Сам я ездил в командировки весьма часто. После каждой командировки отчитывался перед начальниками бюро и руководителями общественных организаций.

Мне всегда бывало как-то неловко видеть телепередачи, в которых показывалось, как академик С.П. Королев лично руководил пусками ракет-носителей космических кораблей. Конечно же, запуск космического корабля – это событие более масштабное, нежели испытания тайка, но я старался на всех испытаниях оставаться только в роли наблюдателя, отдавая всю «полноту власти» исследователю, ведущему данную тему, так как он, безусловно, лучше меня знал специфику исследований, программу испытаний, правила техники безопасности.

В нашем КБ работало много выпускников Нижнетагильского машиностроительного техникума. Большинство из них впоследствии окончили вечерний факультет Свердловского политехнического института. Несколько энтузиастов готовили кандидатские диссертации, хотя в КБ для этого у них практически не было времени. Я взял личное обязательство: ежегодно обеспечивать возможность работы над кандидатской диссертацией хотя бы одному из наших конструкторов или исследователей. И это обязательство всегда неукоснительно выполнял.

Хочу остановиться на одном примере. С.П. Петраков подготовил хорошую кандидатскую диссертацию на базе новой ходовой части «объекта 172». Апробация должна была состояться в МВТУ им. Н.Э. Баумана. Из Москвы Петраков вернулся расстроенный: предзащита не прошла. По словам обиженного соискателя, присутствующие на предзащите не поняли в его работе главного, так как не чувствовали, что происходит с подвеской в процессе движения танка, какие нужны амортизаторы и т.д. Я пообещал попытаться кое-что уладить при первой же поездке в Москву, тем более что его основные оппоненты были из Академии, и я их хорошо знал. При этом я сказал Петракову: «Сергей Павлович! Я уверен, что вы понимаете в этом деле больше, чем многие из ваших оппонентов, но ради Бога, не вздумайте хотя бы намеком показать им свое превосходство!» В назидание я пересказал ему суть недавнего разговора с нашим завхозом.

Завхоз наш, Василий Анисимович Переверзев, был исключительно заботливым человеком. Ранее он работал мастером в механическом цехе, но из-за недостаточной грамотности вынужден был перейти к нам на малооплачиваемую должность завхоза. Как-то он принес мне на подпись заявку на сто метров клеенки для покрытия чертежных столов. В заявке было написано «клюенка». Я переправил «ю» на «е» и подписал заявку. Минут через десять он вернулся и подал мне новую заявку, в которой опять значилась «клюенка», и сказал: «Леонид Николаевич, подпишите не исправляя, а то на складе не поймут и мне ничего не дадут». Я понял, что у него с кладовщиками своя грамматика, и подписал заявку без исправления...

С.П. Петраков понял смысл моего предостережения. Вскоре состоялась защита его диссертации. Сергей вернулся с защиты радостным. Советам моим он следовал в полной мере, и все прошло как по маслу.

В результате целенаправленной, напряженной, многогранной и результативной работы у нас в КБ сложился коллектив высококлассных конструкторов, исследователей и других специалистов. Не могу не вспомнить их фамилии:

Ю. Кондратьев, С. Загуровский, В. Богомолов, В. Городецкий, Е. Кривошея, В. Поляков, А. Миллер, Ю. Цыбин, А. Шелгачев, Ю. Нейгебауэр, В. Тумасов, Н. Молодняков, В. Быстрицкий, В. Этманов, Ю. Иванов, Е. Максимов, И. Попов, А. Барихин, В. Моисеев, Л. Долгов, Е. Королев, В. Дудаков, В. Загоскин, Л. Терликов, П. Никулин, В. Балюк, В. Маресев, Л. Власова, Э. Шайхисламова, Е. Орел и многие другие.

6 октября 1973 г. началась очередная война между арабами и израильтянами. Генштаб Советской Армии решил послать туда две бригады специалистов всех родов войск для наблюдения за использованием нашей военной техники, которой были оснащены армии Египта и Сирии. Начальник Генштаба приказал обязательно включить в эти бригады генералов. Об этом, конечно, я тогда не знал, так как это решение было принято вечером в пятницу.

В ближайшее воскресенье, во второй половине дня, мне позвонил генерал-лейтенант Ю.А. Рябов, с которым состоялся следующий разговор:

– У тебя есть фотокарточка в гражданской форме?

– Нет.

