— Вот, видишь, какова свобода слова и проповеди идей, — говорил Махно, разворачивая «3везду».

— Послать бы на Садовую 7, да арестовать редакцию за такую статью, как эта. Он начал читать статью «Безвластие или Диктатура Пролетариата», за подписью «Вл. М-ский».

«Нужно утвердить железный революционный порядок. Установить строжайшую революционную дисциплину. Положить предел бесшабашной, безвластной анархии и бессмысленной несогласованности действий, единственным результатом которой может быть только усиление контрреволюционных элементов, использующих отсутствие организованного давления на них со стороны неимущих классов в целях подрыва всех революционных начинаний. Осуществление диктатуры пролетариата и неимущего крестьянства через посредство их выборных классовых организаций — вот направление, в котором развернется революционное строительство»[761].

— А вот дальше. — Махно читает статью П. Горенева «Идеология махновского движения».

«Мелко-буржуазная анархическая идеология, усвоенная имущими слоями крестьянства, оказалась наиболее полным отражением их собственнических чаяний и стремлений. Идея безвластия, обеспечивающая имущим слоям деревни свободу от всяких давлений со стороны пролетариата и союзной ему крестьянской бедноты, как нельзя более пришлась по вкусу деревенским кулакам и прижималам. Анархическая система организации промышленности также не могла не найти сторонников в отсталой и не вполне дожившей даже до степени капиталистической организации деревни»[762].

Махно злился и готов был приказать начальнику армейской контрразведки Л. Голику или Л. Зиньковскому — начальнику контрразведки 1-го корпуса, схватить авторов, редакцию и расстрелять. Но удалось его отговорить.

Мы ушли в Зимний театр на рабочую конференцию, созванную культпросветом, по поводу социалистического строительства. К нам присоединился Долженко, которого Махно хлопал по плечу и говорил: «Ну, хорошо ты крыл вчера!»

Вчера (14-го ноября) в Зимнем театре был большой митинг, организованный культпросветом, обсуждался «текущий момент». Первым выступил Волин — председатель культпросветительного отдела РВСовета армии. За ним — Юрко (Медведев) — представитель партии украинских боротьбистов, который отчаянно критиковал действия Украинского правительства, находящегося в это время в Москве. За ним анархисты: М. Букин[763], Федько, Сорокин, Карташов, Кондратенко и Долженко. Долженко говорил:

— Товарищи! Совершается великое крестьянское дело. Едва ли в истории России найдется страница, подобная по сходству. Совершается и процветает мужицкая революция, народная революция, смелая, грозная и бесконечно красивая. И в то время, когда крестьянство, жертвуя своим состоянием, отдавая свои жизни на алтарь борьбы, когда стоит нанести один небольшой удар гнусным убийцам, бей, и все будет покончено, в это время рабочие города стоят в сторонке и безучастно относятся к борьбе, происходящей на их глазах, в исходе которой они очень должны быть заинтересованы.

Товарищи! Без жертв рабочего, без его усилий Повстанческая Армия освободила город и заявляет: вы, товарищи рабочие, являетесь единственными хозяевами города. Задачи нашей армии состоят лишь в том, чтобы оборонять и охранять город от возможного нашествия белых банд и от тех политических партий, которые стремятся монополизировать политическое и экономическое освобождение трудящихся. Все же остальное вы, рабочие, должны сделать сами. Пусть ваши организации немедленно возьмут в свои руки всю хозяйственную жизнь города. Пусть каждым предприятием будут выделены фабрично-заводские организации, которые затем объединяться с такими же организациями других предприятий, а затем создадут Совет экономических организаций, Совет, который будет не политической организацией, у которой на первом месте забота, как бы устроить своих членов на властнические места, а истинно-боевым рабочим органом, который сумеет с помощью пролетариата наладить промышленность, восстановить транспорт и воссоздать разрушенное.

Весь город с его богатствами социализирован, и ни армия, ни политические партии, ни власть, а вы, рабочие пролетарии, являетесь хозяевами новой свободной жизни в безклассовом обществе. Стройте новое, без опеки политических партий!.. Тогда победа за вами! Одухотворенная социалистической самостоятельностью масс, Повстанческая Армия удесятерит свои силы и станет неприступной скалой, о которую разобьются отжившие свое время гнилые волны контрреволюции. Вздувайте горна и смело куйте свое счастье, создавайте свою культуру, обоготворяйте великие идеалы социальной революции!

Мы подходили к театру, когда участники конференции голосовали по вопросу «восстановление Советской власти», выдвинутом коммунистами-большевиками. Резолюция большевиков была отвергнута большинством — 46 против 21 голоса[764].

Конференция закончила свою работу, мы сели в автомашину и поехали к тюрьме. В городе было две тюрьмы старые и одна новостроящаяся. Мы их взорвали, а затем устроили митинг, призывая городской пролетариат, кому нужно, брать кирпичи на свою постройку. Вскоре в рабочие кварталы потянулись подводы, груженые кирпичем и лесом.

На обратном пути мы навестили управление городской самоохраны. Она начала формироваться с момента вступления 13-го полка в город, с позволения штаба армии, который для целей поддержания общественного порядка выдал ей 200 винтовок. Город был разбит на семь участков-районов. Начальником охраны был Балабанов, его помощником Курьянов. В охрану принимались лица по рекомендации профсоюзов и других рабочих организаций. Балабанов рассказал о своей работе.

Вскоре мы ушли к коменданту города Дорожу, в распоряжении которого было главное управление самоохраны.

Здесь узнали новость и подъехали к Государственному банку осведомиться в ее точности. У входа стояли два часовых с погонами. Они остановили нас окриком:

— Не подходи, пропуск!

Оказывается, наши так увлеклись военными делами, что не успели снять белогвардейскую охрану, отчего она продолжала нести караул. Вскоре караул убедился, кто мы и повинно сложил оружие. Тут же была назначена комиссия, которая во главе со мной конфисковала 310 млн. рублей бумажных денег разного достоинства и разных правительств, какие до этого бывали на Украине. Здесь были и украинки, и керенки, и донские, и одесские, и деникинскне, и советские деньги. Все они были объявлены армейским достоянием, имевшим право хождения на занятой территории.

Кроме того, были найдены одесские «мастера», которые взялись печатать армии «керенки», любимые деньги крестьян и мещан. Но, получив солидный денежный аванс, ввиду отсутствия красок, они не отпечатали даже двадцати-рублевки.

Вечером, 16-го ноября провели заседание штаба и Реввоенсовета по вопросу контрибуции. Комиссия во главе со мной разработала проект, который отправили начальнику гарнизона, а он издал приказ:

«Приказ № 5.

По городу Екатеринославу и его окрестностям.

В силу невыполнения моего приказа за № 4 о контрибуции, объявляю для сведения и исполнения, что мною поручено Городской управе, совместно с 2-я военными представителями, немедленно приступить к сбору контрибуции, руководствуясь следующей раскладкой:

Торговцам по 1-му разряду — 35 000 рублей

2-му — 25 000

3-му — 10 000

4-му — 5 000

Промышленникам: по 1-му разряду — 25 000 рублей

2-му — 20 000

3-му — 15 000

4-му — 10 000

5-му — 6 000

6-му — 5 000

7-му — 4 000

8-му — 2 000

оклада, взымаемого Городской домовладельцам — в четыре раза больше управой.[765]

Контрибуцию внести в 3-х дневный срок со дня опубликования сего приказа. Лица, не внесшие причитающейся суммы в означенный срок, будут арестованы, а по истечении 24-х часового срока будут расстреляны. Приказ входит в силу со дня опубликования.