МИШЕЛЬ: К вашему гинекологу?

МАТЬ: Да.

МИШЕЛЬ: Прекрасно. Кто это?

МАТЬ: Доктор Дригез.

МИШЕЛЬ: Дригез? Дригез? С «з» на конце?

МАТЬ: Да, он принимает в Левалуа.

МИШЕЛЬ: Дригез? В Левалуа?!

МАТЬ: А что такое?

МИШЕЛЬ: Нуль!!

МАТЬ: Нуль?

МИШЕЛЬ: Да, он полный нуль! Н. У. Л. Мягкий знак!

МАТЬ: У него хорошая репутация.

МИШЕЛЬ: Этот ваш Дригез нуль! Гинекологишка с окраины… Ему даже не удалось устроиться в столице! Что? Он так и остался на подступах к Парижу! Не способен выбраться из провинции… Для гинеколога это… Да уж! Не нужно к нему ходить, к этому Дригезу! Это убийца! Посмотрите… Посмотрите, до какого состояния он вас довел!

МАТЬ: Но все же нормально.

МИШЕЛЬ: (взрываясь) Нет, не все нормально! У вас почти нет спины! Вы едва стоите! Он преступник, этот Дигез! Коновал! (пауза) Давайте… Давайте, покажите мне все…

МАТЬ: Показать вам что?

МИШЕЛЬ: Сделаем маленький осмотр. Раздевайтесь…

МАТЬ: При вас?

МИШЕЛЬ: Спасать вас — моя профессия.

МАТЬ: Меня это смущает.

МИШЕЛЬ: Не смущайтесь, я ветеринар.

МАТЬ: (вежливо) Это мило, однако…

МИШЕЛЬ: Однако что?

МАТЬ: (сухо) Меня стесняет, что вы меня будете пальпировать.

МИШЕЛЬ: Я вас буду что?

МАТЬ: Что вы меня будете пальпировать!

МИШЕЛЬ: Я не буду вас пальпировать, я вас буду ощупывать. Ощупывать, обтрагивать и обфотывать. Немного фоточек. Две минуты.

МАТЬ: Не настаивайте. Пожалуйста.

МИШЕЛЬ: Раздевайтесь!

МАТЬ: (сухо) Престаньте же… Я не хочу!

МИШЕЛЬ: Раздевайтесь!

Мать убегает, Мишель хватает ее за платье.

МАТЬ: Пустите меня! Оставьте меня в покое! Пустите! Псих!

Мать убегает, хлопнув дверью.

ВАЛЕРИ: Говорю тебе, что он сразу же заметит.

ЖАН-ЛУИ: Сиссохо?

ВАЛЕРИ: Ты же знаешь, что он настоящий колдун.

ЖАН-ЛУИ: Он мою мать ни разу не видел. Он не поймет ни рожна.

Валери снова смотрит на фотографии.

ВАЛЕРИ: Не знаю, что тебе сказать. Обе хорошие. (Протягивает ему одно фото). Вот эта, может?

Жан-Луи с видимым отвращением отводит взгляд.

ВАЛЕРИ: (снова сравнивая фотографии) Хотя вот эта кажется старше. Но вот эта больше похожа на твою мать. Не находишь?

ЖАН-ЛУИ: (испытывает отвращение, отказывается смотреть) Может быть.

ВАЛЕРИ: (протягивая ему фотографию) Поверь мне, вот эта больше в ее стиле.

ЖАН-ЛУИ: (не глядя на фото) Очень хорошо, берем эту.

ВАЛЕРИ: Боюсь, ты не прав, что мухлюешь с ним.

ЖАН-ЛУИ: А что, по твоему, я должен делать? У меня нет ее фотографии! Это лучше, чем ничего.

ВАЛЕРИ: Ты не должен лгать тому, кто хочет тебя спасти.

Звонок.

ЖАН-ЛУИ: Да — да, это так… Давай, открой ему.

Валери идет открывать дверь. Жан-Луи бросает взгляд на фотографию которую он держит в руке. Входит Колдун с большим суком, на котором висят африканские маски. Валери и Колдун обмениваются несколькими фразами на африканском диалекте. Жан-Луи крайне удивлен тому, что его жена говорит на этом языке.

ВАЛЕРИ: Он хочет кока — колы.