– А есть фотоаппарат?

– Есть.

– А есть, кому фотографировать?

– Есть.

– Тогда сейчас же сфотографируйся и утром пораньше с двумя карточками приезжай на работу.

– Я всегда приезжаю за полчаса до начала рабочего дня.

Уловив его настроение, я понял, что речь идет о чем-то необычном. Зять меня сфотографировал и ночью отпечатал карточки.

Когда я зашел к Рябову, он сказал, что начальник Генштаба назначил меня старшим группы, направляющейся в Египет, а моего однокашника П.И. Баженова – в Сирию. Вскоре всех отъезжающих собрали в зале заседаний Сухопутных войск, проинструктировали, приказали на другой день к 9 часам утра прибыть на Чкаловский аэродром. Я пошел к себе, сдал из сейфа документы, хотел побеседовать с Диким, получить от него какие-то сведения о порядках в египетской армии, так как он был там два года советником у начальника бронетанкового управления. Оказалось, Дикий вдруг уехал в пятницу на Кубинку якобы на какие-то испытания ночных приборов...

На следующий день в 12 часов мы были уже на советском военном аэродроме, близ Будапешта, без загранпаспортов, с 200 рублями в карманах. Там узнали, что в Каир нас будут отправлять только завтра. Мы попросили у командира дивизии автобус и после обеда поехали осматривать Будапешт. Оказалось, что один офицер из нашей группы служил раньше в Венгрии и у него сохранилось немного форинтов, на которые мы в какой-то забегаловке выпили по кружке пива и послушали аккордеонистку, которая для нас наиграла «Голубой Дунай».

Отправка в Каир и Дамаск осуществлялась транспортными самолетами Ан-12, которые были загружены каким-то имуществом и поднимались в воздух через каждые 15 минут. Нас помещали в самолеты по два человека, на лежаках экипажа, в проходе между кабиной пилотов и салоном. Туалета не было. В Каир мы прилетели в сумерки, а когда приехали в город, было уже темно. Маскировки в нашем понимании не было, не горели только уличные фонари.

Поместили нас в гостинице, недалеко от советского посольства, на берегу Нила. На другой день выяснилось, что посол Виноградов заранее знало предстоящей войне и выслал из Каира в СССР все семьи дипломатов. Остался только завхоз и три учительницы, которые в школе посольства организовали обеды для дипломатов и приезжающих вроде нас.

Жили мы по два человека в номере, завтракали внизу в гостинице. Завтрак состоял из хлеба, брынзы, кофе и входил в цену проживания. Ужинали в гостинице все вместе, поочередно в каждом номере. Живущие в нем заготавливали продукты и спирт по 150 г на человека. Спирт мы употребляли по двум причинам: он очень дешево стоил, свободно продавался во всех аптеках и, по мнению большинства членов нашей группы, предохранял от заразных болезней.

За все время пребывания в Египте в нашей группе никто не болел! После ужина садились за преферанс. По моему предложению, проигравшие вносили деньги в общий котел для покупки продуктов для ужина.

Военный атташе контр-адмирал Ивлев Николай Дмитриевич, к которому, кстати, я питаю большое уважение, не смог договориться в Генштабе о порядке нашей работы. Тогда я предложил ему на следующий день поехать вместе со мной в бронетанковое управление, с чем он согласился.

Бронетанковое управление тогда возглавлял генерал Камаль, знавший хорошо английский язык и плохо понимавший русский, хотя он один год стажировался у нас на высших курсах «Выстрел». В связи с этим беседа проходила на английском языке, которым в совершенстве владел наш военный атташе. Ничего не понимая, я спросил Николая Дмитриевича, о чем они говорят? Он сказал, что Камаль очень хвалит Советский Союз, наши отношения с Египтом. Я попросил военного атташе сказать Камалю, что мы не политики, а инженеры, хотим узнать недостатки наших танков в боевых условиях, чтобы потом их устранить. Услышав перевод моих слов, Камаль заулыбался, выделил в мое распоряжение УАЗ, прикрепил ко мне начальника отдела боевой подготовки бригадного генерала Хоснэ и переводчика, капитана Талата, которые сопровождали меня в каждой поездке на Синайский полуостров. Со мной также ездили представители разведуправления и других родов войск, которые не сумели найти контакта со своими египетскими коллегами. В какой район съездить мне, советовал Николай Дмитриевич.