С этими словами он подошел к лифту.

Они поднялись на крышу, где вертолет уже ждал их.

Она должна прекратить это безумие немедленно, пока все не зашло слишком далеко. Но искушение идти туда, куда он вел, было сильнее любой ведомой ей до сих пор силы.

Пэйн подвел ее к вертолету и помог забраться в него. Тот самый телохранитель, которого она рисовала в зале суда, шел за ними.

Пристегнувшись ремнем, Рэйни осознала, что стала добровольным участником плана, который может привести к ее гибели. Но стоило ей бросить только один взгляд на Пэйна Стерлинга, сидевшего на месте второго пилота, такого полного жизни и энергичного, и никакая сила на земле не могла уже помешать ей.

Рэйни летела туда, откуда не было возврата.

После окончания суда Пэйн решил провести вечер в своем офисе за работой. В телефонном разговоре с Кэтрин и Дианой он сказал, что они могут не беспокоиться и что в пятницу вечером, когда он приедет в дом сестры, он все объяснит.

Он договорился, чтобы Диану тоже привезли в дом Филлис, где все они поужинают. Ни Кэтрин, ни Диана понятия не имели, что он пригласил к ним гостью.

Кэтрин будет довольна.

А Диана расстроится, что они будут не одни. Но облегчение, которое она испытает, когда поймет, что Рэйни не была преследовательницей, поднимет ей настроение.

Сознавая, что он больше, чем ему хотелось бы, рад, что эта женщина сидит сейчас позади пилота, Пэйн повернулся к Рэйни. Они подлетали к «Крегс-Хэду».

— Скоро будем садиться. Отсюда рукой подать до дома моей сестры.

Рэйни кивнула красивой головкой. Ее волосы отсвечивали золотом в последних лучах заходящего солнца. Было видно, что она наслаждается каждой минутой полета.

Он не мог оторвать взгляд от ее очаровательного профиля и всей ее фигурки в желтом сарафане и белом жакете с короткими рукавами.

Он попросил пилота облететь вокруг «Крегс-Хэда» перед тем, как посадить машину. Его никогда не переставала завораживать ослепительная белизна реконструированного маяка на фоне яркой синевы океана. Интересно, как она оценит этот вид взглядом художника.

Ее реакция не замедлила последовать. Когда вертолет приблизился к владениям Пэйна, Рэйни благоговейно ахнула, крутя головой, чтобы хорошенько все разглядеть.

— О… — снова воскликнула она в полнейшем восторге, — это так похоже на капеллу Ле Корбюзье в Роншане, где мне однажды довелось побывать. А тут еще и маяк. Объединение двух этих сооружений просто гениально. Никогда не видела ничего подобного!

Ее сияющие зеленые глаза встретились с его глазами.

— Это музей? Туда можно войти?

Такая восторженная реакция невероятно обрадовала его, чего он никак не ожидал.

— Думаю, мы сумеем договориться.

Услышав это, пилот, сажавший вертолет на площадку, усмехнулся.

— Вы хотите сказать, что мы пойдем туда прямо сейчас?

Она произнесла это с таким недоверием и таким восторгом, что Пэйн, не выдержав, улыбнулся.

Они приземлились, и он отстегнул ремень, чтобы помочь ей выйти из вертолета. Когда ее рука нечаянно коснулась его груди, его словно лизнуло языком пламени.

В то же самое время на него повеяло чудесным ароматом весенних цветов, который обволакивал ее, что он почувствовал еще в своем кабинете.

Сэм и Энди уже подъехали на лимузине, чтобы встретить их. Представляя их друг другу, Пэйн взял Рэйни за локоть.

— Я хочу показать мисс Беннетт окрестности, а потом поедем к моей сестре.

От его внимания не ускользнул испытующий взгляд, который бросил на него Мак, прежде чем мужчины начали переносить сумки и картины из вертолета в лимузин. У Мака были все основания выглядеть удивленным. Пэйн ревниво охранял свою частную жизнь, никаких посторонних. Он допускал сюда только свою семью, семью Дианы, охрану, Бетти Майерз и Дрю Уоллэса. Для всего остального мира «Крегс-Хэд» был закрытой территорией.

Привезя сюда Рэйни, Пэйн нарушал свое правило, и это было похоже на помрачение ума, не поддававшееся объяснению.

Пока они шли к северному входу, Рэйни продолжала рассматривать здание.

