В воздухе поблескивали информационные сферы. Майджстраль стоял под сводами ворот поместья Твар и добродушно улыбался репортерам.

— Кроме того, — продолжал он, — мне бы хотелось извиниться перед человеком, превосходящим меня во всех отношениях. Я говорю, конечно же, про барона Санчо Сандоваля Кабеса де Вака. Я пересмотрю свое поведение и благодарен барону за то, что он прилюдно указал мне на ошибку.

«Съешьте, подавитесь», — подумал Майджстраль.

На него смотрело море удивленных лиц.

— Что конкретно это означает? — спросил один из репортеров.

— Это означает, что барон оскорбил меня заслуженно.

— Значит, вы не будете драться?

Майджстраль узнал голос Мангулы и уловил в нем яростные нотки.

— Нет, — ответил Майджстраль.

Дуэль не должна была состояться, если, конечно, барон снова не набросится на Майджстраля. Как раз для того, чтобы предотвратить нападение любого безумного правонарушителя, обуреваемого жаждой подраться, Дрекслер и Роман стояли рядом с Дрейком подобно телохранителям.

Между Романом и журналистами сохранялось ну очень почтительное расстояние. От одного только взгляда на хозалиха любой бледнел.

А тем временем сотрудники Диадемы по связям с общественностью, проинструктированные Николь, нашептывали репортерам, что Майджстраль избрал сей уничижительный поступок из уважения к сединам барона, а также вследствие заботы о его психическом здоровье, которое — что было очевидно — оставляло желать лучшего.

Но сам Майджстраль о подобном помалкивал — не стоит играть с огнем и провоцировать барона на новый вызов.

Если уж Майджстраль не мог раздвоиться, то зачем же становиться знаменитостью?

Из толпы подал голос другой любитель «жареного»:

— Следовательно, в ближайшее время вы ни с кем драться не собираетесь?

Майджстраль выдавил улыбку:

— Раз в неделю — вполне достаточно или вы так не считаете?

Настроение у журналистов было самое кислое. Они жаждали крови — они питались кровопролитиями, а теперь все выглядело так, словно их собирались оставить на голодном пайке.

— Не кажется ли вам, — спросила Мангула Эриш, — что ваши соперники призадумались после вашей победы над князем Джозефом Бобом? Не кажется ли вам, что их отказ драться с вами имеет отношение к их храбрости?

Майджстраль справился с искушением выбить резиновый мячик из прически Эриш и отнесся к ее вопросу как к проявлению отчаяния.

— У меня совершенно нет причин сомневаться в смелости этих джентльменов, — ответил Майджстраль, — и если кто-то из моих предыдущих противников предпочтет ответить на эту инсинуацию, я искренне надеюсь, что они не забудут, что она прозвучала из ваших уст, Мангула Эриш.

Репортеры загалдели, а Мангула побледнела при мысли о том, что ей придется объясняться с тремя разъяренными, кровожадными дуэлянтами.

— Я хочу сделать последнее заявление, — сообщил Майджстраль. — События нескольких минувших дней заставили меня пересмотреть состояние моего духовного здоровья. Я пренебрегал священным долгом, возложенным на меня саном наследного принца-епископа Наны и потому решил предаться медитации, посту и молитве. Руководство Грейсленда милостиво предоставило мне одну из комнат. Я отбываю сегодня вечером на неопределенное время. Благодарю вас.

Не обращая внимание на выкрики, Майджстраль развернулся и зашагал к поместью Твар. Роман и Дрекслер неторопливо пошли следом, готовые впечатать в плодородную землю Теннесси любого, кому взбредет в голову посягнуть на Майджстраля.

Твар ждала Дрейка в особняке.

— Ну, как все прошло, милый?

Он ответил хозалихской улыбкой:

— По-моему, замечательно.

В этот же день явился портной, чтобы обрядить Майджстраля. Дрейк не возил с собой ни облачения священника, ни официального партикулярного платья, которое также полагалось ему по статусу, — и облачение, и костюм предназначались для хозалихов. Люди терялись в этом море тканей и церемониальных украшений. Портной справился со сложным одеянием удивительно быстро, а потом Майджстралю пришлось довольно долго позировать в наряде епископа, пока Дрекслер старательно снимал его голографической видеокамерой.

Вечером один из слуг Твар — младший лакей — вышел на лужайку в голограмме Майджстраля, уселся во флайер, пилотируемый Романом, и отправился в Грейсленд. Репортеры, ожидавшие на улице, дисциплинированно отправились следом, а потом остались у врат города Элвиса, словно паломники.

Лакея ждала щедрая награда за труды в медитации, посте и молитвах.

Тем временем Майджстраль, надев костюм-невидимку и вооружившись до зубов, затаился в соседних со своими покоях. Роман, Дрекслер, Твар, Куусинен и Роберта заняли места в боевом порядке. Теперь поместье Твар было напичкано пассивными детекторами — в планы друзей не входило спугнуть преступника. Они хотели, чтобы тот вошел спокойно и чувствовал себя как дома.

Элис Мэндерли — или кого-то, кто был повинен в мучениях Майджстраля, — ожидал ужасный сюрприз.

Время тянулось еле-еле. После двадцати четырех Майджстралю позвонили по закодированной линии связи.

— Да?

— Мистер Майджстраль, это Кончита.

— Говорите.

— Почему-то нет изображения. Мне перезвонить?

— Оно не подключено. Не хочу, чтобы сработала сигнализация.

— Вы заняты работенкой?

— Вроде того. Какие новости?

— Элис Мэндерли и ее муж покинули Квинтана Ру и летят на север. Я у них на хвосте.

Майджстраль ощутил радостное возбуждение:

— Отлично. Не спугните ее.

— Все в ажуре. Она не скрывается.

— Превосходно. Позвоните снова, когда выясните, куда она направляется.

— Ладно.

Майджстраль оповестил своих соратников и попросил их приготовиться.

Элис ждал ого-го какой сюрприз.

Негодяй задержался лишь на считанные секунды, когда сработала внешняя сигнализация. Помощник злодея ее быстренько нейтрализовал. Перелетев лужайку, злоумышленник, на взгляд Майджстраля, проявил беспечность — пересекать открытое пространство в костюме-невидимке было потенциально опасно.