Рупер тщательно пересмотрел все это и, видимо, был еще более разочарован. Тут он сделал непростительную для сыщика ошибку и опрометчиво спросил Джейн:

— Что это был за пакет, который Бурк унес отсюда подмышкой?

— Мне кажется, что вы должны были спросить об этом самого господина Бурка, — слегка улыбнувшись, ответила Джейн.

— Ведь я только пошутил, миссис Клифтон, — заметил сыщик.

Джейн поняла, что он боится Бурка.

Рупер после этого сразу же уехал, и Джейн с ужасом подумала о предстоящем томительном и одиноком вечере.

Незадолго до обеда позвонил Питер. По тону его голоса она поняла, что он сильно волнуется.

— Простите, что я не позвонил раньше, — сказал он. — Но все это время я был страшно занят. Мне так жаль вас что вы там одна. Быть может, ваш отец согласился бы переночевать в моей квартире?

Джейн и раньше задумывалась об этом, но почему-то не решилась.

— Я непременно приеду завтра, — продолжал Питер. — Между прочим, был у вас Бурк? А Рупер?

Джейн в нескольких словах рассказала ему о посещении Рупера, но решила ничего не говорить о странном поведении Бурка.

— Мне приходится все больше и больше удивляться, — продолжал Питер. — Оказывается, что я звонил в агентство и передал сведения об убийстве, хотя я не знаю ни его адреса, ни телефонного номера.

— Что?.. — удивленно спросила Джейн — Вы абсолютно уверены в том, что не знали номера телефона?

— Еще бы… Конечно я в этом совершенно уверен. Никогда в жизни мне не приходилось иметь дело с этим агентством. Но почему вы меня об этом спрашиваете?

Джейн не сразу ответила, и Питеру пришлось еще раз повторить вопрос.

— Потому что я теперь припоминаю, что в Лонгфорд-Маноре нет телефонной книги.

Она подумала, что не следует рассказывать Питеру о посещении Редлоу, раз он сам об этом ничего не спрашивал.

— Питер, — наконец, сказала Джейн очень тихим голосом, — мне нужно будет с вами завтра поговорить… по поводу… вашего дневника…

— По поводу чего? — раздался удивленный голос.

— По поводу вашего дневника…

Последовало довольно продолжительное молчание.

— Но я ведь никогда не вел дневник, — послышался, наконец, его ответ.

— Я и не думала, что вы ведете дневник.

В голосе ее звучало торжество.

Едва Джейн успела повесить телефонную трубку, как снова раздался звонок, и она подумала, что их просто не успели разъединить.

Однако, как только она взяла трубку, послышался грубый голос:

— Питер Клифтон?.. — Вы — Питер Клифтон?.. Убийца!..

Это был голос миссис Энтерсон.

— Я знаю, что вы — Блонберг! Я знаю…

Она услышала, как кто-то уговаривал сумасшедшую женщину, и, в конце-концов, ее вероятно, оттащили от телефона.

Затем спокойный голос спросил Джейн:

— Я сиделка… Что — она очень докучала вам?

И сиделка стала пространно рассказывать, как все произошло, но Джейн невнимательно слушали ее. Мысли ее были заняты совсем другим. Она вспомнила, что Блонберг был агентом Лонгфорд-Манора и что он сдавал это имение Питеру. Какой же была его роль во всей происшедшей драме? Вот в этом и заключалась новая загадка.

В девять часов Джейн надела пальто, шляпу и велела дворецкому вызвать такси.

Еще не прошло и недели с тех пор, как она покинула родительский дом, но ей казалось, что со дня ее свадьбы минула целая вечность… Горничная открыла ей дверь и долго не могла прийти в себя от изумления.

— Слава Богу, что вы вернулись, мисс… Я день и ночь плакала, думая о том, как вам ужасно жить в этом заброшенном доме… — начала причитать она.

— Где отец? — спросила Джейн. Ее раздражал этот разговор.

— У себя, мисс… миссис… — бормотала горничная.

Не найдя отца в кабинете, Джейн решила пойти в его спальню.

— Кто там? — спросил Джон Лейт.

— Это я — Джейн.

Послышалось изумленное восклицание, затем — шум отодвигаемого стула. Через некоторое время дверь открылась. Вероятно, он работал над акварелью. Неоконченный рисунок виднелся на его письменном столе.

