Многие замечательные товарищи, создавшие анархическую группу в Новоспасовке, такие как Белоус[51], Холодай[52], Середа[53], Красиков[54], Леденский[55], Добровольский[56] и другие, погибли, но воспитанное на революции старшими товарищами, историей и жизнью, молодое поколение в лице новоспасовской группы анархистов-коммунистов уже знало, что слово «анархизм»является со времен Прудона общеупотребительным для обозначения такого общественного строя, при котором самоопределение личности доведено до максимальных пределов, а верховное принуждение до минимальных. Знали, что анархизм — учение о безвластии, учение о совершенном обществе, которому не нужны ни государственный аппарат, ни правительство, ни чиновники. Учение это имеет свою историю. Еще за 300 лет до н. э. Зенон выдвигал идею безгосударственного общества, причем он считал, что сила взаимопомощи и любви, заложенная природой в глубине человеческого сердца, является рычагом и двигателем человечества к безвластию.
Годвин и Прудон явились первыми основоположниками анархической теории, общими положениями которой являются: отношение к государству и к человеческой природе. И если Годвин и Прудон были анархистами-эволюционистами, то позднейшие анархисты — М. А. Бакунин, П. А. Кропоткин и др. отвергли реформизм и на первый план выдвигали активную вооруженную борьбу со всеми современными буржуазными правительствами и государствами.
Правящая верхушка изображала анархиста бездушным и кровожадным преступником, пьяным громилой, держащим в одной руке нож, а в другой — бомбу, сеющим ужас и беспорядок, хаос и смерть. Создавались специальные теории об анархистах как о врожденных преступниках и дегенератах. Подводились «обоснования»биологического порядка, связанные с именем известного психиатра Ломброзо. Суть теории проста: определенные типы людей от природы предрасположены к преступлениям, и изменить их склонности невозможно.
«Биологическая»теория позволяла объявлять преступником от рождения кого угодно, и прежде всего политических противников. Делалось все, чтобы скомпрометировать анархизм — это социально-философское учение, проповедующее полное освобождение личности. Анархизм есть безначалие, безвластие, он отвергает все формы принуждения, кем бы то ни было возлагаемые на свободную личность.
В июле 1830 г. народ Франции был лишен плодов своей революционной победы, которые присвоила себе монархия Луи-Филиппа. Французские рабочие впервые вышли на улицы, и знамена их были черные. Мы знали, что черное знамя — это знамя обездоленных, бесправных, потерявших надежду на улучшение в жизни трудящихся г. Лиона, ставших в 1831 г. на путь борьбы за свои права.
М. А. Бакунин писал: «Мы от всего сердца питаем отвращение к монархии, но в то же время мы убеждены, что и большая республика с войсками и бюрократией и политической децентрализацией будет заниматься завоеваниями вне и притеснениями внутри страны и не будет в состоянии обеспечить счастье и свободу своим подданым, хотя бы они и назывались гражданами».
П. А. Кропоткин же считал высшим законом для человека — закон развития от хорошего к лучшему. Для него государство — злодей, узурпатор, убивающий всякую свободную инициативу, налагающий на стремящуюся к свободе личность цепи принуждения и являющееся гробовщиком свободного общества. Ближайшей высшей ступенью общественного развития он считал — анархический коммунизм. В этом обществе будут обобществлены средства производства и продукты потребления, и в нем каждый получит по своим потребностям. Введение нового строя, учил Кропоткин, возможно только путем насильственного переворота, путем социальной революции... Мы знали, кто такие анархисты-коммунисты-«хлебовольцы», были знакомы с их программой, которая выдвигала в качестве основных принципов непримиримую классовую борьбу и насильственную революцию для осуществления социализма. Мы знали лозунги, тезисы, решения и других анархических групп: «Безначальцев», «Чернознаменцев», «Безмотивников», «Анархо-синдикалистов», «Махаевцев».
Наша новоспасовская группа анархистов-коммунистов к 1910 г. состояла из 20–25 «боевиков», в их числе: Т. Я. Вдовиченко[57], В. В. Куриленко[58], В. Т. Проценко[59], Л. Н. Бондарец[60], М. Ф. Фоменко[61], Ф. И. Гончаренко[62], А. Матросенко[63], В. Ф. Белаш (то есть я) и другие товарищи.
Зуйченко вновь продолжал: «Смертная казнь Махно, в результате его несовершеннолетия[64] в момент “преступления”была заменена бессрочной каторгой. Из Екатеринославской тюрьмы он был отправлен в московскую центральную Бутырскую каторжную тюрьму. В одной камере с ним находился, довольно известный среди анархистов Петр Марин[65] (Аршинов), который стал для Нестора учителем и идейным наставником, формируя в нем взгляды и убеждения анархиста.
В тюремной обстановке Махно был неугомонный — постоянно спорил, расспрашивал, буквально бомбардировал тюрьму перепиской. Проявлял крайнюю любознательность и настойчивость к самообразованию, и имел в этом большой успех. Считал, что красивее анархического мира идей ничего нет. Званием анархиста дорожил и гордился.
Стойкий, гордый, не мирившийся с полным бесправием личности бессрочника, закованный по рукам и ногам в кандалы, он всегда спорил с тюремным начальством, открыто выражая к нему презрение. Тюремщики, желая убить в нем гордыню, вечно морили его в карцерах и довели до туберкулеза легких, но нисколько не поколебали его воли. В этой дуэли, безусловно, победили бы власть имущие, но отсидев восемь лет и восемь месяцев, 2 марта 1917 г. он вышел из ворот Бутырки... Выйдя на свободу Махно одел темные очки, так как не мог привыкнуть к яркому свету дня и поспешил в Гуляйполе».
Зуйченко продолжал:
«Приехав домой, он поступил на работу на старое место — завод Кернера. За ним потянулись вернувшиеся Кириченко, Чернявский, я и другие уцелевшие каторжане. Нестора встретили как бывшего политзаключенного, пострадавшего от царизма за народное дело и оказали ему почет и доверие. На это он ответил активной деятельностью, часто выступает на митингах, печатает листовки, организует общественные организации, агитирует за «Вольные советы», «Власть на местах», непризнание власти Керенского, прижимает буржуазию.
К этому времени в Гуляйпольскую группу анархистов-коммунистов входили Савва Махно, Андрей Семенюта, Моисей Калиниченко, братья Григорий и Прокофий Шаровские, Филипп Крат, Лев Шнейдер, Павел Коростылев, Павел Сокрута, Алексей Марченко, Исидор Лютый и другие. За 11 лет организация выросла до 80 человек. В ее работу включился и Нестор Махно. Мы принялись организовывать свой клуб, объединили вокруг него молодежь, пропагандировали свои идеи.
В это время группа занималась подготовкой крестьян к организации Крестьянского Союза, готовила декларацию. К концу марта 1917 г. было положено начало организации Гуляйпольского Крестьянского Союза. В Комитет Союза избрали 28 крестьян. В него вошли и члены нашей группы анархистов-коммунистов. Крестьяне охотно шли к нам в Крестьянский Союз и его председателем избрали Н. Махно.
Посылая своих членов в общественные, государственные и советские организации, группа анархистов-коммунистов Гуляйполя преследовала цель сроднить все трудовое население с нашей группой и ее идеалами, не допустить властнических партий к населению района. Убедить трудовое крестьянство что землю и права на свободу самоуправления они могут получить только благодаря своим усилиям, проводя в жизнь революционно-анархические принципы. И в этом мы имели успех и понимание не только в районе, но и за его пределами.
