Расправив газеты, Балле сложил их аккуратной стопкой.

— Я искренне обеспокоен тем, какие сообщения появятся в дневных выпусках газет. К сожалению, имеются все основания предполагать, что они будут еще хуже, чем в утренних газетах, — безжалостно заявил учитель.

— Ах да, дневные выпуски! — с горечью вздохнул директор. — Я совсем забыл про них. В самом деле, дневные выпуски наверняка будут прескверными! — И он снова начал ходить тяжелыми шагами по кабинету, который казался особенно мрачным и пыльным, так как на улице сияло весеннее солнце.

Опасения Балле целиком подтвердились — дневные выпуски газет действительно были прескверными. Однако чуть ли не в то же самое время произошло событие, которое для директора Тимиана и для репутации его школы возымело еще более скверные последствия, чем комментарии дневных выпусков газет.

Весеннее солнце сияло над городом и всей страной. Свежей сочной зеленью оделись леса, сады и поля, однако крестьяне жаловались, что год будет неурожайный, — ведь уже целую неделю не было дождя. В солнечной высоте пели жаворонки, по проезжей дороге мчались на мотоциклах вестовые с важными донесениями, а веселые ополченцы, лежа в придорожных канавах, завтракали или стреляли друг в друга деревянными пулями.

В городских парках сидели матери, няньки и безработные — все те, у кого достаточно времени, чтобы погреться на солнышке и посмотреть, как валят деревья, вскапывают газоны, а в недра земли заливают цемент для возведения новых бомбоубежищ. Матросы на американских военных судах, стоявших в гавани, заполняли солнечные палубы и галантно бросали вниз сигареты и жевательную резинку юным обывательницам, которые прогуливались по набережной. Грелись на солнышке и представители делового мира; сидя за ресторанными столиками на тротуаре, они подкреплялись креветками и пивом из бочонка. Старички грелись на скамьях, бесплатно предоставляемых городскими властями, а в двенадцать часов приходили на обеденный перерыв девушки с фабрик и из контор, кто в спецовках, кто в рабочих халатах, и, усевшись на ступени лестниц или каменные плиты, тоже грелись на солнышке.

Но не все радовались солнцу и яркому свету. Кое-кто из господ, те, что предпочитают проворачивать свои делишки во мраке, устремились в прохладную тень ресторана «Кинг»; путь к этому новому кабаку в старинном стиле указывала позолоченная корона из кованого железа, повешенная на гладком фасаде новомодного дома. В самом центре современного городского квартала с высокими, голыми домами, где помещались деловые конторы, этот гербовый щит, который держали лев и единорог, говорил о старом английском уюте, о древней традиции.

По другую сторону широкой улицы можно было видеть еще один гербовый щит, помещенный на входной двери из хромированного металла. На этом гербе были звезды и полосы, и держал его орел с распростертыми крыльями и хищным взглядом; он указывал путь не к уютному загородному трактирчику, а к иностранному посольству, служебные помещения и архивы которого занимали огромный комплекс домов. Два полицейских в форме все время расхаживали взад и вперед по тротуару перед посольством, а на перекрестке стояли двое штатских, в которых легко было узнать сыщиков. Это здание охранялось как правительственное учреждение.

Перед зданием стояло штук двадцать очень просторных блестящих американских автомобилей того типа, который получил прозвище «улыбка доллара»[11]. Большинство этих машин принадлежало посольству или использовалось различными штабами, комиссиями и контролерами, которые были приданы посольству. И лишь некоторые из этих эффектных машин принадлежали уроженцам данной страны; они получили их в подарок от добрых дядюшек или благосклонно настроенных к ним торговых партнеров в США.

Владельцами двух из стоявших здесь автомобилей были двое мужчин, которые укрылись от солнечного света в ресторане «Кинг». Один из них, торговец коврами Ульмус, принадлежал к известным либерально настроенным представителям деловых кругов; он торговал не только коврами, но и кое-чем другим; не раз на его долю выпадала удача — он получал автомобили в подарок от друзей и знакомых за границей. Второй господин был владетельный граф Бодо фон Бэренборг, которому принадлежали поместья Медвежья крепость и Волчья долина, где американские генералы были желанными гостями и принимали участие в веселых охотничьих вылазках с таким же наслаждением, как это делали их немецкие собратья десяток лет назад.