— В чем дело, дорогая моя девочка? — ласково и немного тревожно спросил он.

— Мне так скучно… — простонала Джейн и попыталась улыбнуться.

— А… Питер уже вернулся в город? — спросил Лейт.

— Он возвращается завтра.

Она была поражена видом отца: под глазами легли темные тени, морщины на лице стали глубже.

— Да, какие ужасные события, — продолжал он, усаживаясь в свое любимое кресло и поглаживая бороду. — Должен сознаться, что мне не особенно жаль Хеля. Уж очень он был нагл. Ведь мне пришлось довольно серьезно поговорить с ним за день до твоей свадьбы… помнишь?

— Вы знаете, что Питера подозревают? — начала Джейн.

Он кивнул.

— Да. Я читал газеты.

Лейт удобнее расположился в кресле, вытянул ноги и глубоко вздохнул.

— Я благодарю Бога, что ты не любишь его, — добавил он. — Вероятно, тебе мое рассуждение покажется странным, но…

— Но я люблю его, — спокойным и твердым голосом сказала Джейн.

Он привскочил на кресле и удивленно посмотрел на дочь.

— Ты сама не знаешь, что говоришь, — начал Лейт прерывающимся от волнения голосом. — Конечно, я заметил, что ты привязалась к нему и надеялся, что рано или поздно ты его полюбишь…

Он остановился, и Джейн поняла, как сильно он надеялся, что она не любит Питера.

— Конечно, это было бы большим счастьем, если бы не произошел этот ужасный случай…

Тут только Джейн вспомнила свое намерение рассказать ему о найденных гравюрах.

— Я хотела вас обрадовать: ведь Питер нашел те гравюры, которые вы считали потерянными.

Ей показалось, что отец побледнел. Однако он быстро справился со своим волнением, и Джейн подумала, что ошиблась.

— А Питер рассказал тебе, где нашел гравюры?

И снова Джейн показалось, что отец изменился в лице, а руки, гладившие седую бороду, задрожали. Она не могла понять, почему это простое и, казалось бы, радостное известие произвело на него такое впечатление.

— Я рад, что Питер нашел эти гравюры, — продолжал он. — Конечно, они были далеки от совершенства, но должен признать, что у Питера недюжинные способности. Он очень дорожил ими…

Джейн показалось, что отец хочет вернуться к прерванной работе. Во всяком случае у него не было особого желания обсуждать события прошедшей недели. Но через некоторое время Лейт снова заговорил о Джейн и Питере.

— Дорогая моя, мне кажется, что тебе не следует слишком много думать о Питере… Я говорил о нем с Уэллсом. Он сказал, что сегодня консультировался с известным специалистом по душевным болезням, и оба они сильно встревожены… Не знаю, к чему приведет следствие… Во всяком случае тебе нужно быть готовой к худшему…

— Короче говоря, вы просто хотите сказать, что Питер ненормальный? — переспросила Джейн.

Он пожал плечами.

— Не знаю… Ведь Уэллс очень опытный врач, к тому же он глубоко предан Питеру.

— А он давно уже известный и знающий врач, папочка? — спокойным тоном спросила молодая женщина.

— С каким сарказмом ты о нем говоришь! Я думал, что ты очень дружна с Дональдом и ценишь его как врача.

— Я только спрашиваю вас, давно ли он поселился в Уэст-Энде и имеет там многочисленную практику среди богатых людей? Ведь еще недавно он жил в Нэнхеде…

При слове «Нэнхед» отец ее подскочил в кресле.

— Кто тебе рассказал? — начал он и продолжил, не ожидая ответа: — Наверное, ты слышала об этом неудачном деле… Мне все доподлинно известно. Дональд ни в чем не виноват: обвинение возникло просто на почве профессиональной зависти. Старуха умерла естественной смертью, и при вскрытии не было обнаружено отравления. Дональду не досталось ни гроша по ее завещанию. Все это старые сплетни, дорогая.

Лейт встал и, нежно погладив дочь по голове, сказал:

— А теперь, я думаю, тебе пора екать домой. Ведь Питер может снова позвонить.

Джейн заметила, что все время, пока разговор шел о Дональде, отец сильно нервничал. Однако ей некогда было размышлять об этом: ее мысли занимали новые факты, о которых сообщил ей отец.