Кэйт заставила себя подняться — надо что-то делать. Внезапно она учуяла запах чеснока. Маркиз де Монферон! Кэйт помчалась по туннелю и вскоре подбежала к пещерам-складам. Горы сыра, дюжины бочек вина… Вот они! Она направила свет на окоченевшие фигуры.

— Вот вы где! — крикнула Кэйт.

Она появилась во время оживленной беседы. Рот Монферона был открыт для маленького «о», а Питер жестикулировал руками. Но мистера Скокка с ними не было. Кэйт вынула связку ключей и стала пробовать один ключ за другим, пока не нашла подходящий.

— Не могу остановиться, я должна найти мистера Скокка! — крикнула она, широко открыла дверь и помчалась дальше, все время боясь упасть.

Мистера Скокка найти не удалось. Кончились и пещеры-склады, и она решила вернуться тем же путем, которым пришла. Когда она проходила мимо клетки Монферона и Питера, оба сидели и смотрели на открытую дверь.

— Выходите! — воскликнула Кэйт. — Вы свободны! Я смогла вам помочь!

И понеслась по лестнице в туннель. Сейчас ей хоть не было холодно. Наконец около маленькой бочки, в окружении гигантских сыров она увидела мистера Скокка. Он был не один. Кэйт вздохнула и просунула нос за решетку, чтобы убедиться, что это и правда мистер Скокк. Мистер Скокк в этот момент укрывал своим голубым камзолом чьи-то плечи.

— Луи-Филипп! — удивилась Кэйт.

Он выглядел ужасно: на лбу выступили капли пота, глаза провалились, лицо бледное.

— Бедный Луи-Филипп! — Она нетерпеливо повертела в руках ключи: — Наконец-то! Нашла!

Кэйт нежно погладила Луи-Филиппа по волосам. Она что-то говорила, хотя понимала, что ее не слышат, ведь для них ее голос звучит, как жужжание насекомого.

— Надеюсь, у вас хватит сил, чтобы идти… Попытайтесь подняться по лестнице. Мне надо помочь Ханне.

По отметкам, оставленным на стенах, Кэйт направилась к Ханне — пришлось двигаться медленнее. В одной руке она держала фонарик, другой рукой, с ключами, придерживала юбку. И вот она домчалась до места назначения и затормозила.

Перед ней предстала живая картина, которая в других обстоятельствах заставила бы ее расхохотаться. Стражник валялся, прикрыв голову руками, по полу разлетелись осколки разбитого кувшина. Ханна, стоя на выходе из пещеры, держала в руке ручку кувшина и шипела, как разъяренный кот.

Кэйт обхватила Ханну за талию и изо всех сил потянула ее из пещеры. Сдвинуть Ханну не удалось. Кэйт решила вытолкнуть ее. Присела перед Ханной и, оперевшись о стражника, принялась толкать ее головой, плечом, руками, пока не начала задыхаться. Получилось! Теперь стражник лежал за решеткой, а Ханна падала, но очень, очень медленно. Кэйт нашла ключ от темницы и вставила его в замок. Затем стащила со стражника куртку, сложила ее вдвое и подложила туда, куда, по ее расчетам, должна была упасть голова Ханны. Кэйт не могла не улыбнуться, когда тело Ханны поплыло в воздухе и как перышко опустилось на пол. Спустя несколько секунд раскатистый звук падения прогремел, как гром после молнии.

— Оох, — сочувственно выдохнула Кэйт.

Она закрыла дверь, заперла ее и отбросила подальше ключи, чтобы их нельзя было достать. Отлично! На лице Ханны удивление сменилось гримасой боли.

— Прости, Ханна!

Кэйт стояла и внушала себе, что надо остановиться в этой бешеной гонке времени. Она пыталась прогнать от себя мысль о том, что, возможно, в этот раз она уже никогда не вернется в нормальное состояние. Она занервничала и, чтобы отвлечься, решила посмотреть, как дела у остальных, особенно у Луи-Филиппа, который выглядел совсем больным. А еще ей очень хотелось проверить одно предположение. Джошуа уже дважды спасал ее — вытягивал из другого времени… Может, и сейчас он, как приемник молнии, заземлит ее и вернет в реальность?

