Я приняла душ, почистила зубы и уже вытирала волосы, когда в дверь постучал Морелли.

— Эдди Кунц на телефоне, — сказал Морелли. — Хочешь, чтобы он позже перезвонил?

Я закуталась в большое банное полотенце, открыла дверь и высунула голову:

— Я возьму.

Морелли подал мне телефон, а его глаза задержались на полотенце.

— Черт возьми, — прошептал он.

Я попыталась закрыть дверь, но он все еще держался за телефон. Я придерживала одной рукой полотенце, другой держалась за телефон и пыталась коленом закрыть дверь. Я видела, как потемнели и стали бархатными его глаза, словно жидкий шоколад. Я узнала этот взгляд. Я его уже прежде видела, и он никогда не сулил мне ничего хорошего.

— Как неприветливо, — произнес Морелли, взгляд его блуждал по всей длине трехдюймовой щели между косяком и дверью, от ног до верхнего края полотенца и обратно.

— Алло? — раздался голос Кунца на другом конце линии. — Стефани?

Я попыталась выдернуть телефон из руки Морелли, но Морелли оказался проворнее. Сердце в груди стало выстукивать «ка-тук, ка-тук», и я покрылась испариной в необычных местах.

— Скажи ему, что перезвонишь позже, — настаивал Морелли.

Я стиснула зубы:

— Прочь от телефона!

Морелли уступил телефон, но продолжал держать ногу в проеме двери.

— Что? — спросила я Кунца.

— Хочу узнать, как продвигаются дела.

— Да никак не продвигаются.

— Ты ведь обещала мне?

— Ага, точно. А, между прочим, кто-то облил мою машину бензином и бросил в квартиру зажигательную бомбу. Ты, случаем, не знаешь, кто бы это мог сделать, а?

— Черт. Нет. Ты думаешь, это Максин?

— На кой черт Максин сжигать мою квартиру?

— Не знаю. Может, потому что ты работаешь на меня?

Морелли протянул руку и забрал телефон.

— Позже, — бросил он Кунцу. Потом отсоединился и швырнул телефон в раковину.

— Нехорошая идея, — произнесла я. А сама подумала: «Почему бы и нет?» У меня затряслись поджилки. У меня даже маломальской одежды не было, чтобы избежать этой неловкой ситуации. И потом, после всего, через что я прошла, я просто заслужила оргазм. Я имею в виду, это самое малое, что я могу для себя сделать.

Морелли наклонился и, втягивая воздух, провел носом вдоль моего голого плечика.

— Я знаю, — согласился он. — Это ужасная идея.

И провел губами прямо под мочкой уха. Мы закрыли глаза на мгновение, и Морелли стал целовать меня. Рот его был нежным, а поцелуи длились вечность. Когда я была в старшем классе, моя подружка Мери Лу говорила, что, по слухам, у Морелли быстрые руки. На самом же деле, все оказалось в точности наоборот. Морелли знал, как растягивать удовольствие. Морелли знал, как медленно свести женщину с ума.

Он снова меня поцеловал, наши языки переплелись, и поцелуй стал глубже. Сначала он держал меня за талию, потом руки сместились на спину и крепко прижали меня к себе, и, либо у него была дьявольская эрекция, либо это его полицейская дубинка уперлась мне в живот. Я сильно подозревала, что это была эрекция, и подумала, а не принять ли мне глубоко в себя эту прекрасную, огромную, твердую волшебную штуковину, чтобы все тревоги отлетели прочь.

— Я тут кое-чем запасся, — сказал Морелли.

— Чем это?

— Несколькими презервативами. У меня их целая коробка. Серьезное вложение. Самые лучшие.

По моим представлению, исходя из того, что я чувствую, этой упаковки нам до воскресенья не хватит.

А потом его рот снова оказался на мне, вовсю целуя шею, ключицу, выпуклость груди над полотенцем. А потом уже и полотенце исчезло, Морелли прихватил ртом сосок, и жаркая вспышка пронзила меня. Руки его были повсюду, исследуя, поглаживая… дразня. Рот спустился ниже, проложив дорожку поцелуев к пупку, нижнюю часть живота… ОБОЖЕЖМОЙ!

