошо. Поехали?

— А что, давай, — согласился я.

— Молодцы, — обрадовалась Лена, — а я тут тебя, Федор, прикрою. Поезжайте!

Только мы направились к лестнице, как из-за угла появился Колобов.

— Федор, Арсен звонил, с тобой гаварыть хочэт, — передразнил он кавказский акцент.

— Да ну его, завтра, все завтра. Мы вот с Дэнисом к нам в клуб собрались, — ответил Федор. Я же, видимо, переменился в лице. — Дэнис, ты чего? Ах, да, Юрок, — последовало после паузы, — вам бы с Дэнисом помириться. Ты, скажу честно, вел себя по-свински.

— Да я чего, — серьезно произнес Колобов, — Дэнис, дружище, не держи зла на меня, правда. Я же не по злобе, а так — по дурости. И ваши с Федотом сопернические отношения — секрет Полишинеля. Полкурса об этом знало. Кто меня за язык дернул?

— Ну и ты меня прости, я тебе вроде как по зубам заехал, — ответил я.

— Что было, то было и быльем поросло, айда в клуб, — обнял нас Юра за плечи и потащил к выходу. Меня такой расклад никак не обрадовал, а что было делать?

— Юра, а ты, может быть, останешься? На кого меня одну оставляете, джентльмены? — Лена стояла наверху, держась за перила.

— Ленок, ты вполне справишься, а за твоим благоверным глаз да глаз нужен, да и как он без своей правой руки, то есть без меня? Пока! — разрушил Колобов мою последнюю надежду провести вечер с университетским другом наедине в отсутствии ставшего мне вдруг ненавистным Колобова, но вставать в позу и делать демонстративные жесты не хотелось. Как говорится, плохой мир лучше доброй ссоры. Часы на Спасской башне мерно отбивали 22.00.

Из задумчивости меня вывел свист закипевшего чайника. Налив чаю, я уставился в окно. Квартира располагалась на первом этаже панельного дома, напротив притаилась такая же обшарпанная пятиэтажка. На улице было пасмурно, с неба сыпалось непонятно что — то ли дождь, то ли снег. Я уже забыл, когда в последний раз в Москве была нормальная зима, сухая, с пощипывающим морозцем и хрустящим белым снегом. Видимо, демократия приближала нас к Европе не только в области экономики и политики. Голове стало чуть полегче, но на душе было премерзко. «Может, все же поехать домой? — подумалось мне. — Выспаться как следует, а там видно будет. Ну не преступник же я в конце концов!» Однако даже отдаленное представление о нашем «правосудии» немедленно изгоняла из головы мысль «там разберутся». Нет, прав Стас, к следователю попасть я всегда успею, пока надо попытаться разобраться самому. Допив чай, я оделся, отметив, что одежда моя имеет вполне благопристойный вид, в карманах обнаружилась наличность — кажется, не меньше, чем вчера при выходе из дома, документы — права и техпаспорт, а также ключи от машины и квартиры тоже были при мне. Уже неплохо. Захлопнув дверь, я вышел из подъезда. Мимо проходила женщина лет тридцати.

— Простите, не подскажете, как мне выйти к дороге? — окликнул я ее.

— К проспекту Вернадского?

— Ага, — значит, это где-то на Юго-западе.

— Вам нужно пройти между этими домами, — показала она прямо перед собой, — там увидите.

— Спасибо.

Выйдя на проспект Вернадского, я поймал частника и минут за 15 доехал до смотровой площадки МГУ. Погода не годилась для прогулок, на улице было малолюдно. Часы показывали 14.15. Зная в высшей степени положительную черту Стаса — никуда не опаздывать, получалось, что у меня есть 30–40 минут свободного времени.

Бросив взгляд в сторону, я заметил маленькую церквушку, которая раньше почему-то воспринималась мною исключительно как одна из деталей природного пейзажа. Ни разу в жизни я не заходил в Храм Божий, если не считать поездку в Иерусалим. «А почему бы и нет?» — подумал я. Только я подошел к двери, как оттуда потянулись один за одним иностранные туристы. Дождавшись, пока они выйдут, я юркнул внутрь. Вокруг был полумрак, пахло каким-то дивным благовонием[4], меня в буквальном смысле окутала атмосфера покоя, стабильности и какой-то сверхъестественной защищенности. Слева от входа стояла большая тумба, верхняя часть которой была покрыта позолоченным металлом с рядами маленьких подставок под свечи. С противоположной стороны расположилось Распятие с лампадой[5]. Я встал перед этим сооружением, на котором стояло несколько горящих свечей, и воспоминания не заставили себя долго ждать…

Кипрское время отстает от московского на один час. Самолет приземлился в международном аэропорту города Ларнаки. «Time 12.57 Date 28.04.1991» — было высвечено на табло. Быстро пройдя паспортный и таможенный контроль, мы вышли из здания аэропорта. Стояла замечательная погода: ярко светило солнце, а на улице, казалось, было градусов под 30. Табличку с надписью «Г-н Заречин» держал в руках мужчина лет сорока, по виду типичный грек: смугловатая кожа, большой нос и широкая улыбка.

— Здравствуйте, я Денис Заречин, — с улыбкой произнес я.

— Очень приятно, Костас, — отец не обманул, он действительно прекрасно говорил по-русски, выдавал его лишь легкий акцент. — Как долетели?

— Замечательно! Какая у вас чудная погода! — воскликнула Лена.

— Сегодня +27, — польщенно отозвался Костас. — Очень хорошее время для отдыха. Лучше только в октябре, на мой взгляд. Сейчас быстренько доставлю вас в отель.

Костас всю дорогу развлекал нас местными новостями и рассказами о стране, ее быте и традициях, так что 40 минут пути пролетели в один миг. Отель «Four Seasons» («Времена года») встретил нас у входа шикарным фонтаном в виде водяного шара, прохладой, тишиной и уютом внутреннего холла. Нам достался стандартный двухместный номер с видом на море. Лена была в восторге.

— Дениска! Я так давно мечтала побывать на Кипре! Отель просто чудо! И ты чудо! — мою шею обвили две изящные ручки, а губы обжег сладкий поцелуй. — Давай быстренько разберем вещи, переоденемся и пойдем гулять!

— Согласен!

В отеле время ланча уже прошло, да и не хотелось сейчас есть в отельном комфорте и благолепии. Мы отправились по набережной вдоль моря в сторону старого города.

Шли не торопясь, разговаривая ни о чем и обо всем одновременно. Слева шелестел тихий прибой, а справа возвышались корпуса отелей и небольшие многоквартирные дома, утопавшие в зелени деревьев. Миновав гостиницу «Посейдония», мы вышли на открытое место: впереди у берега высилось странное строение, к которому притулилось маленькое кафе под синим тентом, а рядом были обустроены две волейбольные площадки. Это было то, что мы искали. Стоящий за стойкой грек просто-таки искрился улыбкой, чем и пленил нас. Он еще ни слова не сказал, как уже возникло чувство, что мы пришли к старому знакомому.

— Привет, — с удивлением услышали мы русское приветствие, сказанное с сильным акцентом.