Оперсводка штаба 2-й Украинской Советской Армии от 19 мая 1919 года сообщала:

«Таганрогское направление — Алмаз. На наше наступление в направлении Кутейниково противник ответил контрнаступлением силою до шести тысяч и пытается прорвать наш фронт на стыке 2-й Украинской и 13-й армий. Наши части отступили к западу на линию Ларине–Бешево.

Внутренний фронт. Екатеринославское направление — противник, перейдя в наступление, оттеснил наши части к ст. Сухачевка»[472].

Было трудно, но прорыва не было, хотя именно за эти бои нас позже обвинят в открытии фронта Деникину.

Мы ждали обещанной помощи и боеприпасов, но тщетно. Нас как будто забыли.

А между тем Шкуро продолжал развивать свой успех. Он разбил первый советский полк Чайки, изрубил наше подкрепление, высланное с берданками к разъезду Доля и, захватив в плен красный полк 13-й армии, двинулся в тыл 13-й армии, то есть на села Александровку, Марьинку, Максимильяновку, закрепив пехотой участок — Еленовка. Со станции Кураховка белые численностью в 7 000 сабель, при двух танках и 16 орудиях, поднялись к северу на Галициновку и напали на Очеретино, подвергая с тыла опасности Юзово-Авдеевку[473].

Антонов-Овсеенко писал: «Шкуро воспользовался образовавшимся прорывом на участке Рутченково–Доля (линия фронта 9-й дивизии 13-й армии. — А. Б.) ударил на Гришине и, выдвинув заслон к Чаплине, рядом ударов в направлении Константиновка–Бахмут–Попасная и далее к северо-востоку вошел в тыл частям Южного фронта...»[474].

В ночь на 20-е белые заняли ст. Межевую[475] и распустили слух, что идут на соединение с Григорьевым. Но это был обман, к обеду они спустились на юг и прошли Новопавловку, Комарь и Богатырь — тыл махновского участка.

В этот день г. Бердянск, с. Урзуф и Ялта подверглись обстрелу с моря.

20-го мая командарм 2 докладывал командукру:

«Сведения о подготовлявшемся прорыве левого нашего фланга имелись в штабе армии к 8 мая. Для противодействия штармом 2 подготовлялась 1-я бригада 7-й дивизии, бригада Покусы в составе 55-го, 56-го, 57-го пехотных полков, 5-го особого кавалерийского; 55-й полк был отправлен из Екатеринослава в Золноваху 7 мая. Остальные заканчивали снабжение и должны были двинуться 10 мая. Но 9-го числа началось наступление Григорьева на Екатеринослав, и 56-й, 5-й кавалерийский, особый кавалерийский были брошены против Григорьева, 56-й полк небоеспособен, 57-й из черноморцев не пожелал сражаться против Григорьева и был разоружен, расформирован и отправлен в Харьков. Все остальные части вошли в состав вновь образованной для действия против Григорьева армии Дыбенко и вышли из распоряжения 2-й армии. Таким образом, 11 мая в нашем распоряжении в 1-й повстанческой дивизии Махно 20 000 штыков и 2 000 сабель при незначительном количестве пулеметов, пяти легких орудий и при двух 48-линейных гаубицах. Эти части несут охрану побережья от Гурзуфа до Новониколаевской и занимают позицию от Новониколаевской по р. Грузкой Еланчик до Покровского Киреева и далее на северо-запад на ст. Моспино, имея на фронте около 9 000 штыков и 1 000 сабель при семи орудиях; прочие части дивизии в периоде формирования. Кроме того, придан начдиву Махно 55-й Украинский полк...»[476].

Как же так? Сведения о готовящемся прорыве нашего фронта имелись в штабе 2-й Укрармии к 8 мая, но нам об этом сообщено не было. Более того, отправка с Волновахского (махновского) участка фронта (место предполагаемого штармом 2 прорыва белых) на Григорьева 4-го Заднепровского полка и бронепоезда «Спартак»приветствовалось командованием.

Вместо принятия мер к недопущению прорыва и контрмер командование, надо полагать, сознательно ослабляло важнейший волновахский участок снятием с него войск и неприсылкой боеприпасов. Положение было катастрофическое. Масса добровольцев, но без оружия.

