Фигура арбитражного управляющего — главная в процедуре банкротства. Так, во всяком случае, говорил Перекопский. Только имея лояльного управляющего можно эффективно влиять на процесс. Проблема была в том, что в законе о банкротстве чётко прописано, что кандидатуру распорядителя имуществом (так называется арбитражный управляющий на первой стадии банкротства) предлагает инициирующий кредитор, то есть «Промлестехника». Но были «но», иначе это — не украинский закон. В случае, когда предприятие имеет государственную долю или имеет важное значение для экономики области, предложение суду вносит региональное управление по вопросам банкротства. Суд рассматривает все поступавшие рекомендации и принимает решение.

Перекопский начал с того, что переговорил с поселковым головой Ольховой. Станция Ольховая — ближайший к базе «Бастиона» населенный пункт, и почтовый адрес завода такой: пос. Ольховая, ул. Загородняя, 1. Пообедав, пообщавшись, Перекопский имел два письма. Первое от местной громады (это такое виртуальное лицо, от имени которого принято составлять всякие прошения. Подписывает эту челобитную секретарь исполкома. Ниже делается примечание — на собрании громады присутствовало столько то её членов). Громада в переводе с украинского значит сообщество жителей. Однако, можно быть уверенным, ольховчане, да впрочем и другие жители городов и весей неньки Украины о подавляющем количестве написанных от их имени обращений и слыхом не слыхивали. Второе письмо было непосредственно от поселкового головы. В обращениях, адресованных в Хозяйствнный суд и управление по банкротству было сказано, что «Бастион» имеет важнейшее значение для Ольховой, большое количество жителей работает на этом предприятии (по правде сказать только два истопника, повар и три разнорабочих), земельный налог, уплачиваемый предприятием, составляет более половины бюджета населённого пункта. (Тут против истины не погрешили: Бастион был единственным предприятием на земле поссовета, остальное ЧПэшники и торговые палатки).

Еще за одним письмом на серьёзном бланке Богдан отправился в облгосадминистрацию, в управление по строительству. БГ позвонил — сказал: «иди да захвати с собою побольше своих листовок и проспектов». Богдан был искренне удивлён, когда чиновник, зам начальника управления уделил ему целых полтора часа. Заинтересованно выслушал, задавал правильные вопросы, рассказывал о своей работе на цементном заводе. Больше всего его заинтересовало сырье, из которого Бастион производил стеновой блок. Этим сырьём был так называемый зольный кек, производное, отходы обогащения шламов теплоэлектростанции. В пяти километрах от завода находилась Шахтерская теплоэлектростанция, построенная еще в пятидесятых годах двадцатого столетья. Работала она на угле, несгоревшие в топках остатки, так называемый шлам, сбрасывался с помощью воды в шламоотстойники. К середине семидесятых все земли вокруг были заняты этими озерами с очень мутной водой. Стало очевидной перспектива остановки станции из-за невозможности сбрасывать отходы — не было свободных земель. А тут ещё стала модной тема охраны природы, прошла даже пара публикаций в «Комсомолке». И вот, в 1979 году отдельным постановлением Совмина было принято решение о строительстве рядом с Шахтёрской ТЭС Опытно-производственного предприятия по обогащению углеводородных шламов. В 1984 состоялся торжественный пуск первой очереди — линии траспортировки (земснаряды закачивали пульпу в широченные трубы, по которым эта водно-грязевая масса двигалась на установку), флотации (выделялась несгоревшая угольная пыль) и брикетирования топливных палетт (эта самая пыль прессовалась в такие симпатичные топливные квадраты). Вторая очередь предполагала строительство мощного ДСК, который бы использовал вторую составляющую этого процесса — лишенные углерода твердые частицы горной породы как сырье для производства стройматериалов. Но грянула перестройка, и все было заморожено. Да и линия не так долго существовала — в 1997 все порезали на металлолом — производство топливных брикетов оказалось в тех условиях нерентабельным. Однако за эти годы было свалено столько этого самого кека, что, по расчетам Богдана, хватало лет на пятьдесят минимум.

Проговорив, не заметив как, полтора часа с этим увлеченным головастым дядькой с совсем не чиновничьим проницательным взглядом (имени его не запомнил), Богдан вышел из кабинета, имея на руках грамотно составленное письмо о важности для экономики и, особенно, для экологии области предприятия «Бастион».

