– Ты всегда будешь дураком! – сказала она мне. – Гарсия наверное бы тебя убил. Твой наваррский приём –просто глупость, а он отправлял на тот свет и не таких, какты. Но видно, пришёл его час. Придёт и твой.
– И твой, – ответил я, – если ты не будешь мне настоящейроми.
– Ну что ж! – сказала она. – Я не раз видела в кофейнойгуще, что мы кончим вместе. Ладно! Будь что будет”.
После того, как Хосе стал полноправным ромом Кармен, дела в банде пошли ещё успешнее, но это не прибавило ему счастья. Его супруга не желала, чтобы ею командовали. “Чего я хочу, – говорила она, – так это быть свободной и делать, что мне вздумается. Смотри не выводи меня из терпения. Если ты мне надоешь, я сыщу какого-нибудь молодчика, который поступит с тобой так же, как ты поступил с Кривым” . Впрочем, и сам Хосе не уступал в угрозах своей подруге: “Мне надоело убивать твоих любовников, – заявил он,– я убью тебя”.
Хосе был вне закона; за его голову власти назначили награду. Между тем, у криминальной парочки скопилось немало золота: в укромном месте они зарыли сто двадцать унций. Хосе умолял подругу начать с ним новую честную жизнь за океаном. Кармен подняла его на смех.
– Мы не созданы сажать капусту, – сказала она, – наш удел – жить за счёт паильо .
Чашу терпения баска переполнила очередная любовная история. Новым избранником цыганки стал тореадор Лукас. Оба, Хосе и Кармен, понимали неизбежность близкой кровавой развязки.
“– Ты хочешь меня убить, я это знаю, – сказала она. – Такова судьба, но я не уступлю.
– Я тебя прошу, – сказал я ей, – образумься. Послушай!Все прошлое позабыто. А между тем ты же знаешь, это ты меняпогубила; ради тебя я стал вором и убийцей. Кармен! МояКармен! Дай мне спасти тебя и самому спастись с тобой.
– Хосе, – отвечала она, – ты требуешь от меняневозможного. Я тебя больше не люблю; а ты меня ещё любишьи поэтому хочешь убить меня. Я бы могла опять солгать тебе;но мне лень это делать. Между нами всё кончено. Как мойром, ты вправе убить свою роми; но Кармен будет всегдасвободна. Кальи она родилась и кальи умрёт.
– Так ты любишь Лукаса? – спросил я ее.
– Да, я его любила, как и тебя, одну минуту; быть может,меньше, чем тебя. Теперь я никого больше не люблю иненавижу себя за то, что любила тебя.
Я упал к её ногам, я взял её за руки, я орошал их слезами. Я говорил ей о всех тех счастливых минутах, что мыпрожили вместе. Я предлагал ей, что останусь разбойником,если она этого хочет. Всё, сеньор, всё, я предлагал ей всё,лишь бы она меня ещё любила!Она мне сказала:
– Ещё любить тебя – я не могу. Жить с тобой – я не хочу.
Ярость обуяла меня. Я выхватил нож. Мне хотелось, чтобыона испугалась и просила пощады, но эта женщина была демон.
– В последний раз, – крикнул я, – останешься ты со мной?
– Нет! Нет! Нет! – сказала она, топая ногой, сняла с пальца кольцо, которое я ей подарил, и швырнула его в кусты.
Я ударил её два раза. Это был нож Кривого, который явзял себе, сломав свой. От второго удара она упала, некрикнув. Я как сейчас вижу её большой чёрный глаз,уставившийся на меня; потом он помутнел и закрылся. Я целыйчас просидел над этим трупом, уничтоженный. Потом явспомнил, как Кармен мне говорила не раз, что хотела бы бытьпохороненной в лесу. Я вырыл ей могилу ножом и опустил еётуда. Я долго искал её кольцо и, наконец, нашёл. Я положилего в могилу рядом с ней, вместе с маленьким крестиком.Может быть, этого не следовало делать” .
После убийства цыганки Хосе явился с повинной в жандармерию и вскоре был казнён. За свои прегрешения он, дезертир, бандит и убийца, был удавлен гарротой, металлическим ошейником со штырём, обращённым вовнутрь. При закручивании винтов, гаррота плотно стягивает шею, ломая позвоночник и разрывая спинной мозг. Такая смерть гораздо медленнее и мучительнее, чем при повешении.