ЖАН-ЛУИ: Что?

ВАЛЕРИ: Хочет колы. Он обожает кока — колу. Дай ему колы.

ЖАН-ЛУИ: Кола? Хорошо.

Идет на кухню. Колдун пристраивает свой сук.

Жан-Луи возвращается с маленькой пластиковой бутылкой кока — колы. В другой руке стакан.

ЖАН-ЛУИ: Вот, кола! То есть то, что от нее осталось.

КОЛДУН: Спасибо.

Колдун берет бутылку, без стакана. Не отвинчивая пробку, он выпивает всю бутылку из горлышка. Жан-Луи в оцепенении, он потрясен.

Допивает и возвращает пустую бутылку Жану-Луи.

ВАЛЕРИ: Я вас оставлю.

Валери уходит.

КОЛДУН: У тебя есть фото?

ЖАН-ЛУИ: (протягивает ему фотографию) Конечно… Держите.

КОЛДУН: (смотрит на фотографию) Твоя мать немка?

ЖАН-ЛУИ: Что-что?

КОЛДУН: Твоя мать немка?

ЖАН-ЛУИ: Абсолютно верно… Она родилась в Дюссельдорфе.

КОЛДУН: (проверяя фотографию) Э, нет… Она родилась не в Дюссельдорфе.

ЖАН-ЛУИ: Да вы что?

КОЛДУН: Она родилась в Фешенхейме.

ЖАН-ЛУИ: Да, точно. Но это недалеко от Дюссельдорфа.

КОЛДУН: Двести километров.

ЖАН-ЛУИ: Да, для меня это недалеко. На автомобиле. По автобану.

Колдун смотрит снова на фотографию.

КОЛДУН: Сколько ей?

ЖАН-ЛУИ: Хотите сказать… Сколько ей лет?

КОЛДУН: Да.

ЖАН-ЛУИ: Постойте, это не просто… По немецкому календарю, это будет…

КОЛДУН: Какой возраст твоей матери?

ЖАН-ЛУИ: Ей… Ей… Она старше меня на… В таком случае… Это будет сколько же… Я не знаю. Знаете, она женщина очень кокетливая, поэтому скрывала свой возраст.

ЖАН-ЛУИ: А ты, какой твой возраст?

ЖАН-ЛУИ: Мой?

КОЛДУН: Ты не знаешь твой возраст?

ЖАН-ЛУИ: Да, конечно, я знаю… Мне… Мне сорок пять лет!

КОЛДУН: Значит, твоя мать родила тебя в шестьдесят три?

ЖАН-ЛУИ: Ничего невозможного в этом нет… А в чем дело?

КОЛДУН: (показывая фотографию) Потому что это вагина ста восьмилетней женщины. Значит, она тебя родила в шестьдесят три года.

ЖАН-ЛУИ: Она же немка.

КОЛДУН: Перестань мне лгать, Жан-Луи! В данный момент твоя жизнь в животе у питона! Если ты хочешь выйти, ты должен вести себя как порядочный человек. Я тоже провел три дня в животе питона. А потом он меня изблевал. Как, по — твоему, почему питон меня изблевал?

ЖАН-ЛУИ: Не знаю… Он заболел?

КОЛДУН: Он меня изблевал потому, что я чист, как алмаз, и тверд, как слоновая кость. А ты? Что ты должен сделать, чтобы питон тебя изблевал? (Пауза). Сказать правду.

ЖАН-ЛУИ: И как вы представляете себе это! Это невозможно! То, что вы требуете! Моя мать не хочет снимать трусы! Не хочет! Я не могу их с нее сорвать силой!

КОЛДУН: Кто хочет сделать — ищет способ. Кто не хочет ничего делать — ищет оправдание.

ЖАН-ЛУИ: Да нет способа! Нет способа!

КОЛДУН: Ложь — это путь наименьшего сопротивления.

ЖАН-ЛУИ: (взрываясь) Наименьшего сопротивления? Наименьшего сопротивления? А вы уже ходили в секс-шоп покупать фотографии голых старух? Я пересмотрел триста фотографий престарелых вагин! Три сотни старых кисок! Одна страшней другой! Это жестоко! Жестоко! Даже продавец упал в обморок! Это не наименьшее сопротивление! Это ужас! Ужас, месье Сиссохо! Ужас!