Соколов позвонил в церковный домик отца Николая. Трубку параллельного аппарата в храме сняла регент церковного хора Людмила Петровна.

— Людмила Петровна, добрый день, это Александр, следователь.

— А, Сашенька, добрый день, — сразу потеплел голос пожилой женщины. — Батюшка сейчас крестит, подойти не сможет.

— Хорошо, не будем его отвлекать. Людмила Петровна, передайте отцу, что нашелся его давний знакомый, который вчера пропал.

— Ой, Коленька, радость-то какая, — прервала регент Соколова на полуслове.

— Да радоваться, к сожалению, нечему. Убит он, ритуально убит.

— Господи, помилуй! — только и смогла вымолвить женщина.

— Вы батюшке передайте, что часа через 1,5 я заеду в храм, мы все равно мимо поедем, если батюшка сможет, мы его с собой возьмем.

— Хорошо, Александр, передам.

Отец Николай ждал гостей в церкви. Соколов представил его Клюеву, и тот как-то неловко пожал священнику руку.

— Вот учишь, тебя, учишь, бестолочь, как со священником здороваться, все без толку! — пробурчал Соколов.

— Так, это, Иваныч, батюшка, простите, если что не так, — искренне смутился видавший виды опер.

— Александр Иванович, не смущайте человека, — улыбнулся священник и обратился к Степану. — Все в порядке, я же не женщина, мне вполне можно пожать руку!

Через 15 минут автомобиль Клюева въезжал на мрачный голый участок. Следственная группа, похоже, уже заканчивала свою работу: два тела лежали на носилках, укрытые простынями. К Степану подошли оперативник и судмедэксперт. Он представил им своих спутников. Медик подошел под благословение, чем удивил коллег, но вопросов никто задавать не стал. Он и начал говорить первым, обращаясь более к священнику.

— Это просто чудо какое-то, батюшка! Я когда над телом наклонился, то благоухание почувствовал, думаю, и вы тоже ощутите, — он подошел к одному из двух тел и откинул простыню. Присутствующим открылось ужасное зрелище. Живот и грудь Николая покрывала вырезанная сатанинская символика — в некоторых местах кожа была срезана до мяса. Но вот лицо… Клюев видел бессчетное количество тел людей, умерших насильственной смертью. В подавляющем большинстве случаев на их лицах застывала маска ужаса и страданий. В этот раз перед опером было счастливое лицо с блаженной полуулыбкой. Даже сотрудники, находившиеся в нескольких метрах от тела, инстинктивно вздохнули. В воздухе распространялось дивное благоухание.

— Это явное чудо! — сказал батюшка и перекрестился.

— Это еще не все, отче, — продолжил эксперт, — вы его за руку возьмите. Возьмите, возьмите!

Священник подошел к Николаю, опустился рядом на колени и взял кисть его руки. Та оказалась мягкой, словно принадлежала живому человеку. Священник поднял руку Николая и приложил его кисть к своей щеке. Первым спохватился Клюев:

— Так он что, умер недавно? — лицо опера выражало крайнее удивление. — Ты же говорил, что он убит ночью.

— Так и есть, ночью, тело остыло совсем.

— Так как же оно не окоченело?!

— Я и говорю — чудо! У меня такое впервые!

— Да уж… — Клюев смотрел на тело с искренним подозрением. — Ну ты уж посмотри там повнимательнее на вскрытии.

— Посмотрю, но время смерти я тебе назвал довольно точно. Очень интересен второй мужчина. Это, по всей видимости, жрец, который и совершил убийство: на ритуальном кинжале его пальчики.

— А отчего он-то умер, убил кто-то третий? — спросил Соколов.

— Третий здесь был. Только жрец, думаю, не убит, — эксперт откинул простыню и Соколов невольно отшатнулся: лицо трупа представляло собой жуткую злобную маску, отражавшую непереносимые мучения. Изо рта, как у вампира, выходили две засохшие кровавые дорожки. — Вот, похоже он пил из ритуальной чаши, в этот момент и окочурился.

— Что скажете, батюшка, — обратился к священнику Соколов.

