Предал Гусин — это однозначно. Дал документы ментам. Верочка, его двоюродная сестра работала в бухгалтерии, на материалах и нарядах. Она сказала Гусину, а может и копии она сделала — он заверил и вперёд. А дату зимнюю поставил, чтоб потом сказать: «Да, я не помню, зимой давали мы ментам какие-то документы. Какие точно не помню». От собака, убить мало. По правде сказать, этот хлыщ и белоручка никогда не нравился Батуле. Взял он его к себе замом по коммерции два года назад. Сделали тогда несколько заказов для бюджета: ремонт гостиницы, тротуарная плитка для дома инвалидов и ещё что-то. Откат передавал через одного из учредителей — Никифорова. Двадцать процентов. Многовато, учитывая, что обычно возвращают только десять процентов от сметной стоимости работ. Но это были первые заказы и смета была такой, что отдав двадцать процентов, Батула заработал прилично и качество работ не пострадало.

Вообще, работа для бюджетных организаций дело очень выгодное, от такого не отказываются, но не любил Богдан, хоть убей, не любил общаться с этим сволочным народцем, который контролировал государственные заказы и крутился возле них. А тут как раз встреча выпускников, списались по «Одноклассникам» и решили встретиться внепланово своей группой. Девчонки, молодцы, всё организовали — были все, кроме одного хлопца, который погиб в прошлом году и Лизы Статкевич, проживающий нынче в Израиле. А так приехали из Москвы, Киева, Донецка, Харькова, ну и из Шахтерска и прилегающей губернии, само собой. Подвыпили, расслабились, и когда воспоминания начали иссякать, заговорили о дне настоящем. Тут то и зацепился Батула с однокурсником Сашей Гусиным, Шуриком. Тот был в теме: занимался строительными подрядами, работал как посредник. Заинтересованно пообщались, обменялись телефонами и через месяц Богдан взял Александра Михайловича (Моисеевича) Гусина своим заместителем по коммерции. Договорились так: Гусин получает оклад 1000 у. е, ведёт работу по всем бюджетным заказам, размер отката — 15 % (сколько и кому Богдана это не интересовало) и ещё одно условие: как генеральные подрядчики должны выступать левые гусинские фирмы, Батула за работу получает только нал и никаких договорных отношений, чреватых проверками. «Поднимал» Гусин минимум пятерку зеленью в месяц — Богдану было не жалко, связи у Шурика действительно были хорошие и договариваться он мог. Но вот по-видимому в какой-то момент стало мало и тот решил продать благодетеля…

Перекопский — родственник Гусина, он знает все расклады, да что там знает, он же их и придумал. Значит, он и придумал ловушку для Богдана. Значит он заодно с «лесниками». А зачем тогда помогал отбиваться от налоговой? Втирался в доверие! Да и в накладе не остался — себе штучек десять наверняка наварил. А может им налоговая в числе кредиторов и не нужна была — по поводу голосования органов взыскания есть большие ограничения, что-то такое говорил ему Завадский.

Завадский — кандидатура Перекопского на сто процентов. Вот почему БГ не поддержал арбитражного управляющего «Промлестехники» — чтобы иметь на ключевом посту не какого-то чужака, а опытного, верного Завадского — пусть попробуют дончаки теперь кинуть Перекопского. Ведь скорее всего основную сумму ему пообещали отдать после того, как заберут у Бастиона всё имущество. И как ловко он это обтяпал: за деньги Богдана назначил своего человека, который будет его страховкой на случай, если лесники заартачаться с оплатой.

Ситуация с секретарем Миленой теперь прояснялась вполне. Никакая она не шпионка дончан, не внедренный «крот», а просто любовница Гусина, любовница, которая в нужный момент выполнила всё, что сказал «Дорогой Александр Моисеевич», а сейчас, небось, отдыхает где-то на его денежки.

Шапижняк — с ними? Вряд ли. Просто наглая и жадная баба. Тогда у нотариуса она действовала ситуативно — прочувствовала, что деньги от продажи квартиры нужны Богдану как воздух, что он согласиться на всё. Если бы она была в сговоре с лесниками, то не дала бы согласия на продажу офиса вообще. Производство без оборотных начало бы задыхаться, а там не далеко и до остановки завода.

