Предсовобороны Ленин.»[349]

Успех борьбы в Донбассе усложнялся еще одним непредвиденным обстоятельством — восстанием казаков, начавшемся в марте в районе Вешенской–Казанской, в апреле оно охватило многие верхнедонские станицы от Усть-Медведицкой (Серафимович) до Богучара и занимало площадь более десяти тысяч квадратных километров. В конце апреля силы восставших насчитывали около 30 тысяч человек. Они дезорганизовали тыл Южного фронта, особенно 9-й армии[350].

Казаки Дона стонали от надругательств и насилий предусмотренных январской директивой Я. Свердлова. Теперь установлено, что восстание в казачьих областях вызывалось искусственно, чтобы под видом подавления истребить казачество.

Будущий комдив 45-й дивизии И. Э. Якир, став членом РВС 8-й армии, тоже вносил в это дело свою лепту приказывая:

«Ни от одного из командиров дивизий не было получено сведений о количестве расстреляных белогвардейцев, полное уничтожение которых является единственной гарантией прочности наших завоеваний. В тылу наших войск и впредь будут разгораться восстания, если не будут приняты меры, в корне пресекающие даже мысль возникновения такового. Эти меры: полное уничтожение всех поднявших восстание, расстрел на месте всех имеющих оружие и даже процентное уничтожение мужского населения. Никаких переговоров с восставшими быть не должно»[351].

Ну и ну! Вот так равенство и братство — «Процентное уничтожение мужского населения».

Для подавления восстания из состава советских 8-й и 9-й армий было брошено на восставших около 16,5 тысячи штыков и сабель[352], так необходимых фронту в Донбассе.

Об ответственности момента говорит телеграмма Ленина Сокольникову от 20 апреля 1919 г. «Я крайне обеспокоен замедлением операции против Донецкого бассейна и Ростова. Ускорение необходимо, но, конечно, лишь с серьезными силами. Выработайте практические директивы для этой цели, и мы проведем через Цека для украинцев, а равно для наших. Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось. Отвечайте подробнее. Ленин»[353]

24 апреля В. И. Ленин телеграфировал Г. Я. Сокольникову: «Во что бы то ни стало надо быстро ликвидировать, и до конца восстание. От Цека послан Белобородов. Я боюсь, что Вы ошибаетесь, не применяя строгости, но если Вы абсолютно уверены, что нет силы для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно и подробно. Нельзя ли обещать амнистию и этой ценой разоружить полностью? Отвечайте тотчас. Посылаем еще двое командных курсов. Ленин.»[354]

В своей записке от 25 апреля к Э. М. Склянскому В. И. Ленин писал: «Надо еще сговориться с Дзержинским о том, чтобы он дал самых энергичных людей. И не послать ли еще военные силы?

Еще надо, если там плохо, пойти на хитрость. Ленин.»[355]

И тогда же В. И. Ленин телеграфировал Раковскому, Антонову, Подвойскому, Каменеву: «Во что бы то ни стало, изо всех сил и как можно быстрее помочь нам добить казаков и взять Ростов, хотя бы ценой временного ослабления на западе Украины, ибо иначе грозит гибель»[356].

Мы продолжали воевать, организуя боевые операции по своей инициативе, по своему усмотрению, в большой мере руководствуясь в них добычей боеприпасов и чувствуя себя абсолютно бесхозными.

21 апреля 1919 г. командюж Гиттис и член реввоенсовета, знакомый нам Сокольников, в своем докладе Главкому писали:

«...9. На важном Таганрогском направлении руководить партизанскими отрядами Укрфронта в районе Мариуполь–Волноваха–Кураховка, подчиняемыми мне только в оперативном отношении, для Южфронта почти невозможно. Это относится как к бригаде Махно, так и к предназначенным к переброске по вашему приказанию другим частям Укрфронта. В дополнение всего изложенного в п. 6. относительно бригады Махно я считаю долгом доложить, что никоим образом не могу брать на себя ответственность за действия частей Укрфронта при наличии всех особенностей, которыми они отличаются, при органической связи их с Укрфронтом и полной их независимости от Южфронта, которая определенно подчеркивается. Я допускаю возможность даже такого явления, когда в ближайшем будущем Красная Армия, ограждая интересы Советской республики, вынуждена будет, во избежание опасных прецедентов, разоружать такие войска, как руководимые Махно, и не особенно уверен, что намеченные к переброске части будут боеспособнее, а политически надежнее. Основанием для таких предположений служат такие факты, как история с Екатеринославским полком, получившим приказание надчива 1 Заднепровской Дыбенко отправиться на поддержку Махно, но уехавшим в Мелитополь, причем, как видно из сообщения штаба группы харьковского направления, полк митинговал: “один эшелон удалось уговорить ехать по назначению, есть надежда уговорить и остальные”... Поэтому наиболее целесообразным я полагал бы провести разграничительную линию между Укр и Южфронтами, примерно, Гришине–Таганрог включительно для Укрфронта, операцию по овладению районом Мариуполь–Юзовка–Таганрог возложить на Укрфронт (2 Укрармия), которому, кроме перебрасываемых с Укрфронта новых частей, может быть передана и бригада Текнеджанца. Это будет тем более естественно, что 2 Укрармия будет в сущности, своим наступлением обеспечивать и прикрывать тыл Укрфронта и харьковское направление. Действия в этом направлении должны носить самый решительный, активный характер, дабы в крайнем случае, хотя бы прочно привязать в этом районе части противника и не дать ему совершать переброски. Действия на таганрогском направлении, сосредоточив срочно туда поддержки, желательно начать в ближайшие дни, когда, можно полагать, вода в реках, благодаря бурному половодью, спадет, т. е. армии Южфронта получат большую свободу действий. Если вы не признаете возможным таганрогскую операцию возложить на Укрфронт, то единственным решением, при котором можно рассчитывать на более правильное взаимодействие частей и планомерность, и согласованность операции, я считаю оперативное подчинение мне не отдельных отрываемых с Укрфронта бригад, а командарма 2 Украинской, ибо, как докладывал выше, эта армия должна быть ответственной за харьковское направление и через штарм 2 Украинской я мог бы определенно и твердо руководить действиями укрчастей...»[357].

Обеспокоенный восстанием и стойкостью восставших на Дону, восстаниями против действий совправительства и его политики на Украине, учитывая их потенциальную разрушительную силу, командукр в особом докладе «О борьбе с тыловыми восстаниями»повторял и развивал основные положения своего заявления ЦК партии (от 18 апреля): «1. Власть на местах совершенно не налажена и до известной степени навязана большинству населения (в Александрии, например, исполком из москвичей навязан бывшему уездному съезду). 2. Продовольственники не из местных людей, действуя без понимания обстановки, крайне настроили деревню против центральной советской власти. 3. Чрезвычайки, становятся государством в государстве, пользуются почти всеобщим недовольством и вызывают почти повсеместно осложнения для советской власти. 4. Местная партийная работа в полном загоне. 5. Местное население почти ничего не получило с приходом советской власти, кроме роста дороговизны и недостатка продуктов. Мануфактуры деревни не видят по-прежнему, железнодорожники нищенствуют. 6. Бюрократическая машина едва ли не усложнилась и особенно в военном ведомстве; власть чрезвычайно мало приблизилась к трудящимся массам. 7. Снабжение нашей армии бесконечно затруднилось. 8. Полное пренебрежение к предрассудкам местного населения в области отношения к еврейству. 9. Бестактное отношение центральных властей к национальным чувствам Украины (например, отправка продовольственных грузов в Москву прямым адресом, притом таких редкостных, как чая, кофе). Приказы из Москвы украинским железнодорожникам; приказ ЗРК Арнольдова из Москвы бригаде Григорьева выгрузится из эшелонов и т. д. без конца (и хищническое хапающее отношение) “организованное мешочничество”к продовольственным запасам Украины. 10. Земельная программа правительства до сих пор остается недоговоренной, и отдельные его заявления способны только беспокоить крестьянина, например, выпячивания на первый план коммун. 11. Представители среднего крестьянства далеки от центральной власти и партии.