Когда Кэйт домчалась до Питера и маркиза де Монферона, они уже бежали ей навстречу. В слабом свете жирных свечей мужчины выглядели, как две великолепные скульптуры, точно копирующие момент движения. Кэйт походила вокруг них, будто была в художественной галерее. С замиранием сердца она протянула руку к руке Джошуа. Его тепло, казалось, стало вливаться в нее даже до того, как она его коснулась. И когда Кэйт схватила Джошуа за руку, ее, будто взрывом, перенесло в реальное время. Шум бегущих ног, тяжелое дыхание и удивленные восклицания мужчин оглушили ее. «Да, да! Он — Питер! — подумала Кэйт. — Так должно быть! Между нами есть особая связь!»

— Это ты открыла дверь! — сказал Питер. — Я был уверен! Ты поразительная девочка, Кэйт! Я всегда это знал!

— Надо спешить! — воскликнула Кэйт, сдерживая слезы. — Я выпустила всех и заперла стражника в клетке, где держали меня и Ханну. Давайте выбираться отсюда!

Они пошли по туннелю и вскоре услышали за собой шаги.

— Это мистер Скокк и еще один пленник, — сказала Кэйт.

— Еще один? — удивился Монферон.

— Да, — только и ответила Кэйт. Пусть он сам узнает, когда они освободятся. — Идите за нами! — крикнула Кэйт назад.

Вскоре они добрались до Ханны.

— О, слава богу! — запричитала Ханна. — Он кидался на решетку, как дикий медведь! Еще немного, и он выломал бы прутья.

Стражник с яростью сверкал глазами. Кэйт так устала, что не могла говорить: она взяла Ханну за руку и потянула за собой. Мистер Скокк и Луи-Филипп все еще тащились сзади. Наконец они добрались до последней лестницы. Питер пошел вперед к выходу, чтобы посмотреть, свободен ли путь, и когда убедился, что опасности нет, подал сигнал, чтобы все следовали за ним.

Кэйт и Ханна первыми выбрались в холодный ночной воздух. Внезапно в туннеле раздался выстрел и крик. Крик мужчины. Питер, как и Кэйт с Ханной, кинулся назад. Сильный запах пороха долетел до их ноздрей, и тут же внизу, на первом марше лестницы, они увидели Сореля с дымящимся пистолетом в руке, у его ног лежала неподвижная фигура в бледно-голубом камзоле.

— Папа! — воскликнул Питер и помчался вниз по лестнице, не видя ничего вокруг, оттолкнув в сторону Монферона и своего отца. Он, как безумный, накинулся на Сореля, выбил у него из рук пистолет и бил его до тех пор, пока тот не повалился без чувств у стены туннеля. Когда Питер обернулся, человек в голубом камзоле, с синяками от ушибов, но невредимый, поднялся с пола. Питер смущенно уставился на него. И тогда вниз по лестнице побежал Монферон.

— Луи-Филипп? — воскликнули оба одновременно.

Все замерли.

Кэйт вздохнула:

— Значит, это правда!

Мистер Скокк медленно спустился по лестнице.

— Питер? — недоверчиво сказал он. — Неужели это ты?

Путешественники взяли повозку Сореля и поехали из Арраса по тихим задним улицам, накинув на головы и плечи мешки, чтобы быть похожими на крестьян. Питер правил лошадьми, что давало ему возможность смотреть на дорогу, а не на лица своих товарищей. Луи-Филипп задремал, прислонившись к плечу отца. Изредка его сотрясали сильные приступы кашля, но он тут же снова засыпал. Вскоре Аррас остался позади. Они молча ехали в тишине ночи, прислушиваясь к кваканью лягушек и крикам совы. Никому не хотелось нарушить молчание. Кэйт затаилась за спиной Питера. Первым заговорил Монферон:

— Каково быть отцом, п est-ce pas, мистер Скокк? Наши отпрыски не перестают нас удивлять.

Мистер Скокк задумчиво рассматривал свои руки.

— Не могу понять! Питер, почему ты мне не сказал? Теперь я знаю правду и одновременно счастлив и печален. Разве ты не хочешь отправиться домой? Когда я впервые увидел тебя в Кью-Гарден… Что-то такое было в тебе — я не мог определить. Но когда ты сказал, что ты — Джошуа, я и не представлял себе… Просто не знаю, что и сказать.

Кэйт больше не могла сдерживаться:

— Ну, я-то знаю, что сказать. Как ты мог так нам врать?! После всего того, что мы сделали, чтобы тебя найти! И еще заставил врать Ханну и королеву Шарлоту…

— Я не хотела этого делать, мисс Кэйт, — встряла Ханна. — Но к чести мистера Джошуа, то есть мистера Питера, он делал это с лучшими намерениями…