Взгляд Мередит упал на разложенные на трюмо бриллиантовое колье и сережки. Подарок Ника на Рождество. Бриллианты были ошеломляюще красивы, но Ник уверял, что они меркнут по сравнению со светом её глаз. Мередит невольно улыбнулась. «Да, голубушка, могла ли ты мечтать об этом в своем захолустье? — подумала вдруг Мередит. — Впрочем, для тебя это ещё наверняка не предел!».

Еще раз полюбовавшись в зеркало, она надела драгоценности. «И все же я очень люблю Ника, — промелькнуло в её голове. — У всех в жизни случаются сложности. Это пройдет. Но почему я всякий раз вспоминаю…?»

Вдруг прямо в зеркале возникло лицо Александра. Он был такой, каким запомнился ей в «Лютеке». «Перестань! — мысленно приказала себе Мередит. — Тебе нужен вовсе не Александр Киракис! Зачем он тебе сдался?» Она отчаянно пыталась внушить себе, что Александр — последний мужчина на свете, которому она бы отдалась. Старалась уверить себя, что ей нужен вовсе на сам Александр Киракис, а лишь стиль жизни, который он олицетворяет. Вот о чем она по большому счету всегда мечтала. Но тем не менее…

Мередит аккуратно расчесала свои пышные волосы и, поправив напоследок макияж, прихватила сумочку и поспешила к давно заждавшемуся её Нику.

Бесчисленные телеоператоры и фотографы, дежурившие снаружи Павильона Дороти Чандлер, ловили в объективы прибывавших знаменитостей. Не успели Мередит с Ником выбраться из доставившего их «лимузина», как их ослепили засверкавшие со всех сторон вспышки. Один не в меру ретивый репортер прорвался через кордон охранников и поднес микрофон к самым губам Ника.

— Какие у вас шансы выиграть приз «Лучшему режиссеру»? — крикнул он, перекрывая шум толпы.

— Такие же, как у всех других претендентов, — с улыбкой ответил Ник.

— А как по-вашему, «Воспоминания» назовут лучшим фильмом? — не унимался репортер.

— Надеюсь, что да, — ответил Ник, пытаясь за улыбкой скрыть свою нервозность.

Когда они вошли в здание, Мередит наклонилась к нему и зашептала на ухо:

— А я-то думала, что куда труднее задавать вопросы! — призналась она. — Теперь я буду относиться к своим жертвам куда снисходительнее.

Ник расхохотался.

— Видишь ли, Мередит, многие голливудские знаменитости только притворяются, будто назойливые репортеры не в меру досаждают им, — сказал он. — Тогда как на самом деле они панически боятся, что пресса вдруг утратит интерес к их персонам.

Вместе с другими соискателями призов они расположились на нескольких рядах кресел перед сценой. Операторы телекомпаний и осветители завершили последние приготовления. Операторы снимали зал. Мередит, по собственному опыту, прекрасно знала, что они пытаются застать врасплох кого-нибудь из известных людей, чтобы показать их ничего не подозревающие лица крупным планом. Пусть зрителя видят, что и крупнейшим звездам вовсе не чужды человеческие эмоции: волнение, надежда, а иногда и горькое разочарование. Хотя Мередит и сознавала, что привлечет внимание камер, в глубине души она сожалела, что не может сейчас сама освещать это исключительное для всех американцев событие.

В первую очередь «Оскара» вручили видному деятелю кинематографа, который скончался пару недель назад. Разумеется, посмертно. Стоило его вдове и дочери выйти на сцену за призом, как мысли Мередит вновь возвратились к Тому Райану. Каково было ему получать «Оскара» вместо своей жены через столь небольшой промежуток времени после её смерти? Ведь ещё и года не прошло. Каково было ему, потерявшему сначала сына, а потом жену, держать в руках золотую статуэтку, о которой так мечтала Элизабет? Мередит невольно представила себе эту сверкающую статуэтку, установленную на камине в доме Тома Райана прямо под портретом Элизабет и Дэвида. И вдруг её осенило: вот, значит, почему Том завещал этот дом Нику! Он понимал, что Ник, во многом заменивший ему сына, сохранит здесь все, как было. Что только при нем в доме навсегда останется столь дорогая его сердцу обстановка далекого 1953 года.

