Повестка дня: А. Доклад исполкома Воен. Рев. Совета и доклады с мест. Б. Текущий момент. В. Цель, значение и задачи окружного Гуляйпольского совета крестьянских, рабочих, повстанческих и красноармейских депутатов. Г. Реорганизация районного Воен. Рев. совета. Д. Постановка военного дела в округе.

Вопросы: продовольственный, земельный, финансовый и о союзах трудового крестьянства и рабочих. Об охране крестьянства и рабочих. Об охране общественного порядка. Об установлении правосудия в округе. Текущие дела.

Всем исполкомам уездным, волостным и сельским начальникам телеграфных станций, начальникам повстанческих и красноармейских частей, всем военревсоветам предлагается с получением сего немедленно опубликовать настоящую телеграмму в местных газетах и в отдельных листках и расклеить на видных местах. Всячески стараться довести до сведения всего трудового населения.

Лица, противодействующие сему, будут считаться контрреволюционерами и неподчиняющимися воле трудовых масс.

Председатель исполкома Чернокнижный.

Товарищ председателя Коган.

Члены: Тютюнников, Коваль, Шульга.

Секретарь Коробов.

Гуляй-Поле, 31-го мая 1919 г. № 117»[544].

— Великолепно, хорошо идут дела, только с фронтом как? — Да что фронт — ерунда, — главное тыл, а что Троцкий, Каменев — все они одинаковые, — заговорили сразу несколько человек.

И вновь затараторили о назревавших событиях, волновались за судьбу секретариата конфедерации Набат, который во главе с Волиным[545] должен был прибыть в Гуляйполе.

— Но винтовки, патроны, пулеметы, орудия, деньги, где возьмешь? — слышались голоса. — Все это сосредоточено в руках Совправительства. Стало быть, в короткий промежуток времени своего не создашь, надо обращаться к правительству, которого мы не признаем. Правительство нас лишило всего этого, что будешь делать голыми руками?

— Съезды созываются нами на законном основании революции, для решения проблем не в ущерб завоеваниям революции, а для защиты ее.

— Что шумишь: правительство, правительство. Ведь решили раз навсегда и надо держаться. Постановили обеспечить независимость, имеем свое влияние на весь район, и что же, запугаешь нас?

— Ведь могли большевики объявить Донецко-Криворожскую республику, могли объявить Крымскую республику? Это вообще отдельные государства, со своими правительствами, армиями. И не постеснялись.

— А как они захватывают власть? Пока мы ведем бой, большевики, хотя бы их было двое, вывешивают красный флаг и объявляют себя властью в населенном пункте. Вот так было и в Бердянске. На сегодняшний день в коммунистической ячейке города 55 членов партии[546], а сколько шума поднимают от имени народа, как будто их там целая армия. Вот подойдет съезд, придет секретариат и, уверен, обязательно вступим с Украиной в договорные отношения, да не такие, в каких сейчас, а самые настоящие. Тогда мы скажем: дай оружие — получи хлеб, уголь, — слышались голоса.

Поезд ушел на Мариуполь, группа анархистов уехала.

1 июня 1919 г. в сводке управления особого отдела по военным делам Южного направления Украинского фронта сообщалось:

«...После разгромов некоторых отрядов григорьевцев, почти все главари и примкнувшие к ним офицеры из Одесских и иных “добровольческих”отрядов разбежались по Украине и живут по сфабрикованным документам.

Последнее время усилился поток разного рода беглецов на юго-восток Украины.

Усиленно на юге Киевской, Полтавской и Екатеринославской губерний говорят о новом восстании Махно, к которому и бегут григорьевцы.

Карательные отряды Советской власти иногда еще действуют немного поспешно и немного сурово по отношению крестьян, главным образом, за укрытие у себя “григорьевцев”, которых, тоже грозящих и вооруженных, они не могли не принять. Крестьяне между молотом и наковальней.

