— Окончательно в вине мистера Дина меня убедила его реакция на предположение о том, что миссис Хаверхилл, возможно, желала предоставить своему племяннику пост издателя. Будучи здесь во вторник, он практически выходил из себя каждый раз, когда я упоминал имя Скотта Хаверхилла в связи с издательским креслом. И сегодня вы могли видеть это собственными глазами. Он отчаянно пытался убедить меня — а сегодня и всех остальных — в том, что Хэрриет Хаверхилл ни при каких обстоятельствах не согласилась бы на такой шаг. Таким образом, он хотел бросить тень на Скотта, как на возможного убийцу тетки, если полиция вдруг начнет ставить под вопрос версию о самоубийстве. Он хотел представить дело так, будто Скотт Хаверхилл, страстно желающий забраться на вершину пирамиды, совершил убийство в припадке ярости и отчаяния. Теоретически такая стратегия могла сработать, — продолжал Вульф. — На практике же он перестарался, переиграл. Правда, сам он решил, что вполне преуспел. Ему удалось скрыть заметки миссис Хаверхилл относительно Скотта. Прошло несколько дней, и он был убежден, что никто не знает о ее планах относительно племянника. И сегодня он явился сюда, полагая, что я укажу на Скотта как на убийцу или буду вынужден признать, что произошло самоубийство. Только после того, как я вслух прочитал запись беседы с мисс Барвелл, он понял, что игра проиграна.

— Эллиот говорил о том, что Хэрриет умирает. Что он имел в виду?

Вульф бросил взгляд на Кремера, а затем вновь посмотрел на Донну.

— Видимо, миссис Хаверхилл поделилась с мистером Дином — и более ни с кем — недавно полученной печальной информацией о том, что страдает неизлечимой формой рака. Я тоже узнал об этом — мои источники не имеют значения. Я несколько удивлен тем, что мистер Дин не раструбил о смертельной болезни миссис Хаверхилл сразу же после ее гибели. Это только подкрепило бы версию о самоубийстве, хотя когда я узнал о болезни, это никоим образом не изменило моего убеждения в том, что она была убита.

— Еще мне хотелось бы узнать, — сказала Донна, глядя на Макларена, — было ли известно этому человеку о том, что Эллиот убил мою мачеху?

Вульф чуть пожал плечами.

— Вам следует спросить у него, мадам, или предоставить полиции сделать это, но я полагаю, что он не знал, так как…

— Вы правы, черт возьми! — взорвался Макларен. — Мне ничего не было известно. — Его картавость была заметна как никогда. — Я газетчик, я бизнесмен, но я не преступник и не приспешник преступников!

— Советую, сэр, вам на этом остановиться, — предупредил его Вульф. — Ваша речь становится похожей на выступления Никсона после Уотергейта.

— Начиная с этого момента говорю я, — произнес Кремер. — Перли, давай двигать отсюда. А вас, мистер Макларен, я хотел бы видеть завтра утром в моем офисе — вот моя визитная карточка.

Стеббинс поднял Дина на ноги и защелкнул на нем наручники. Только в этот момент все по-настоящему осознали, что этот маленький человечек с белыми волосами и смешными усиками — убийца. Донна глубоко вздохнула. Дэвид добрел до бара и налил себе изрядную порцию ирландского виски. Кэролайн внешне выглядела спокойной, но ее выдавала дрожащая нижняя губа. Скотт пребывал в трансе. Макларен с искаженной физиономией подошел к Одри, хотел что-то сказать, но, видимо, передумав, направился к дверям. Вскоре все они на одеревенелых ногах зашагали к выходу. Вульф попросил остаться лишь Одри и Бишопа.

Я выскочил в прихожую, обогнал наших гостей и распахнул перед ними дверь. Не придумав, что можно сказать, я только кивал всем, включая Донну, которой я предпочел бы послать улыбку. Все это походило на похоронную процессию, да в сущности так и было.

Молчание нарушалось лишь покашливанием, сопением да всхлипыванием Эллиота Дина, которого Перли усаживал на заднее сиденье неприметной машины, стоявшей с работающим на холостом ходу двигателем у тротуара.