В основу новеллы положена подлинная история, рассказанная автору его знакомой, испанской графиней. “Сухость” повествования, раздражавшая литературного критика Шарля Сент-Бёва, на взгляд сексолога, не недостаток, а достоинство произведения Мериме. Нарочитая документальность новеллы подчёркивает тот факт, что в основе поступков и судеб её героев лежат психологические законы, а не романтический произвол писателя.
Кармен – психопатическая личность; от природы цыганка была наделена недюжинным интеллектом и целым рядом талантов, но её одарённость сочеталась с крайней агрессивностью, корыстолюбием, бессердечием и беспощадностью к окружающим. Асоциальность Кармен неразрывно сопряжена с узостью её кругозора, ограниченного законами цыганского воровского сообщества. Чтобы эти рассуждения кому-то не показались морализаторскими или, тем более, расистскими, сошлюсь на собственный жизненный опыт. Моей первой школьной учительницей была цыганка Нина Анжеловна (её фамилии не помню), человек острого ума, большого благородства и широкой образованности. Задним числом я понимаю, что свой самый трудный и мужественный шаг она совершила в юности, порвав с табором. Такое удаётся немногим, ведь цыганская община – устойчивая и цепкая авторитарная система. С приобщением к современной культуре у сильных духом выходцев из табора появились шансы самореализоваться; многие из них достигли видных социальных высот. Учительница была человеком прямым, честным и справедливым. Она умела любить по-настоящему; мы, первоклашки, это чувствовали. Нина Анжеловна осталась без мужа, убитого на войне с фашистами, зато вырастила замечательного сына.
Разумеется, некорректно проводить параллели между Испанией позапрошлого века и Россией эпохи строительства социализма. Как бы там ни было, Кармен не мыслила себя вне криминальной цыганской банды-общины и порывать с ней не собиралась. Что же касается любовных увлечений, то они складывались из нескольких составляющих – подчинения мужчины своей воле, превращения его в послушную марионетку, а затем его использования в корыстных целях в интересах банды. Так Кармен получала возможность ощутить свою власть над мужчинами и убедиться в умении манипулировать людьми, столь ценном в её глазах. Что же касается эротической мотивации её любовных побед, то она стояла далеко не на первом месте, причём интерес к очередному любовнику быстро угасал, как только он подчинялся роковой красотке.
Хосе переживал свою зависимость от Кармен по-мазохистски, одновременно наслаждаясь и тяготясь ею. Он не мог жить без неё, так как связь с Кармен приобрела аддиктивный характер: возникшая зависимость напоминала пристрастие к наркотикам. Планы на счастливую жизнь в Америке были пустой мечтой, ведь в Новом Свете каждый из них остался бы самим собой. А живя в Испании, Хосе обрекал себя на гибель от руки очередного любовника жены. К моменту убийства Кармен они попали в патовое положение (используя шахматную терминологию): оба были обречены. На стороне супруга была основная слабость цыганки – её зависимость от национальных традиций; она признавала праворома убить свою роми и покорно подчинялась этому закону.
В то же время, в садомазохистском соперничестве супругов это убийство приобретало особый смысл. Видеть валяющегося в её ногах Хосе, слышать его униженные мольбы – всё это доставляло Кармен острое наслаждение. В глазах психопатки её смерть оборачивалась блестящей победой, актом самоутверждения, полным триумфом, хотя и оплаченным ценой собственной жизни. Потому-то она жёстко и целенаправленно провоцирует супруга. В прошлом её талант режиссёра ограничивался постановкой остросюжетных криминальных драм (чего стоит сцена в доме англичанина, а затем его убийство из засады бандитами!). Свою же собственную смерть Кармен сумела облечь в рамки трагедии, поставленной в мистическом ключе (с гаданием, предсказавшим неотвратимость её гибели) с непременным апофеозом в финале. Неважно, что зрителей было всего двое: она сама и Хосе! Постановка была сделана по всем правилам драматического искусства и окончательно деморализовала бедного партнёра. Он переживал убийство Кармен как своё поражение в их бесконечной пробе сил, ошибочно расцениваемых им как любовь. К тому же, как уже говорилось, Хосе не мог жить без удовлетворения мазохистской зависимости от Кармен. В этом безвыходном положении её убийство было тождественно его собственному самоубийству. Добровольная сдача властям и стала замаскированной реализацией суицида.
