16 апреля Главком Вацетис требовал от командукра:

«Для окончательной ликвидации сопротивления противника на Южном фронте, на котором противник развернул максимум своих сил, необходима самая энергичная поддержка 3 бригады, которая наступает на таганрогском направлении крайне медленно и почти не имеет успеха. Предлагаю Вам немедленно выслать для поддержки этой бригады еще одну бригаду Заднепровской дивизии»[332].

Командукр видел предвзятое отношение должностных лиц к Украине и иногда действовавл не соблюдая субординации и высказывания суждения по существу. Завязалась полемика, которая перешла на страницы «Известия Наркомвоен»(№ 70) статьей П. Коробова предоставленным как собственным корреспондентом газеты. В статье резко критиковалась стратегическая работа командования Укрфронта, в духе рассуждений Главкома Вацетиса.

16 апреля командукр отозвался в редакцию:

«Москва “Известия Наркомвоен”копии Предревсовету, Серпухов, Главкому Вацетису.

Требую помещения в вашей газете моего “письма в редакцию”.

Ваш неизвестный мне корреспондент в № 70 “Известия”критикует мою военную работу. Следовало бы до критики знать то, что критикуешь. Ваш корреспондент ни разу не был в штабе Укр. фронта, и его статейка полна фактической неправды.

Даю краткий отчет действий Киевской группы... (следует перечень успешных маневров и побед — А. Б.)

Стоим у порога Галиции и на освобожденном от врага Черноморском побережье.

Заключение: страницы “Известий Наркомвоен”не место для личных выпадов против командфронтами.

Командующий армиями Укрофронта, Антонов»[333].

И на следующий день, очевидно, после анализа, консультаций и бессонной ночи в адрес Совета Труда и Обороны т. Ленину сообщалось:

«Наши формирования тормозятся: 1) недостатком винтовок, обуви, обмундирования; 2) слабостью кадров (особенно артиллерийских); 3) бюрократизмом учреждений военного ведомства (Подвойский развел невероятно сложную машину военкомов — уездные, губернские, три областных и наконец, наркомвоен; все это “учитывает”, “приводит в порядок”, рассчитывает и т. д., а больше по полочкам раскладывает); 4) бездеятельностью отдела военных заготовок, совнархоза и Чрезкомснабарм; 5) почти полным отсутствием политработы и в армии, и, в особенности, среди населения (целые и важнейшие районы, особенно Киевская губерния, Волынская, да и Херсонская отданы безраздельно левоэсерам и просто местному чертополоху); 6) и это самое главное — неправильным направлением всей политики Ук(раинского) правительства.

Наша, почти исключительно, крестьянская армия — расшатывается политикой, смешивающей середняка с кулаком (согласно новой резолюции ЦК УКП), проводящей “продовольственную диктатуру”, при поддержке московских продармейцев, при почти полном отсутствии Советской власти на местах (в селах).

В Правобережной Украине работа чрезвычаек и продэкспедиторов, опирающихся на “интернациональные”отряды, возрождает национализм, поднимая на борьбу с “оккупантами”все население без различия.

Земельная политика, проводимая Мещеряковым, не считается с местными особенностями; неуклюжая редакция земельных декретов и мещеряковских статей способствует той ненависти к коммунистам, которую старательно сеют многочисленные наши недруги.

Украинская армия, которую строили не одни коммунисты, но и украинские эсеры, левые эсеры, анархисты, плохо поддается дисциплине, далеко не изжила партизанского, повстанческого духа и отнюдь не может в массе своей считаться вполне надежной нашей опорой. Наша земельная и национальная политика на Украине в корне подрывает все усилия военных перебороть эти разлагающие влияния.

Я вижу, как наша армия пухнет нездоровой опухолью, и вижу, как в ней назревает распад.