Когда я вернулся в кабинет, то застал там Вульфа и Бишопа. Последний, держа в одной руке незажженную трубку и почесывая другой затылок, говорил:

— …и я знал Эллиота, наверное, лет тридцать. Нет, разум отказывается понимать случившееся. Мне надо связаться с отделом новостей. Вы разрешите воспользоваться вашим телефоном? Проклятие, как жаль, что я не догадался прихватить кого-нибудь из своих людей.

— Но здесь имеется один, — сказал, кивая мне, Вульф.

Я заглянул в соседнюю комнату, где ждал Лон, и поманил его.

— Откуда ты, черт побери, взялся? — увидев его, спросил Бишоп.

— Он находился здесь с самого начала, — ответил Вульф. Складки на его физиономии несколько углубились. — Я знал, что вам понадобится человек, который мог бы оказать помощь в подготовке статьи и передать материал в газету. Как вы уже слышали ранее, я хочу сделать все для того, чтобы объем наших взаимных услуг находился в состоянии полного равновесия. Прошу вас воспользоваться нашими письменными столами и телефонами. Я же отправляюсь в кухню. Арчи, сопроводите, пожалуйста, миссис Макларен в гостиную и предложите ей перекусить и выпить. Мы с ней побеседуем позже.

Я проводил Одри в указанное место. Она сыпала вопросами, на часть которых я смог ответить, а некоторые приберег для Вульфа. Приняв заказ на выпивку — от еды она отказалась, — я отправился в кабинет, чтобы выполнить его. Бишоп, который еще не знал, что Лон все видел собственными глазами, описывал ему вечерние события, а Лон, сидя за моей пишущей машинкой, настукивал статью для завтрашнего выпуска, видимо, расцвечивая ее плодами собственных наблюдений. Я пришел к такому выводу, увидев, как он скалится в ухмылке. Налив для Одри ирландского виски с водой, я вернулся в гостиную и плюхнулся рядом с ней на желтый диван.

— Неужели Ян выйдет сухим из этой истории? — спросила она.

— Скорее всего так, но я буду крайне удивлен, если он теперь сможет заполучить «Газетт». Ход событий разочаровал вас?

— По правде говоря, нет, — ответила она, отбрасывая со лба непокорную прядь рыжих волос. — Все это дело послужило мне на пользу. Мне кажется, что за последние несколько дней я наконец как-то переломила свое отношение к Яну. Мне он никогда не нравился, но сейчас я искренне жалею его. Может быть, потому, что подсознательно я испытывала к нему жалость много-много лет. Денег у него больше, чем он может истратить, но он несчастен. И, думаю, таким и останется, потому что ему никогда не добиться уважения со стороны великих людей газетного мира. А именно к этому он стремится более всего.

— А вы полагаете, что он заслуживает их уважения, выпуская газеты такого рода?

— Нет. Все это должно бы радовать меня, но почему-то совсем не радует. Наверное, это означает, что я наконец стала взрослой, — сказала она, посмотрев на меня с невеселой улыбкой.

— Вы давно уже взрослая, — ответил я. — Но просто до сих пор не знали об этом.

Три дня спустя, в понедельник, если быть точным, Вульф восседал в кабинете, потягивая после ленча пиво, я же пробавлялся молоком. Чтобы ввести вас в курс дальнейших событий, сообщу, что Одри оплатила и оставшуюся часть гонорара. В ту пятницу Вульф встретился с ней вновь почти в полночь — столько времени у Лона с Бишопом заняла подготовка статьи и диктовка ее по телефону в «Газетт».

После беседы с Вульфом Одри настояла на немедленной выплате своим личным чеком.

— Вы сказали, что платить оставшуюся часть до приговора суда необязательно, — сказала она, — но я удовлетворена тем, что вы нашли виновного, даже если им оказался не тот человек, которого я подозревала.

В субботу «Газетт» под огромным заголовком опубликовала материал об аресте Дина, вставив в очередной раз фитиль всем своим конкурентам. Наши с Вульфом физиономии снова появились в печати. После выхода газеты мы несколько часов отчаянно боролись с лавиной звонков журналистской братии, требовавшей от нас ярких высказываний или интервью. Я отвечал на звонки, и практически все репортеры получали стандартный ответ, продиктованный Вульфом: «Я рад, что помог внести ясность в это дело».