Одной из кандидатур на титул «Лучшая песня» была песня «В глазах незнакомца» из фильма «Воспоминания». Исполнитель, который и пел её за кадром, вышел сейчас на сцену и исполнил песню на фоне жутко таинственных желтоватых глаз, мерцавших на полупрозрачном экране — эти глаза украшали и все афиши с рекламой фильма. Наклонившись к Мередит, Ник прошептал ей на ухо:

— Эта песня точно станет лауреатом. Ее уже сейчас крутят на всех углах. Разве что из унитазов не передают.

Мередит улыбнулась, понимая, что Ник пытается шутками скрыть свое волнение. Взяв его за руку, она нежно пожала её. Ник ответил ей таким же пожатием и лукаво подмигнул.

— Жаль, что у меня нет такого же предчувствия в отношении остальных номинаций моего фильма, — вздохнул он.

Церемония уже близилась к концу, когда наконец дело дошло до принятия решения по кандидатуре лучшего режиссера. Ведущий сначала зачитал пять фамилий претендентов и названия снятых ими фильмов; Мередит почувствовала, как напрягся Ник. Когда ведущий вскрывал конверт, она взяла Ника за руку и крепко её стиснула.

— Победитель — Ник Холлидей! — возвестил ведущий. — За фильм «Воспоминания»!

Ник поднялся и под оглушительные аплодисменты направился на сцену. Мередит проводила его восхищенным взглядом. Еще дома Ник признался ей, что даже не позаботился о том, чтобы подготовить речь. «Интересно, что он скажет»? — подумала она.

Поднявшись на подиум, он принял «Оскара» и обратился в микрофон:

— Я специально не готовился, но хочу высказать слова признательности всем тем, кто работал со мной над фильмом — актерам и всей нашей команде, каждый из который внес свою лепту в общий успех. Я хочу также отдать дань памяти Тома Райана, благодаря которому передо мной впервые распахнулись двери «Центуриона». Но больше всего я признателен Мередит за любовь и долготерпение! Спасибо, малышка! — И, приподняв статуэтку над головой, он помахал ею, глядя на Мередит.

Вернувшись на место с «Оскаром» в руках, Ник горделиво сиял.

— Вот видишь? — сказала ему Мередит. — И стоило волноваться!

Вместо ответа Ник наклонился к ней и поцеловал прямо в губы. Именно этот интимный для обоих момент и запечатлел в своей камере один из телеоператоров.

Афины.

Главная штаб-квартира «Корпорации Киракиса» занимала огромное двадцатиэтажное здание в Колонаки — фешенебельном районе Афин неподалеку от здания Банка Греции. Александр не сразу даже припомнил, когда в последний раз приходил сюда к отцу. Потом все-таки вспомнил. Это было вскоре после того, как получив диплом выпускника Гарварда, он собирался, несмотря на возражения со стороны отца, переехать жить в Соединенные Штаты, а отец предложил ему высокий пост в Корпорации. Все помыслы Александра были в то время устремлены к Нью-Йорку — самому зажигательному и манящему городу в мире! К его городу. Киракис и слышать об этом не хотел. К сожалению, он не понимал стремления сына к самостоятельной карьере. А ведь, согласись он тогда остаться в Греции, он бы ни за что не добился такой мощи и почти безграничной власти, каковой сейчас обладал в Нью-Йорке. Здесь, в Греции, он остался бы «папиным сынком».

И вот теперь, стоя перед зданием Корпорации на Леофорус-Венизелоу напротив площади Клафтомонос, Александр решил, что настало время вернуться в Нью-Йорк. Он был признателен отцу за последние несколько недель, в течение которых их отношения не просто потеплели, но стали напоминать прежние, однако понимал: дальнейший отдых может повредить делу. Их общему делу.

Войдя в здание Корпорации, он пересек вестибюль и приблизился к лифтам. Охранник тут же узнал Александра и вызвал для него специально охраняемый скоростной лифт, способный в считанные секунды вознестись на двадцатый этаж, где располагался кабинет Киракиса-старшего. Охранник придержал двери, дожидаясь, пока сын президента войдет в лифт. Александр улыбнулся, но заговаривать не стал.

Едва он успел выйти из лифта, как отцовская секретарша, Елена Румелис, увидев его, выскочила из-за стола.