— Очень похоже на правду то, что излагает Василий. Перед нами случай ритуального сатанинского жертвоприношения. Александр Иванович, — обратился батюшка к Соколову, — насколько я понял, у Коли нет ни родных, ни близких. Вы позволите нам, нашей общине, похоронить его тело?

— Конечно, батюшка! Только, боюсь, можем к среде не успеть.

— Ничего, вы постарайтесь, а там уж как будет.

Соколов посмотрел на судмедэксперта, и тот понимающе кивнул.

В полном молчании трое мужчин двинулись в обратный путь. Тишину нарушил священник. Когда машина остановилась около храма, на его глазах были слезы:

— Не перестаю удивляться дивному промыслу Божию! Эта история — невероятная, книжная — каким-то чудом началась и закончилась на моих глазах. Я не перестаю удивляться глубине божественной Любви! Он любит всех, каждая душа Ему дорога. И этот случай является прекрасным ответом на фразы типа: «Да как же его земля носит?!» Не наше дело, кого, за что и сколько терпит Господь. Бог ждет от нас покаяния, и, что действительно важно, чтобы Господь продолжал терпеть нас! — священник сказал это в пустоту — казалось, он не замечал присутствующих. В сильной задумчивости батюшка вышел из машины и, не попрощавшись, отправился к церковному домику.

24 февраля, вторник, Кипр

Глеб, Марина и отец Михаил устроили мне сказочные проводы. Прощальный обед плавно перешел в ужин. Была последняя неделя перед Великим Постом — всеми любимая масленица! Все дни недели по сути праздничные, а церковный устав позволяет есть все, кроме мяса. Вот и пекутся в изобилии блины, готовятся кулебяки, пироги, расстегаи и, конечно, рыба! Стол ломился от разнообразной снеди, но главным, конечно, была не еда, а удивительная атмосфера радости и счастья, царившая за столом. Почти все тосты были сказаны обо мне, я не переставал удивляться радушию этих замечательных людей. Иногда казалось, что эта простая русская семья каким-то фантастическим образом культивировала здесь — в отдалении от России — дивный уголок своей Родины с ее лучшими традициями, которые с такой любовью описаны Шмелевым и Никифоровым-Волгиным.

Самые глубокие слова сказал отец Михаил в конце застолья:

— Дениска, мы отпускаем тебя с чувством выполненного долга. Здесь, на Кипре, за столь короткое время с тобой случилось главное — ты стал частью Церкви Христовой! Именно так и никак иначе — ты веточка Виноградной Лозы, Которой является Сам Христос. Я не стану сейчас давать тебе долгих напутствий и наставлений — у нас было время поговорить и ты узнал многое. Но, смею заверить, что ты сейчас в начале долгого, трудного, но прекрасного пути. Иди по нему, не сворачивай в сторону и всегда помни о тех чудесах, которые на тебе явил Господь. Они есть пример и для всех нас — пример Божественной заботы и Любви, Его чудесных и неисповедимых путей! И самое удивительное в том, что подобные чудесные истории может рассказать практически каждая православная семья. Когда человек живет без Бога, он на самом деле Его не видит, человеку кажется, что подобные истории вымысел или какое-то самовнушение, но стоит лишь сделать махонький шажок к Богу, как открывается человеку сказка. Да, это сказка, куда мы все мечтали попасть в детстве! Мир, где есть добро и зло, но первое всегда побеждает второе, хоть часто приходится нелегко. Мир чистой любви и истинного благородства. Мир, только в котором и возможно высшее человеческое счастье! Не покидай этот мир, Денис, храни тебя Господь!

Кипр провожал меня дождливой погодой. Душа с нетерпением рвалась в Москву, где ждал меня отец. Однако душу не покидала грусть из-за расставания с этим прекрасным солнечным островом, который дал мне слишком много. Самолет набрал высоту, заложил вираж, и прекрасный зеленый клочок земли в обрамлении морской лазури предстал во всей красе. «До свидания, Кипр, я еще вернусь к тебе, и, надеюсь, это случится очень скоро».

Москва

Отец никак не мог обойтись без барских замашек и заказал для меня VIP-встречу в Шереметьево. У выхода с самолета меня ждал человек с табличкой «Денис Гришин». Все формальности заняли считанные минуты, и я оказался в крепких объятиях отца, на глазах которого были самые настоящие слезы.