Безнаказанность — это пьянит, любой, причисленный к касте господ, получает индульгенцию — за что бы то ни было, в том числе и за личные грехи — наказание ему не грозит. Помните прошлым летом обдолбанный придурок подавил своим Лексусом людей на пляже под Шахтерском, что ему за это — освобождён из зала суда по амнистии. А все потому, что у этого придурка папа — влиятельный банкир, а, значит, на отпрыска распространяется закон безнаказанности. Трое людей остались инвалидами — ну так быдло и овощи никого не интересуют!

Единственный возможный выход заключался, по мнению Топорко, в избрании президентом «нашего человека» сроком на двадцать лет и ежегодном референдуме о доверии ему (чтоб не зарвался!). Этот правитель отвечает за всё в стране, назначает и снимает всех должностных лиц, полностью формирует так называемую вертикаль власти, сам издает все законы; единственное, что нельзя изменить — это закон о ежегодном референдуме (его нужно проводить ежегодно в присутствии всяких там международных наблюдателей). Кроме того, госслужба приравнивается к военной службе и дела о злоупотреблениях чиновников рассматривает военный трибунал. За доказанное преступление — каторга и расстрел.

Время в политических баталиях летело незаметно. Богдана веселил этот трёп и он с удовольствием подключался то на стороне одного из дискутирующих, то на стороне другого, но особенно он любил вторую тему их вечерних посиделок: «про славные деньки, когда мы были молодыми». Батула с упоением слушал про жизнь в те времена, которые он не застал или был совсем ребенком. Что-то неуловимое, необъяснимое в отношениях людей пропало и испарилось, исчезло с того времени, какой то дух товарищества и бескорыстия всё таки был тогда преобладающим в обществе…

Под завязку собрания, когда третья пустая уходила под стол, и в голове расплетался туман, исполнялись песни, в основном народные и бардовские (Василий Савельевич неплохо играл на гитаре). Около одиннадцати гости начинали расходиться. Дальше всего было добираться Тарасовичу, но он так лихо управлялся со своим квадроциклом даже «на автопилоте», что друзья за него не волновались.

Так неспешно и ненапряженно текли один за другим Богдановы дни. Денег при таком образе жизни ему до первых морозов должно было хватить, а дальше он пока не загадывал, так, на всякий случай, думал: «В крайнем случае поеду шабашить в Москву, мастером или прорабом меня с руками оторвут».

Искать работу в Москве не пришлось — работа сама нашла Богдана. Как то ещё в августе приезжал в гости зять Василия Савельевича, познакомились, разговорились, что-то об истории Батулы Алексей уже знал по рассказам тестя, что то узнал в тот приезд. Ну, поговорили и разошлись, поэтому, когда в конце сентября раздался телефонный звонок и на экране высветилось «Алексей Романов», Богдан и не сразу вспомнил кто это.

Алексей предложил работу — бригадиром-начальником участка. Где то под Донецком фирма, в которой работал Топорков зять, возводила небольшой коттеджный поселок, там работали восемнадцать человек — так вот им и нужен был командир. Богдан недолго думая согласился — деньги были на исходе, да и надоело бездельничать.

Сначала нужно было ехать в Донецк — оформляться. Трудовой книжки у Богдана с собой не было — оказалось необязательно — хватило паспорта и кода. Брали на работу его временно, на три месяца, но при этом заставили подписать контракт на шестнадцати страницах. Сидя в мягком кресле рядом с приемной, Богдан внимательно прочел сей документ и подивился предусмотрительности частного предпринимателя Хомякова к которому, как оказалось, он и нанимается на работу. Удивляться и удивляться, как правило, по-хорошему, Богдану предстояло все эти три месяца…

На следующий день после знакомства, Богдан провёл планёрку, дал всем наряды и вместе со всеми вышел на улицу. Неожиданно рабочие стали кружком, и один из них, долговязый крепкий детина с лицом уголовника, начал громко читать молитву, в которой просил Бога благославить их на труд, потом все вместе гаркнули «Аминь» и хором прочитали «Отче наш». После спокойно пошли работать. Батула считал себя христианином, но это действо как то насторожило его — ни в секту ли какую попал? Закончился рабочий день аналогичным построением и благодарственной молитвой, которую произносил уже пожилой бородатый тракторист.