Какие же меры были приняты командованием для сохранения фронта?.. Не готовился ли уже тогда обвинительный материал для антимахновского процесса?..

Прорыв Шкуро в тыл создавал большую угрозу всему фронту. Не было достаточного резерва, чтобы бросить его на встречу белым партизанам, ни у нас, ни у красного командования, которое все еще было занято григорьевщиной.

Да и откуда у командарма 2 Скачко резервы?

После сформирования из 1-й бригады Заднепровской стрелковой дивизии 6-й Украинской стрелковой дивизии Григорьева; из 2-й бригады Заднепровской дивизии отдельной Крымской Армии в подчинении командарма 2 осталась только 3-я бригада (Махно) Заднепровской дивизии, развернувшаяся в 1-ю Украинскую повстанческую дивизию им. Б. Махно.

Формально в составе 2-й армии числилась 7-я дивизия Чикваная, которая должна была составиться, по расчетам Антонова, из бригады Махно, 2-й отдельной бригады Покусы, Крымской бригады и 5-го кавалерийского полка.

Скачко писал впоследствии: «Но из бригады Покуса фактически существовал только один 55-й (бывш. 15) полк. Он и был переброшен на левый фланг махновских войск. Остальные же полки этой бригады (56 и 57), формировавшиеся в Екатеринославе, попали в восстание Григорьева и были расформированы. 5-й кавалерийский полк был обращен против Григорьева и застрял на Полтавщине, а Крымская бригада, кажется, так и не успела сформироваться, по крайней мере, в составе 2-й армии она не появилась.

20 мая я доносил Южфронту и Укрфронту, что сейчас вся Украинская армия состоит только из бригады Махно, единственно пришедший 55 (бывш. , 15) полк был почти уничтожен противником в бою под Волновахой... Остался только один штаб, который должен был руководить 7-й дивизией Чикваная, а за неимением таковой оперативно руководил бригадой Махно... Из Екатеринослава отступила (при наступлении Григорьева. — А. Б.) вовсе не армия (которой не существовало) и даже не отдельные ее части, а был выведен один только голый штаб, без единого штыка...»[477].

В 20 числах мая противник, сосредоточив подавляющие силы конницы с артиллерией восточнее Луганска, прорвал фронт и глубоко проник в тыл, быстро расширив прорыв действиями на флангах и в тылу наших расстроенных 8-й и 9-й армий. Наличие конницы обеспечивало противнику прорыв и соединение его с районом восстания казаков, что вынудило красные войска оттянуть назад ближайшие к этому району части.

Этот отход (в особенности частей 11-й армии) проходил в исключительно неблагоприятных условиях (по пути восстало все население)[478].

20 мая в своем письме Г. Сокольникову В. И. Ленин писал:

«Пользуюсь оказией, чтобы побеседовать подробнее о восстании. Ваша телеграмма от 17 (Нр. 189) очень меня угнетает: Вы говорите только о “разложении”“эквойск”[479] и ни слова о дивизии (34, кажись), высадившейся для подавления восстания! Ни слова!

После наступления на Питер для нас подавление восстания, самое беспощадное, немедленное..., абсолютная необходимость...

Изо всех сил наляжем также на переселение на Дон из неземледельческих мест для занятия хуторов, создания соответственно укрепления тыла и прочее...»[480].

Надо было ликвидировать корпус Шкуро в нашем тылу. Сильного кулака 13-я армия не имела, и Шкуро безнаказанно занял Гришинский район — тыл 13-й армии. Затем Шкуро свернул из Гришине к нам в тыл. Следовало жертвовать всем во имя спасения фронта. И штабом 2-й бригады Повстанческой дивизии, навстречу прорвавшимся белым войскам, немедленно был брошен 9-й греческий полк, снятый из села Бешево и 12-й кавалерийский.

21-го мая они встретились в с. Б. Янисоль на реке Мокрые Ялы. От исхода сражения зависела судьба фронта, отчего наши командиры особое внимание обращали на маневрирование и огонь полка. Надо сказать, что 9-й полк состоял преимущественно из греков Б. Янисольского района, где шкуровцы успели расправиться с их родными и Советами. Руководимые чувством мести, они, как львы, набросились на Янисоль, выволакивая из домов на улицу казаков и расстреливая их.