— Чему обязан вашим визитом, Эрнест Петрович? — раскуривая трубку, пробубнил Кирилл.

— Да я ненадолго отвлеку ваше внимание, товарищ полковник, — гость открыл толстую кожаную папку, бывшую у него с собой, и выложил на круглый столик перед Плещеевым пачку фотографий и пистолет. Обыкновенный ПМ, старенький, потертый, явно послуживший много лет, а кому — какая разница?

Кирилл фотографии и смотреть не стал, знал, что он там увидит. Взял в руку пистолет, привычно прокатил большой палец по запирающему обойму выступу в низу рукоятки, — конечно, один только патрон в обойме. Полковник вставил обойму обратно, опустил предохранитель, загнал патрон в патронник и прицелился гостю прямо в лоб.

— Неужто не страшно, Эрнест?

— Я вам ничего плохого не сделал. Служба.

— Ну и что вы мне посоветуете в сложившихся обстоятельствах?

— Пистолет опустите, для начала. Спасибо. У меня в кармане платок — жарко очень. — Кирилл кивнул понимающе, гость осторожно, двумя пальчиками вытащил из заднего кармана брюк платок, развернул, промокнул пот на бледном, высоком лбу с едва заметным шрамом. — Это то, что мне начальство передать вам велело. А вот это от меня лично.

Гость полез опять в папку, снова осторожно, показывая, что вытаскивает оттуда не оружие, а бумаги и компакт-диски. Много бумаг и два CD. В стопочку выровнял гость подарки и опять на столик положил. — Вы, товарищ полковник можете до завтра спокойно подумать, что делать. Воспользоваться предложением высокого начальства. — он выразительно посмотрел на пистолет в руках Кирилла, — или просмотреть и надежно спрятать вот эти материалы. Я их 5 лет собирал, там вся противоправная деятельность генерала Щербатого, как на ладони. У вас есть шанс доказать, что просто не было другого выхода, кроме как устранить самому «оборотня», как сейчас любят говорить, — преступника в погонах. Самооборона, так сказать. Если повезет, то за превышение получите условный срок, максимум.

— А если не повезет? — быстро спросил Кирилл, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

— Если не повезет, то вас не довезут до Питера, вот и все. Сердце у вас слабое, диабет, мало ли что. У вас, простите, выбор невелик, а мне мое досье жжет душу. Но у меня шансов вообще нет на расследование. Вас знают, уважают. А я слишком незаметный человек в управлении, со всеми вытекающими последствиями. Сейчас пошла новая волна «внезапных разоблачений», может быть, кто-то еще выше, чем наши начальники, сидящий, воспользуется ситуацией в своих интересах. Но я в любом случае останусь в стороне, у меня дети еще в школу ходят.

— Сколько детишек-то, Эрнест?

— Трое.

— Ты где и сколько должен ждать «результата» нашей встречи?

— Велено было, чтобы вы при мне все закончили. Ну, правда, несколько часов, плюс часть ночи есть, я мог не найти вас сразу.

— А если бы я просто отказался стреляться и все? Когда, по-вашему, меня приехали бы ликвидировать? Под утро?

— Думаю, что да.

— То есть, я должен ускользнуть от вашего наблюдения, просмотреть документы и связаться с Москвой? Выйти на самый верх?

— Желательно. Я, конечно, получу нагоняй, но это не смертельно. Скажу, что клиент был готов, настраивался, я ждал «самоубийства» в машине на улице. А вы припасли компромат на Щербатого и вместе с ним улизнули. Я ведь потому один приехал, что начальство тоже боится документировать выезд группы, планировать операцию, привлекать дополнительных людей. Риск.

— Я подумаю, — медленно процедил Кирилл, глядя на гостя со смешанным чувством неприязни и жалости. Чужими руками решил продвинуться. Судя по всему, этот майор твердо решил с одной большой звездочкой не оставаться. А может быть, все это просто часть игры? И надо вбросить компру на Щербатого и его окружение сразу высоко-высоко? И в такие взять тиски, чтобы полковник Плещеев не раздумывал, браться ли за это дело, будучи уже на пенсии, а просто мозги мне отшибить угрозой ликвидации? Это уже правдоподобнее. Иначе, почему бы, задокументировав фотосъемкой последние минуты жизни Щербатого, не взять меня на месте рыбалки, тепленьким? Или даже предотвратить это дело? Как же они выследили нас? Неужто, мы с генералом так постарели, что ничего не заметили? А может, меня просто подтолкнули убрать генерала? И теперь продолжают играть со старым больным человеком новую игру?