Народ страдает и обезумел от отчаяния и озлобления. Этим пользуются враги и, учитывая довольно значительное участие евреев в делах местной власти, ведут антиеврейскую и попутно антисоветскую агитацию»[547].

Фронтовые дела на север от нас все ухудшались и мы в штабе обсуждали перспективу развития этих новостей. Вскоре зашли ко мне коммунисты.

— Ничего не понимаю, ничего! Мы здесь как козлы отпущения. Вечно на фронте, в грязи, пыли, без патронов, а он ишь, что пишет!.. Нет, нет! Троцкий не мог этого написать, ведь махновцы отлично сражаются на фронте, да еще без патронов! — волновался политком одного нашего пслка, тавричанин и старый большевик.

Он подал мне газету «В пути»№ 51 от 6 июня 1919 г., в которой была помещена за подписью Троцкого статья «Махновщина».

— Ну посмотри, какую здесь пишут глупость, — продолжал политком. — Это что? Война с махновцами?! Но как же фронт, революция, Деникин? Кошмар какой-то! — беспомощно опустился на стул политком.

Я начал вслух читать:

«Есть Советская Великороссия, есть Советская Украина. А рядом с ними существует одно мало известное государство: это Гуляй-Поле. Там правит штаб некоего Махно. Сперва у него был партизанский отряд, потом бригада, затем, кажется дивизия, а теперь все это перекраивается чуть ли не в особую повстанческую армию...

Махно и его ближайшие единомышленники почитают себя анархистами и на этом основании “отрицают”государственную власть. Стало быть, они являются врагами Советской власти? Очевидно, ибо Советская власть есть государственная власть рабочих и трудовых крестьян.

Но махновцы не решаются открыто сказать, что они против Советской власти. Они хитрят и виляют. Советскую власть на местах они, мол, признают, но центральную власть отрицают...

Контрреволюционеры всех мастей ненавидят коммунистическую партию. Такое же чувство питают к коммунистам и махновцы. Отсюда глубочайшие симпатии всех погромщиков и черносотенных прохвостов к “беспартийному”знамени махновцев. Гуляйпольские кулаки, мариупольские спекулянты с восторгом подпевают махновцам. “Мы не признаем государственной власти, которая требует угля и хлеба. Что мы захватили, тем и владеем.”

В этом отношении, как и во всех остальных, махновцы ничем не отличаются от григорьевцев. Григорьев тоже восставал против центральной власти во имя местных беспартийных советов, то есть против организованной воли всего рабочего класса во имя отдельных кулацких групп и банд. Недаром же, поднимая знамя дикого погромного мятежа и принимаясь истреблять коммунистов, Григорьев призывал “батьку”Махно заключить с ним погромный союз. Правда, Махно воздержался.

“Армия”Махно — это худший вид партизанщины, хотя в ней немало хороших рядовых бойцов. Никакого намека на порядок и дисциплину в этой “армии”не найти. Никакой организации снабжения. Продовольствие, обмундирование, боевые припасы захватываются, где попало, расходуются, как попало. Сражается эта “армия”тоже по вдохновению. Никаких приказов она не выполняет. Отдельные группы наступают, когда могут, то есть когда нет серьезного сопротивления, при первом крепком толчке неприятеля бросаются врассыпную, сдавая малочисленному врагу станции, города и военное имущество. Вина за это целиком падает на бестолковых и беспутных анархических командиров.

В этой армии командиры выборные. Махновцы с хрипом кричат: “Долой назначенцев!”Этим они только вводят в обман темную часть собственных солдат. О назначенцах можно было говорить при буржуазном строе, когда царские чиновники или буржуазные министры назначали по своему усмотрению командиров, державших солдатскую массу в подчинении буржуазным классам. Теперь у нас нет другой власти, кроме власти выборных от всего рабочего класса и трудового крестьянства. Следовательно, командиры, назначенные центральной Советской властью, поставлены волей трудовых миллионов. Махновские же командиры отражают интересы ничтожной анархической кучки, опирающейся на кулака и темноту.