Тогда же 22 ноября 2-й полк, будучи передан 4-му корпусу, уничтожив эшелон противника, вторично занял Кривой Рог[751], организовав в городе Совет.
В это же время, 19 ноября 1919 г., член Реввоенсовета 14-й армии Южного фронта Г. К. Орджоникидзе писал В. И. Ленину:
«Дорогой Владимир Ильич!
Вы мне простите, если я отниму у Вас, дорогой Владимир Ильич, несколько минут, но мне кажется, что те немногие факты, которые мне хочется сообщить Вам, безусловно, имеют не маленькое значение. По-видимому, наше продвижение вперед будет довольно быстрым. Деникин, безусловно, сломал себе шею на украинском мужике (украинский мужик сломал шею не только Деникину)...
Далее мы вступаем в район повстанцев-партизан. Здесь нам необходимо держаться в высшей степени гибкой политики: надо массы партизан влить, растворить в армии, во что бы то ни стало переварить их, всевозможных “батько”выдергивать и одних отправлять на тот свет, других взять и подчинить себе. Крестовый поход в той неуклюжей форме, которая проводилась в прошлом, безусловно, неприемлем. В районе нашей армии, без всякого хвастовства, я Вам ручаюсь скрутить их без всяких особенных скандалов. Но все это пустяки сравнительно с громадной важности вопросом о нашей политике отношений к украинскому мужику. Здесь, по моему глубокому убеждению, политика таскания его в коммуну — бессмысленна и гибельна. Во что бы то ни стало мы должны найти на этот раз с украинским мужиком общий язык.
Это, по-моему, возможно, но многим такая политика покажется “отклонением”и т. д., но все это чепуха. Многие из деятелей Украины не должны быть возвращены обратно. Самое лучшее — привлечь как можно больше местных сил, из центра посылать самых ответственных и к ним большое количество рабочих Питера и Москвы. Мы все, дорогой Ильич, на все мучительные вопросы ожидаем ответа »[752]...
24-го ноября в телеграмме в адрес ЦК РКП(б) со штаба 14-й армии сообщалось, что коммунистам приходится бороться с партизанщиной и махновщиной, которая имеет место в 13-й и 14-й армиях, что отступление армий под натиском деникинцев было вызвано также наличием партизанщины и махновщины, в этих армиях: «пришлось усиленно бороться с пропагандой махновщины, среди частей доказывать, что Махно изменил Советской власти, что силы его не так значительны и он поэтому не в состоянии бороться с регулярными частями противника и т. д. и т. п.». Далее указывалось, что, если после такой разъяснительной работы коммунистов в части поступают центральные газеты, в которых восхваляют подвиги Махно, то, конечно, даже сильным пропагандистам трудно бывает противостоять натиску махновской пропаганды.
Армия имела жаркие бои на всех участках. Достаточно закрепившись от Екатеринослава до Никополя на правом берегу Днепра, она переносила операции в Полтавщину и Херсонщину.
Протяжение стратегической линии фронта на 1 декабря 1919 г. было следующее: Екатеринослав, Хортица, Беленькое, Балки, Малая Белозерка, Менчекур, Ново-Александровка, Горностаевка, Снегиревка, Новая Одесса, Новый Буг, Бобринец, Верблюжка, Красная Каменка, Троицкое, Бригадировка, Кобеляки, Котовка, Перещепино и Чаплинка — расстояние 800 верст.
Всего, таким образом, на первое декабря 1919 г. против нас были сосредоточены, без местных резервов, силы Деникина: 43 500 штыков, 7 900 шашек, 510 пулеметов, 102 пушки и орудий.