— Я подумаю, — повторил Кирилл. — У вас в машине хоть поесть-попить найдется? А то я вам минералки дам, да пирожков домашних.

Гость удивленно вскинул брови, что-то явно пошло не так.

— Спасибо, товарищ полковник, у меня все есть. Так я пойду?

— Так вы идите, идите. Если через пару часов я вас не позову, значит, я принял ваше предложение насчет досье на Щербатого. И испарился. А если услышите выстрел, то ради Бога, не морочьте хотя бы мою жену дурацкими допросами, ей и так нелегко придется.

Эрнест нерешительно поднялся с кресла, в дверях обернулся, посмотрел еще раз в глаза полковнику. Глаза как глаза. Выцвели только — васильковые когда-то. А лицо обычное — красное, доброе, на пенсии человек. Во даёт!

Машенька посидела в веселой компании за шашлыком, но аппетит пропал. Под первым же предлогом она вскоре выскользнула за калитку и побежала домой. Но не к воротам. Обошла квартал, зашла со стороны леса, увидела около дома серую «Волгу», культурно поставленную водителем в самом конце тупичка, которым заканчивалась их улочка. Почти в лесу, с краю, на обочине стояла эта, знакомая по номерам Управления, служебная машина. Рядом с машиной, оставив открытыми все дверцы, чтобы не нагревалась, прогуливался знакомый майор, этот, как его, ну, ведущего телевизионного из «Новостей» так зовут, Эрнест! Только не Мацкявичюс, а Сироткин. Эрнест Сироткин, да, из молодых, да ранних.

— А что же Кира? Не повел гостя в дом или уже поговорили? Тогда чего Сироткин тут ждет? Почему не уезжает? Маша, не выходя из леса, обошла стороной машину, тихонько притаилась неподалеку в высоком подлеске. — Комаров нет, слава Богу! Сожрать должны были бы меня в лесу за пять минут в эту пору, а их нет!

В нескольких шагах от Машеньки хорошо замаскированный снайпер уже третий раз менял патроны в своей винтовке. Выцелит аккуратно Эрнеста в голову, нажмет на курок — нет выстрела. Перезарядит, прицелится — опять осечка! Потеряв терпение и разум, не заметив даже неслышно подкравшейся Маши, молодой лейтенант собрал винтовку в кейс и выхватил пистолет, не ПМ, конечно, специальную модель для прицельной и бесшумной стрельбы. Осечка, осечка, осечка! С сумасшедшими глазами снайпер подхватил кейс, засунул пистолет в плечевую кобуру, элегантный легкий пиджачок накинул снова на плечи, как жарко-то! И попёрся растерянно, почти не таясь, едва не наткнувшись на внимательно следившую за ним Машеньку, к своей машине, стоявшей в километре отсюда, за железной дорогой. Бубнил тихонько что-то в спецгарнитуру, качал головой, чуть ли не бил себя в грудь, что-то доказывая кому-то, явно недоверчивому.

В дом Маша дошла, что называется, огородами. Перелезла через невысокий забор и соскочила, расцарапав руку о гвоздь, прямо на лапу поджидавшей ее с другой стороны Дары. Щенок взвыл, тявкнул и тут же замолк, непонимающе разглядывая «маму»: так хорошо играла в прятки, и на тебе!

Через заднюю веранду вошла Маша в дом, осторожно, сдерживая бьющееся бешено сердце, поднялась в кабинет. Кирилл сидел перед компьютером, быстро проглядывая какие-то файлы. Полковник почувствовал затылком, спиной, присутствие Маши и, не отрываясь от монитора, начал ее успокаивать:

— Родная моя, все нормально, небольшие проблемы у них, на службе, просили помочь, всё, абсолютно всё в порядке и под контролем.

Машенька подошла к мужу, поцеловала родную потную лысину и увидела на мониторе фотографию Щербатого на фоне панорамы Таллина, снятой где-то на Вышгороде. Рядом с генералом знакомые всё лица — представители эстонской разведки и резиденты МИ-6 в Эстонии, работающие под крышей посольства. Пьют коктейли на заднем дворике какого-то кафе с видом на город и море, общаются весело, смеются. Но снимок сделан явно несанкционированно, — видно по композиции и перекошенному горизонту. Строчки документов на разных языках, платежки, фамилии, опять фотографии, мелькали на мониторе сплошным потоком, — Кирилл проглядывал файл за файлом буквально за секунды.