Мери Лу тогда говорила, что, по слухам, у Морелли язык, как у ящерицы, и сейчас я из первых рук удостоверилась в точности этого слуха. Благослови Господь дикое царство природы, подумала я, пересмотрев свои взгляды на рептилий. Я запустила пальцы в его волосы, моя голая попа упиралась в умывальник, а я думала: «О, ум-м-м!» и приближалась к краю. Я уже чувствовала, как это наступает… восхитительное напряжение, жар и жажда освобождения без единой мысли в голове.

А потом он сместил рот на дюйм влево.

— Ну-ка, вернись назад! — задыхаясь, завопила я. — Вернись назад. НАЗАД!

Морелли поцеловал внутреннюю часть бедра:

— Еще не время.

Я просто обезумела от ярости. Я была так близко!

— Что значит, по-твоему: еще не время?

— Слишком скоро, — пояснил Морелли.

— Ты издеваешься? Какое же это «слишком скоро»? Да я годы ждала!

Морелли выпрямился, сгреб меня в охапку, отнес в спальню и швырнул на свою кровать. Стянул свою футболку и шорты, все время поглядывая на меня глазами с расширенными зрачками, одни черные зрачки из-под бахромы черных ресниц. Руки действовали уверенно, но дыхание было неровным. А потом и трусы полетели в сторону, и он остался обнаженным. А я уже не испытывала уверенности, что все получится. Прошло много времени, а он выглядел ужасно огромным. Больше, чем я запомнила. Больше, чем когда чувствовала его через одежду. Он вынул презерватив из коробки, а я, струсив, отодвинулась к передней спинке кровати.

— При зрелом размышлении…

Морелли схватил меня за лодыжки, стянул вниз и развел мои ноги.

— Никаких зрелых размышлений, — произнес он, целуя меня. А потом положил палец прямо на то самое место. Немного подвигал пальцем, и сейчас я уже думала, что он вполне подходяще выглядит. И совсем на самом деле не огромный. Сейчас я уже подумывала о том, как бы найти способ заполучить эту чертову штуковину внутрь. Неплохо бы еще посмотреть, но мне, в самом деле, толку никакого, если она тут вот так просто болтается сама по себе.

Я крепко схватилась и попыталась направить эту штуку, но Морелли уклонился.

— Еще не время, — сказал он.

Да что это такое, все время «еще не время»!

— Думаю, я готова.

— Не совсем, — возразил Морелли, спустившись пониже и творя своим языком еще более ужасную пытку.

Ну, ладно, ежели он, в самом деле, этого хочет, то прекрасно, потому что вообще-то мне такое сильно нравилось. Фактически, я уже была там. Еще секунд тридцать, и я улечу в великое запределье, вопя как баньши.

А потом он сдвинулся на дюйм влево… опять.

— Ублюдок, — произнесла я… в общем-то нежно. Я приподнялась и погладила его, услышав, как его дыхание сбилось от моего прикосновения. Я провела пальчиком по маленькой щели на вершине его штуковины, и Морелли весь замер. Уж тут-то я привлекла его внимание. Потом наклонила голову вниз и лизнула.

— Боже, — задохнулся Морелли, — не делай так. Я же не Супермен.

То-то же, будешь еще со мной шутить. Я отправилась в более решительную экспедицию по испробованию его на вкус, и вдруг Морелли возбудился и приступил к действиям. Мгновенно я оказалась на спине, а Морелли устроился сверху.

— Еще нет, — сказала я. — Еще не время.

Он натянул презерватив.

— Черта с два не время.

«Хе-хе-хе», — подумала я.

На следующее утро я проснулась в спутанном клубке из влажных простыней и теплого Морелли. Мы проделали солидную дыру в запасах презервативов, и я чувствовала себя расслабленной. Морелли рядом заворочался, и я крепко его обняла.

— Ммм, — произнес он.

Спустя два часа в коробке стало несколькими презервативами меньше, а мы с Морелли лежали лицами вниз, раскинув усталые конечности по кровати. Я думала, какая же все-таки превосходная вещь — секс, но, наверно, больше мне не будет ее нужно лет десять или пятнадцать. Я прикидывала расстояние от кровати до ванной и размышляла, смогу ли пройти так далеко. Зазвонил телефон, и Морелли передал его мне.

— Я вот тут думаю, во что одеться вечером, — произнес Салли. — Как ты думаешь, мне кем лучше стать: мужчиной или женщиной?