Через два дня Перекопский вместе с письмами занёс в управление по банкротству две тысячи долларов, а ещё через три дня в суд — две с половиной. Диспозиция перед судебным заседанием была такая — Промлестехника, как инициирующий кредитор, просит суд назначить распорядителем имущества дончанина Беслопатого, Бастион подает от своего имени ходатайство на одного из юристов «Лекс сервиса» (обращение абсолютно бесполезное. Отвлекающий маневр.) и, наконец, региональное отделение по банкротству рекомендует арбитражного управляющего Завадского, которого Перекопский охарактеризовал как надёжного человека и опытного специалиста.

Судебное заседание длилось ровно десять минут. Распорядителем назначен Завадский. После этого замгубернатора поднял большую бучу, но бесполезно: во первых — увольнение всей областной верхушки после оранжевого цирка было вопросом ближайших дней, а то и часов, а во вторых сами виноваты — не доработали: в суде ограничились звонком из Донецкого аппеляционного суда, а в управление по банкротству вообще никто не звонил — думали, наверное, предприятие — негосударственное, значит рекомендация не нужна. А уж управление строительства об интересе Собитева и слыхом не слыхивало. А так в суде взяли деньги и перевели стрелки на управление и облгосадминистрацию — мол, не стали им перечить, раз такое социально значимое предприятие. Молодец, Перекопский! И канал у него в суде хороший, он говорит — «высокий уровень», скорее всего кто-то из замов, а может и сам председатель…

Знакомство с Завадским состоялось в «Погребке», через два часа после заседания. Богдану понравилась его уверенность и компетентность, присутствовал, правда, небольшой налет хлестаковщины, но это, пожалуй, для его профессии простительно. Толстяк среднего роста. За очками в тонкой оправе немного навыкате умные с хитрецой глаза, лицо интеллигентное, но пухлое, ровный проборчик, прилизанные волосики. Занятость и загруженность выдаёт разбухший и от того кажущийся уродливым коричневый кожаный портфель.

— Ближайшая наша задача — составление реестра требований кредиторов. Это главный документ процедуры. Это как учредительный договор или реестр акционеров для предприятия. После того, как суд утвердит реестр становиться ясно: кто есть кто в компании под названием «Банкротство предприятия «Х». Вся сумма кредиторской задолженности предприятия — это 100 % голосов, и далее согласно признанной задолженности определяются голоса каждого, один голос равен тысяче гривен задолженности.

Лекция на заданную тему продолжалась больше часа, перемежаясь примерами из личной практики, которые свидетельствовали о том, что всё решается «как надо» при помощи нужных связей и интеллекта. Говорил Роман Завадский быстро, много и с удовольствием, при этом умудряясь так же быстро и очень много есть. Богдан с Борисом лишь кивали и только пару-тройку раз им удалось остановить словесный поток каким-то своим вопросом.

На следующий день, не откладывая, Богдан решил организовать собрание учредителей: обсудить с ними новости, связанные с банкротством и получить их «добро» на создание липового долга перед «своим», подставным кредитором.

От дома на завод — полчаса езды. Батула никогда не брал водителя, всегда с удовольствием сам ездил за рулем. Он любил дорогу, любил дорогу на работу, особенно последнюю часть. Свернув с магистрали, узкая асфальтированная дорога через посадку спускалась вниз, перебегала через небольшую речушку и, освобождаясь из черноты зимнего леса, выскакивала наверх, на свет, на простор, на раздолье. И вот здесь открывался вид, от которого у Богдана каждый раз захватывало дух — шестиугольная зубчатая башня, как призрак сурового воина, взявшего под охрану всю обозримую местность. Он возвышался над морем бушующей желтой прошлогодней травы, как дозорный в степи, казацкий рубеж, его, Богдана, Бастион. Мотор взвывал на высокой ноте, недовольный пониженной передачей, картина резко менялась, и мираж рассеивался: под башней оказывалось обычное двухэтажное здание, рядом два полукруглых ангара, навес, цементные силосы, транспортер, бетонный забор — обычная производственная территория — никакой мистики и средневековья.