— Это ваш дом, — сказала она. — Мне следовало догадаться, как только я увидела маяк.

— Да.

Она помедлила перед входом и взглянула на Пэйна с волнующей прямотой.

— Теперь я понимаю, где король стекла черпает свое вдохновение. Ваш кабинет — то место, где другие претворяют в жизнь ваши планы.

Откуда ей это известно?

Пэйн наклонил голову.

— Вы читали журнал «Всемирное наследие»?

— Нет, Грейс Карлоу показала мне статью, чтобы я получила представление о человеке, с которым мне предстояло встретиться в суде.

Она многозначительно улыбнулась.

Эта женщина была ясновидящей, и ее картина тому подтверждение.

Пэйн открыл дверь с помощью карманного пульта дистанционного управления. В холле их встретила миссис Майерз. Она скрыла удивление, увидев его с незнакомой женщиной.

— Бетти, это Рэйни Беннетт, художница из Гранд-Джанкшен, Колорадо, которая сейчас живет в Нью-Йорке. Как только я приму душ и переоденусь, мы поедем к моей племяннице на ужин.

— Может быть, вам чего-нибудь налить, пока вы будете ждать, мисс Беннетт?

— Нет, спасибо.

Когда миссис Майерз ушла, он повернулся к своей гостье:

— Я поднимусь наверх, а вы чувствуйте себя как дома. Я не задержусь.

Минут через пятнадцать он спустился вниз, уже зная, где найдет Рэйни. Она, конечно, придвинула табурет к его схеме подземелья Лос-Анджелеса и сосредоточенно рассматривала ее. Она даже не слышала, как он вошел.

Только его зазвонивший сотовый телефон заставил ее обернуться. Она поднялась с табурета.

— Вы давно здесь стоите?

— Несколько минут. — Пэйн взглянул на определитель номера. Это была Диана. Он снова убрал телефон в карман. — Кажется, эти схемы завораживают вас не меньше, чем меня.

— «Завораживают» не то слово. Прокладывая туннель под городом и не представляя точно, на что можно натолкнуться, наверное, испытываешь не меньшее волнение, чем то, которое чувствуют геологоразведчик или космонавт.

— Это мир, населенный крысами и утопающий в грязи, — пробормотал он.

— И полный античных произведений искусства, добавила она. — Вы могли бы рассказать не меньше захватывающих историй, чем Фронтеньяк!

То, что она ссылалась на свидетельское показание Бонни Ригли, заставило его улыбнуться.

— Должен признаться, что мы испытываем необычайное волнение, когда находим что-то.

— Как бы я хотела присутствовать при открытии какого-нибудь древнего захоронения.

Она заражала его своим неподражаемым энтузиазмом.

— Буду иметь это в виду.

Лукавая улыбка исчезла с ее лица.

— Вам не удастся меня обмануть. Вы не обычный инженер. Совершенно очевидно, что вам нравится решать сложные задачи. Когда я изучала искусствоведение в университете, нам преподавали также архитектуру и инженерное дело. Мне пришлось серьезно заниматься этими предметами, прежде чем я получила диплом искусствоведа. Я едва не изменила своей основной специальности, увлекшись инженерным делом. То, чем вы занимаетесь, пожалуй, самая привлекательная область. Там, под городскими улицами, совершенно особый мир. Вы хорошо изучили его, а потом изобразили свое представление графически. Вы видите то, чего не видит никто другой, и знаете, как извлечь из этого пользу. Это потрясающе. Я бы все отдала, чтобы работать рядом с вами и учиться у вас. — Она живо посмотрела на него. — То, что вы поняли взаимосвязь вещей и заставили все это приносить пользу, означает, что ваши идеи никогда не иссякнут. Вы счастливый человек. Представляете, сколько людей хотели бы так же увлеченно заниматься своей работой, как вы?

— То есть так же, как и вы? — Он подошел к ней ближе. Давно уже он не получал такого удовольствия от общения.

— Мне нравится то, чем я занимаюсь, — сказала Рэйни, — но я не просыпаюсь каждое утро окруженная красотой этого моря и этого неба. Я просто не нахожу слов, а вы уже нашли их, потому что первым увидели все это. Столько красоты в этих очертаниях и в плавном соединении с маяком, что хочется плакать. — Слезы затуманили ее прекрасные зеленые глаза. — Я часто плачу, — призналась она с виноватой улыбкой, — так действует на меня красота.