Ходили все рабочие в одинаковых зеленых комбезах и куртках (такой же выдали и Батуле), на спине крупными буквами — «Цитадель». Богдан спросил не без иронии экспедитора Ивана почему «Цитадель», а не Сергей Хомяков. На что тот на полном серьёзе ответил, что «Цитадель» это торговая марка и ему известно по крайней мере десятка два предприятий, объединённых этим названием. Вообще, общаться первое время приходилось в основном с этим Иваном, так как другие рабочие его сторонились (Ну точно сектанты!) и на неформальное общение не шли, хотя в том, что касалось работы педантично, добросовестно и быстро выполняли его задания.

В один из первых дней работы Богдан краем уха слышал как бетонщик разговаривал с приезжим камазистом. На вопрос водителя: «Ну как ваш новый начальник?» Бетонщик ответил: «Да, вроде неплохой строитель, но не из наших, наёмник». Богдан ломал голову над тем, чтобы это могло значить, пока опять таки не обратился за разъясненьями к Ивану. Иван, работавший здесь на месяц дольше Богдана, ответил, что его тоже за глаза зовут наёмником, и единственное, что ему удалось понять, так это то, что так называют всех, кто имеет краткосрочные контракты.

Кормили их три раза в день: завтрак в 10–10, обед в 15–25 и ужин в 19–20. Каждый раз минута в минуту приезжал такой разрисованный французкий «пирожок», выбегал водитель, доставал кастрюли и ящики и улетал дальше. Пищу, очень вкусную, кстати, и добротную, разогревали и трапезничали все вместе за длинным столом рядом со штабным вагончиком. Спиртное было вне закона даже по вечерам. Богдан вспомнил, что в контракте был такой пункт, но не ожидал, что люди на полном серьёзе будут его соблюдать.

Жили они в двух уже почти законченных коттеджах. Сначала, как рассказали Богдану, все размещались в вагончиках, потом поступила команда быстро доделать два домика, а вагончики, за исключением штабного, увезли — видимо они срочно понадобились на другом объекте.

Раз в неделю в пятницу вечером за ними приезжало несколько микроавтобусов — рабочих развозили на выходные по домам. Богдан и не ехал бы — в Харьков далеко и особой охоты жить у тещи не было, но оставаться на объекте было нельзя — на выходные все должны быть с семьёй — таков порядок!

Рабочий день начинался в семь утра и длился обычно до окончания светового дня. Работа заполняла всё существо, не было времени и пустого места в голове, чтобы думать о чем то другом, кроме того Богдану было по настоящему интересно.

Коттеджный поселок состоял из двадцати восьми домов, расположенных на двух параллельных улицах. Общая площадь поселка 8 гектар. Территория огорожена высоким четырехметровым забором. Выездов — два, один основной — с КПП и шлагбаумом, второй — аварийный на другом конце поселка. К «Солнечному», а именно так назывался посёлок, от трассы вела асфальтированная дорога — 3 километра вдоль посадки, ещё сорок километров по автостраде и ты въезжаешь в Донецк со стороны Мариуполя.

Дома стоят вплотную к друг другу по принципу таунхаусов. Каждый участок площадью двадцать две сотки огорожен забором из бетонных декоративных панелей и молочно-белого прозрачного плекса — частная жизнь плотно запрятана, соседа можно увидеть, только выйдя со своего двора. В конце каждого участка будет разбит сад. Участки, расположенные на разных улицах, примыкают друг к другу именно садами.

Перед каждым фасадом — через улицу будет лужайка и выход к ставку, опоясывающему подковой весь поселок. Пруд неширокий — 10–12 метров, за ним будут посажены деревья, а пока виден только громадный коричневый забор. Ставок будет питаться несколькими родниками, образующими сейчас небольшой ручеек. Наверняка в нем можно будет купаться, но главное то, что он выполняет функцию теплового генератора. На дне котлована уже проложены специальные коллекторы, по которым пойдёт раствор на основе спирта, забирая тепло из воды. Раствор попадает в тепловой насос и в испарителе контактирует с хладогентом — веществом с низкой температурой кипения. Хладогент с повышенным с помощью компрессора давлением и температурой движется в конденсатор, где и отдает в дом тепловую энергию. А для кондиционирования достаточно лишь сравнять при помощи теплообмена температуру в радиаторах дома и температуру в коллекторе (она круглый год почти не меняется — около 1 °C). Отопительные батареи в комнатах имеют довольно сложную конструкцию, и кроме собственно теплообменника укомплектованы термастатом, шестискоростным вентилятором, воздушным фильтром, системой отвода конденсата, а также портом для подключения к интегрированной системе управления.