Необходимо: 1) ввести в Украинское правительство представителей партий, связанных со средним и мелким крестьянством (незалежных с.-д. и украинских эсеров); 2) изменить земельную политику в духе соглашения со средним крестьянством; 3) заставить работать Наркомвнудел по организации Советской власти на местах; 4) заставить наезжих “великороссов”с величайшим тактом относиться к местным людям и местным особенностям; 5) прекратить хищническое (хапающее) отношение к хлебу, углю Украины; 6) побудить партию бросить две трети своих сил в деревню и армию; 7) сократить на две трети все советские учреждения, бросив работников вглубь на практику; 8) донецких рабочих двинуть в ряды нашей крестьянской армии; 9) в продовольственной политике проводить не продовольственную, а производственную диктатуру.

Надо торопиться!»[334].

Командукр был честен и прав объективно рисуя положение на Украине.

Большая вина в этом лежит на тогдашнем секретаре ЦК КП(б)У Г. Пятакове и председателе Совнаркома X. Раковском, вредная троцкистская политика которых нарушила союз рабочего класса и крестьянства, вводя между ними антагонизмы, отталкивая зажиточное, среднее да и в большей степени бедняцкое крестьянство от коммунистичекой власти.

На требования В. И. Ленина и Троцкого поддержать Донбасс командукр отвечал: «На Донецкий бассейн с Укрфронта мною отдана уже 9-я дивизия, интербригада, укрбригада, бригада Махно в шесть полков, три бронепоезда. Теперь отправляю два бронепоезда, бригаду пехоты, десять орудий, полк кавалерии и еще кое-что пошлю, для чего еду в Одессу, Екатеринослав, Пологи. Наступление на Крым ведется почти исключительно местными силами: организовав их, создадим угрозу из Керчи Новороссийску — тылу добровольческой армии. При энергии возможна, вопреки мнению кабинетных людей, переброска войск Керчинским проливом. Повторяю, это будут местные силы, и двинуть их на иное не удастся...»[335].

Между тем, подъезжая с полком Петренко к станции Розовке, мы не обнаруживали признаков близкого присутствия неприятеля. Вдруг показался казачий разъезд, за ним, со стороны немецких колоний (от Мариуполя): Шенбаум, Кальчиновка, Ней-Ямбург и Шенфельд кавалерийские колонны. Заметив нас на станции в эшелонах, они бросились в атаку. Но мы успели занять позиции: стрелки залегли в вокзале, за насыпью, в вагонах (Покровский полк тогда насчитывал до 3 000 штыков, при 7-ми пулеметах). Открылась частая стрельба и неприятель поспешил в балки.

Вскоре он снова появился, но уже в конных цепях летел на нас казачьей удалью. Снова «ура»и залп за залпом. Вдруг ударило картечью, под самым носом и впереди нас разорвало полотно. Ударило другой, третий раз: атака только разгоралась. Неприятель колоннами обходил фланги, его горная батарея обстреливала эшелоны и станцию, трудно было нам парировать, и мы начали отход в поле.

Но что это?.. Один, другой, третий!.. Снаряды летели через нас и рвались на станции, занятой казаками. По взрыву можно было судить, что бьет шестидюймовка, да так хлестко, что казаки разбежались во все стороны. Неприятельская батарея замолкла, колонны рассеялись, и мы воспрянули духом.

Со станции Зачатьевка, что от Розовки в северо-восточном направлении, медленно двигался наш бронепоезд Лонцова[336], и мы, перейдя в наступление, заняли станцию.

Позже мы узнали, что на нашем участке появился конный корпус генерала Шкуро, численностью в 4 000 сабель, который прорвал фронт. Маневр Деникина был ясен, как день. Его фланги: первый — манычский и левый — мариупольский, слишком близко находились от Ростова, угрожая отрезать группу его войск в Донбассе. Чтобы выровняться, в средних числах марта, он бросил на Маныч конницу Мамонтова, а к началу апреля — Шкуро на Куриленко под Таганрог. В данный момент деникинцы, для того чтобы помешать нашему наступлению на Таганрог, сковать резервы, обеспечить работу железной дороги Таганрог–Донбасс, значительными силами конницы Шкуро прорвали фронт на участке Юзово–Авдеевка, который 7-го апреля закрепили за собой.