В Совет повстанцев, ввиду назначения его секретаря в дипломатическую комиссию, был кооптирован Попов, который не замедлил принять дела. Вскоре из Харькова к нам прибыла советская правительственная миссия в количестве 3-х человек: Иванова, Александрова и Васильева.

К этому времени отношения красного командования к нашим отрядам на Украине, как-то: на Херсонщине — Павловского, Иванова, Гладченко; на Полтавщине — Христового, Двигуна, Белокоза, Кикотя, Иванюка, Матвеенка, Садового[940]; на Черниговщине — Шубы и других; на Екатеринославщине — Бровы, Вдовиченко, Каленика, Лозового, Семерки[941]; на Харьковщине — Колесникова, Савонова[942], Сыроватского и других, по-прежнему, оставались враждебными.

В результате 3 октября 1920 г. венгерский красный отряд отказался участвовать в карательных экспедициях и заявил о своем желании об отправке его с внутреннего фронта на врангелевский или польский, так как они не могут ориентироваться в данной обстановке. Уговоры не помогли — отряд разоружили и отправили в г. Харьков[943].

Предсовнаркома В. И. Ленину в этот же день была отправлена телеграмма, в которой говорилось:

«№ 17/111 3 октября 1920 г.

...Части армии надломлены предшествующими неудачами и, несмотря на значительные подкрепления, ударов врага не выдерживают.

...Наша задача — во что бы то ни стало продержаться на левобережном участке и прикрыть Донбасс, не вводя в бой пока не готовой правобережной группы. Задача крайне трудная, ибо дух войск надломлен, среди масс идут разговоры об измене, свежих же резервов нет, положение усугубляется дезорганизацией тыла. В самом Харькове у меня сейчас нет ни одной надежной части. Настроение запасных частей, почти совершенно раздетых и плохо питаемых, определенно скверное. Чувствую себя со штабом фронта окруженным враждебной стихией. Настроение можно переломить только крупным успехом на фронте...

Фрунзе...»[944].

До приезда к нам Советского представительства мы колебались, подпишет ли правительство договор.

Но наше сомнение рассеялось на первом заседании штаба совместно с совпредставителями, уверявшими, что договор будет подписан, что мы получим автономию Гуляйпольского района. И штаб отдал распоряжение всем группам и отрядам — прекратить военные действия против Советской власти и немедленно выйти в Чаплинский район для соединения с Повстанческой Армией.

6-го октября командюж телеграфировал Предсовнаркому В. И. Ленину:

«№ 23, г. Харьков

...Большие задержки по переброске частей и пр. вследствие усиленной деятельности бандитских шаек в Правобережной Украине, а также Кременчугской губернии. Из-за этого же часто нарушается связь. Продолжают чувствоваться большие недостатки в области снабжения как на фронте, так и в тылу, Обращаю внимание на необходимость серьезных мер по приведению в порядок в политическом отношении 1-й Конной армии. Полагаю, что в лице ее мы имеем большую угрозу для нашего спокойствия в ближайшем будущем. Желателен приезд в части армии т. Калинина. С Махно вопрос кончен в смысле соглашения, с 12 октября можно его направлять на фронт. Ожидаю донесений от нашей делегации, выехавшей к нему, дабы окончательно установить военную линию поведения в отношении его. Его делегация прибыла в Харьков...

Фрунзе»[945].

Советское правительство подтвердило наличие наших формирований в тылу Врангеля, при «благосклонном»его участии.

Штарм отдал и этим отрядам распоряжение (Володину, Прочану, Савченко[946], Ищенко, Самко, Чалому, Яценко[947]) о прекращении военных действий против Красной Армии, обращая их внимание на наш союз и выступление на Врангеля.

Помню, я писал, чтобы они временно не порывали «миролюбивой»связи с Врангелем, а готовились ударить ему в тыл, как только будет приказано Советом.

Секретная агентура с нашими распоряжениями уехала в разные концы Украины, а мы получили следующее распоряжение:

«Приказ Командарму Повстанческой. № 056/с, 246/оп 8 октября 1920 г.

На левом берегу Днепра от его устья до района Никополь противник пассивен. В районе Александровска группируется его 1-й корпус. Из района Волноваха противник отошел в район Гуляй-Поле, Пологи, Цареконстантиновка.

Приказываю:

Первое. Повстанческой Армии с получением сего выступить из района Старобельск и следовать по маршруту Ново-Екатеринославль, Изюм, Барвенкова, Петропавловка и сосредоточиться в районе Мал. Михайловка за Чаплино, Григорьевка, Покровское. Штарм — ст. Чаплино.

Второе. Необходимые предметы снабжения начснабдюж отправить на ст. Изюм.

Третье. Начсвязи фронта подготовить связь Чаплино — Харьков.

Четвертое. Представить подробный расчет движения армии. О прибытии в Изюм, Барвенкова, Чаплино телеграфировать.

Пятое. О получении и распоряжениях донести.

Командюж Фрунзе»[948].

В этот же день мы вышли из Старобельска на Изюм. 8-го октября мы прибыли в город Изюм, где пробыли до 13-го числа. Из Харькова в наш адрес прибыло 300 седел, 20 000 патронов и 300 снарядов. По распоряжению Совета наша дипломатическая комиссия была усилена новыми членами: Куриленком и Поповым, которые уехали в Харьков с некоторыми тяжело ранеными командирами.

Из Харькова приехал профессор-хирург, он оперировал Махно ногу. Кроме того, из Харькова прибыла группа набатовцев и Гавриленко, который сидел с марта 1920 г. в тюрьме, а теперь был освобожден. Я назначил его своим помощником. Набатовцы принялись за печать. Наша газета «Повстанец»к этому времени выходила, если не ошибаюсь, 20-м номером: она была насыщена статьями о Врангеле и советских тюрьмах.

Вокруг соглашения были всевозможные толкования и догадки. Но В. И. Ленин на совещании актива московской организации РКП(б) от 9 октября 1920 г. определенно выразил уверенность в порядочности союзника:

«...По словам т. Троцкого вопрос о Махно обсуждался весьма серьезно в военных кругах и выяснилось, что ничего, кроме выигрыша, здесь ожидать нельзя... Договор наш с Махно обставлен гарантиями, что против нас он не пойдет...»[949].

Но о каком выигрыше шла речь? Кто у кого хочет выиграть? Что и зачем?

Так, например, большевистская газета «Всероссийская кочегарка»в статье — «Коммунистические организации и военное соглашение с Махно»писала: «Для каждого члена партии важно уяснить себе сущность военного соглашения с Махно.

Прежде всего, следует строго различать военное соглашение от соглашения политического.

Наступление Врангеля заставило идеологов кулацкого анархизма — махновцев призадуматься над последствиями своих бандитских выступлений против Советской власти. Какими бы соображениями субъективного характера ни руководствовались главари махновского движения, для них все же стало ясно, что объективно все их действия льют воду на контрреволюционную мельницу Врангеля; что они, выступая против Советской власти для осуществления своих кулацко-анархических идеалов, на деле приближают господство помещиков и, тем самым, дискредитируют себя в глазах широких масс незаможного крестьянства. Они должны были поэтому на деле показать, что они против помещиков, что они против Врангеля.

Своим решением заключить военное соглашение с Советской властью и фактом выступления против Врангеля с оружием в руках, они хотят вернуть себе прежнюю, правда, печальную славу защитников трудящихся. Недовольство селян, на практике испытавших, к чему ведет борьба махновцев с Советской властью, внесло различение в массы, группирующиеся вокруг махновского знамени и во имя спасения своего что они за Советскую власть.