Наши боевые силы были равны: 83 000 штыков, 19 650 шашек, 1 435 пулеметов, 118 пушек и орудий, из которых: в 1-м Донецком корпусе — 15 500 штыков, 3 650 шашек, 144 пулемета, 16 пушек и орудий; во 2-м Азовском корпусе — 21 000 штыков, 385 шашек, 176 пулеметов, 16 орудий и пушек; в 3-м Екатеринославском корпусе — 29 000 штыков, 5 100 шашек, 261 пулемет, 34 пушки и орудия; в 4-ом Крымском корпусе — 17 500 штыков, 7 500 шашек, 154 пулемета и 18 орудий и пушек; остальные — стратегические резервы штарма (пулеметный полк — 700 пулеметов, 500 шашек, бригада кавалерии — 3 000 шашек, 7 бронепоездов и 5-ый артдивизион). Сюда не вошли все партизанские отряды, действовавшие за пределами боевой линии фронта, а также корпусные резервы, находящиеся в стадии формирования в полковых и бригадных округах нашего тыла, как и все остальные: местные войска самообороны, санитарные, обозные, трудовые полки, военная полиция, то есть, комендантские роты и эскадроны. Здесь показаны исключительно линейные, так сказать, боевые, полевые войска, со своими резервами.
Насыщенность войсками боевой линии была не одинакова. Она колебалась, а то и совсем некоторые пространства занимались обсервационными (наблюдательными) отрядами. Некоторые участки прерывчатой линии фронта были настолько разрежены, что являли собой совершенно пустое пространство в глубокий тыл противника.
Так, например, от Кривого Рога на Помошную и Елисаветград; от Новомосковска на Лозовую, от Балок на Бердянск и от Ново-Александровки на Чонгар — образовавшиеся пустые пространства ни нашими, ни противником не занимались. Там произвольно гуляли местные отряды, имея столкновения с зазевавшимися стражниками, фуражиром, или карательным отрядом. Называть их — надо исписать много бумаги, это недовольные крестьянские элементы, которые, будучи разгромлены, робко собирались для сопротивления и еще более робко выказывали свою агрессию против местных богачей и воинских частей Деникина.
На протяжении всей боевой линии происходили бои с переменным успехом. Были красивые отдельные эпизоды с обеих сторон, которые настолько поучительны в партизанской войне, не только своей формой, но и внутренним содержанием, что так и хочется рассказывать о них. Но, в следующий раз, в другом месте!..
На пятое декабря 1919 г. намечалось общее наступление по всему фронту. Но было отложено, ввиду эпидемии тифа, достигшей в наших рядах апогея. Части быстро редели, резервы иссякали и к концу декабря, казалось, нет здорового человека ни в армии, ни среди населения.
Штармом был назначен новый заведующий армейским лазаретом тов. Колодуб[753], в ведении которого сосредоточивалась медицинская власть. 19-го ноября на два часа дня он пригласил всех частных врачей на заседание в гостиницу «Бристоль», где договорился относительно лечения повстанцев. Весь медицинский персонал до 40 лет был мобилизован наравне с частными больницами. Врачи, прислуга и остальной больничный персонал получил от армии хорошее вознаграждение на выбор — деньгами или натурой (продовольствием или одеждой).
Но эти меры не остановили эпидемию, армия редела.
Борьба с Деникиным заменилась борьбой с всепожирающим тифом, который как будто специально был брошен в нас противником. Правда, Деникин, вероятно, и не думал вести с нами бактериологическую войну, но тогла, казалось, что это его умелая рука сеяла смерть. Наша армия не была подготовлена, отчего она беспомощно встретила тифозную эпидемию, надеясь не на медикаменты, а на свою молодую здоровою природу: ведь в армии были люди в возрасте от 18 до 43 лет. Люди, привыкшие к лишениям, закаленные на солнце, обмытые дождями и осушенные ветрами; они должны были легче переносить болезни, чем те, которые сидели по домам. Но они тоже гибли, гибли без счета, гибли без вести!..
В течение этого периода мы потеряли более 30 тысяч человек. Ни одна армия, как бы она ни была заражена эпидемическими болезнями, не знает таких жертв, как наша. Тиф нас косил так, как 11-ю Кавказскую Красную Армию при отступлении ее из Кавказа в Астрахань. От него не было средств спасения. Тиф разрушал, доедал 250-тысячную армию.
Передо мной встал вопрос, кроме организации лазаретов, снабжения и формирования новых частей — организация 3-го корпуса и командных курсов.
Под курсы было отведено хорошее помещение бывшего английского клуба. Начальником их был назначен комкор 3 тов. Гавриленко. В основу курсов легло — теоретическое воспитание командиров, которые, на совершенно демократических началах избирались полками. 3-ий корпус был расформирован и влит в 1-й и 2-й.