Всё упрощалось — туман рассеивался, только от этого становилось не легче — вернуть всё назад было невозможно.

Люся вернулась, заскочила к нему в комнату и обиженно ушла в зал, когда увидела, что он уставился в свою любимую газету и не замечает ничего вокруг. Раз пять Богдан ходил на кухню пить чай, а в полтретьего, разочаровавшись заснуть, подошел к холодильнику, набулькал полстакана водки, запил кефиром, прилёг посмотреть телек и забылся до утра.

Единственным человеком, с которым можно было посоветоваться в данной ситуации, был Игорь Савченко. Бывший хозяин Бескида и его друг ещё со школьной скамьи. В принципе то и совет Богдану был не нужен — план действий уже сложился в голове, нужно кому-то это всё выложить.

Они учились в одном классе, но после школы их пути разошлись — Игорь, справедливо слывший блестящим математиком, поступил в «Бауманку», а Богдан остался в родном Шахтёрске — факультет социологии местного универа. Потом они долго не виделись и вот лет пять назад Игорь неожиданно вернулся в Шахтерск на должность руководителя отдела внутреннего аудита областной контрольно-ревизионной службы. Оказалось, раньше он несколько лет работал в Киеве под началом новоназначенного начальника КРУ области, а потом тот забрал его с собой в родной для Игоря Шахтерск.

Брал ли Игорь взятки, Богдан не знал, но знал точно, что тот занимался неслабым бизнесом: что-то связанное с перевозками, диспетчерскими и экспедиторскими услугами и страхованием грузов. На этот случай у него было открыто ну наверно с десяток различных фирм, одну из которых, «пустышку» «Бескид» он и предоставил для Богдана.

В восемь утра Батула, проехав около тридцати километров по загороднему шоссе, уже нажимал на кнопку домофона на высоких, крашенных под камуфляж, воротах, утопающих в осенней листве. «Проходи, старик, ну и рано же ты!» — промычало из прикрытого железной решеткой микрофона. Богдан потянул на себя дверь калитки и оказался в наполненном воздухом и светом дворе — все деревья, всё буйство растительности осталось за забором. Здесь — ровная как блин поляна, площадью эдак так под тысячу метров, укрытая изумрудно зеленой травой и узкая брусчатая дорожка, убегающая к стоящему в глубине участка дому. Молодец, Игорек не съэкономил на дизайнере — архитекторе — классно получилось!

Сели на кухне, где же ещё. Игорь наметал на стол какой-никакой снеди: колбаски там порезал, сальца, сыра; зарядил кофеварку. Симпатичная черненькая ухоженная девочка вышла из второй двери, выпалила «здрасьте» и сунулась было помогать с приготовлением завтрака, но Игорь сразу её турнул: «Иди, тут мужской разговор».

Когда монолог Богдана закончился, Игорь как-то нечленоразделённо хмыкнул, взглянул задумчиво куда — то сквозь стену и выдохнул:

— Развели тебя, Богданчик, да, и красиво развели. Кто тебе мешал просто перечислить деньги этим лесникам чёртовым, как только было возбуждено дело о банкротстве? Сто тысяч долларов это много? А сейчас, во сколько это тебе станет? Вообще без портков останешься!

Что делать? Первое, что приходит на ум — надо валить из города, желательно из Украины. Второе — скорее всего ты прав насчёт Гусина и Перекопского. И наконец, третье, я с тобой согласен, пока не знаешь, что делать в суде, надо тянуть время, подавай-ка ты ходатайство о переносе судебного заседания. По любой причине. По твоей болезни, наконец. Люська тебе любую справку достанет. Прилепи больничный к ходатайству и в суд! Могут, конечно, проигнорировать, но тогда, наверно, можно оспаривать — без должника утверждать его долги не должны. В любом случае ничего лучше мы сейчас не придумаем. А с этими ребятами-октябрятами надо вести игру. Какую? Вот вопрос! Надо поиграть с ними, пока не найдёшь выход, понимаешь?

Завтрак стоял нетронутым, кофе остыло.

— Может это? По соточке и перекусим?

— Да рано, вроде как.

— Ладно тебе, рано, сегодня суббота — можно. И голова трещит после вчерашнего…