Третий господин, который присоединился к первым двум, был известен под кличкой «Толстяк Генри»; он состоял директором одного предприятия, но какого именно, никто в точности не знал. Часть своих дел он вел в том конце города, который обычно назывался «площадкой», но имелись у него дела и в центре города. Это был кругленький и приветливый человек с добрыми голубыми глазами и румянцем на щеках — окружающие обычно питали к нему доверие и симпатию.

Почти все, кто посещал ресторан «Кинг», были его завсегдатаями; поэтому элегантный, холеный хозяин ресторана вежливо поклонился трем посетителям и провел их к столику, который они постоянно занимали; через вставленные в свинцовые рамы стекла отсюда хорошо была видна улица. В противоположном углу сидели два юных чиновника из третьего поколения социал-демократов, оба работали в доме напротив ресторана; они уплетали холодные закуски и добродушно приветствовали вновь пришедших господ. Совершенно обособленно от других сидел на диване огромный и очень толстый мужчина, услаждая себя пивом и водкой. Он приветствовал новых посетителей истинно королевским жестом и словами: «Здорово, ребята!»

— Большой Дик в полном одиночестве, — сказал Генри. — Бог его знает, чем он там занимается.

— Только не вздумай лезть к нему! — предостерег торговец коврами. — Не приходил этот идиот из уголовной полиции? — спросил он у хозяина.

— Нет еще. Позвонить ему?

— Пожалуй, не следует слишком часто звонить в «Ярд»[12]. Они только тем и занимаются, что подслушивают друг у друга телефонные разговоры. Черт с ним, небось придет…

— Что будете кушать? — спросил хозяин.

— Дайте нам сначала по стаканчику, а там мы подумаем, — ответил Ульмус. — Граф у нас что-то очень тих сегодня. Я прямо заболеваю, когда вижу тихих людей. Надо постараться хоть немного оживить его!

— Мне только бутылочку пива, — попросил граф Бодо.

— А вы, господа, как обычно?

— Да, только поскорее! — сказал Ульмус.

— Обычное для господ, — распорядился хозяин, обращаясь к стоявшему в ожидании заказа официанту. Официант скрылся за стойкой, чтобы смешать коктейли, которые эти посетители обычно пили перед завтраком.

— Я чертовски голоден! — заявил Толстяк Генри. — Долго еще ждать нам твоего друга Шерлока Холмса?

— Не будь обжорой! — сказал Ульмус. — Еще успеешь наесться! Приличие требует дождаться почетного гостя. Бедняге, говорят, первому удалось раскрыть двойное убийство на Аллее Коперника и получить обещанную за это награду в пятьсот крон. Подождем его еще с четверть часа.

Элегантный владелец ресторана, на минутку присевший к их столику, также полагал, что гость скоро придет, — он сам вел с ним кое-какие дела. Он выпил пива с графом Бодо, который взялся уже за вторую бутылку.

— Замечательное пивцо! — нараспев сказал граф Бодо.

— Что с тобой сегодня, граф? Почему ты так мрачен? Не выспался, что ли? — спросил Толстяк Генри.

— Я беспутный человек, — огорченно изрек дворянский отпрыск. — Я моментально впадаю в беспутство, стоит только солнцу засиять так ярко, как сегодня. Ужасно прискорбное состояние, да еще в это время дня! — Певучий деревенский говор графа звучал необыкновенно трогательно и наивно. Вообще же граф производил впечатление еще не вполне зрелого человека. Он был высок и силен, но белесые волосы и голубые глаза без бровей делали его похожим на большого младенца. Он как будто еще не достиг периода возмужания, когда у юноши ломается голос, хотя ему было уже около пятидесяти.