— Привет! — буркнул Демин, проходя мимо дежурного — тот за большим витринным стеклом разговаривал с кем-то по телефону.

— Погоди! — крикнул дежурный. — Срочно к начальнику следственного отдела!

— Даже так... — Демин озабоченно ссутулился и, сунув руки в карманы намокшего плаща, медленно зашагал по длинному узкому коридору — кабинет начальника находился в самом конце. Он с сожалением прошел мимо своего кабинета, искоса глянув на номерок, приколоченный к двери. «Нулевой день, это уж точно», — удовлетворенно подумал Демин и решительно постучал в кабинет Рожнова.

— Давай входи, кто там есть? — Начальник был лыс, красен, толстоват и добродушен. — Ну, Демин, никак не думал, что ты сегодня первым придешь!

— Нулевой день, Иван Константинович, — Демин вздохнул и сел, не раздеваясь, к теплой батарее.

— Глупости, — Рожнов широко махнул крупной, мясистой ладонью. — Какой к черту нулевой день? Работа есть работа. И дух наш молод, а? Молод?

— Молод, — уныло согласился Демин и вытер ладонью мокрое от растаявшего снега лицо. — Что там случилось-то?

— А! — небрежно обронил Рожнов. — Простая формальность. Девушка из окна вывалилась. «Скорая» увезла. По дороге скончалась.

— Девушка?

— Ну не «скорая» же! Вот адрес... Звали ее Наташа Селиванова.

— Тоже, видно, нулевой день... Как же она вывалилась-то? На улице не лето... Да и время не такое, чтоб комнату проветривать...

— Участковый был на месте происшествия через несколько минут. В квартире, где она жила, ничего не знали. Не перебивай... Да, ничего не знали или делали вид. Квартира коммунальная. Три хозяина. Ее комната была заперта.

— Изнутри?

— Да. Изнутри. Подняли остальных жильцов, привлекли понятых, взломали дверь... Окно распахнуто, в комнате холод, на подоконнике снег и все такое прочее.

— Какой этаж? — спросил Демин.

— Пятый. Но дом старый. Там комнаты по три метра в высоту... Так что пятого этажа оказалось вполне достаточно... Машина во дворе. Там тебя два оперативника и фотограф ждут. Наверно, уже спорят, кто подойдет. На тебя никто не поставит, уверен! — Рожнов довольно засмеялся.

— А медэксперт?

— На кой он тебе? Ведь ее там уже нет. Но ты не беспокойся — как только он появится, я его отправлю в морг. Заключение будет. И потом, Валя, девяносто процентов за то, что она все-таки сама выбросилась. Подхватила какую-нибудь хворь, потом влюбилась или в нее кто влюбился... И будь здоров! Много ли надо. Но если заподозришь что-то неладное, немедленно выноси постановление о возбуждении уголовного дела, понял? Сегодня же. Не тяни, понял?

— Как не понять, — Демин встал, натянул на голову беретку.

Мокрый снег шел сильнее, когда Демин вышел из управления, и он невольно замешкался на несколько секунд под бетонным козырьком, не решаясь выйти сразу. Машина стояла у самого подъезда. Ветровое стекло было залеплено снегом, но водитель не включал «дворники», чтобы не нарушить уют маленького, отгороженного от внешнего мира уголка.

— Привет! — бросил Демин, усаживаясь рядом с водителем.

— Привет! — охотно ответил фотограф — молодой длинный парень, который никак не мог усвоить законы субординации и одинаково радушно приветствовал и дежурного старшину, и прокурора. — А мы-то думаем-гадаем — кого сейчас принесет, — продолжал фотограф. — Про тебя, Валька, никто не подумал... Не могли допустить, что ты так оплошаешь.

— Нулевой день, ребята, ничего не поделаешь... Вот адрес, — Демин показал водителю бумажку. — Улица Северная. Знаешь?

Водитель мельком взглянул на адрес, молча кивнул и включил мотор.

— А что случилось, Валентин Сергеевич? — спросил оперативник, небольшого роста румяный крепыш, который все еще волновался перед каждым выездом и, кажется, даже просыпался по утрам с учащенно бьющимся сердцем.

— По слухам, девчонка из окна выпала.

— А откуда слухи?

— От начальства.

— Значит, не слухи, а информация, — с робким возмущением проговорил оперативник.

— Можно и так сказать, — равнодушно согласился Демин. — Во погодка, а, Володя! — повернулся он к водителю.

— Хуже не бывает! Сколько добра сегодня на дорогах пропадет, сколько машин разобьется, сколько ребят хороших...

— Заткнись, Володя, — спокойно проговорил Демин. — Без нас посчитают.

Это был старый, дореволюционной постройки дом, один из тех, которые называли доходными. Пятый этаж вполне соответствовал нынешним седьмым. «Снега маловато, жалко, сошел снег, — подумал Демин, прикидывая высоту дома. — Если бы внизу были сугробы...» Двор оказался под стать дому — высокий, тесный, огражденный со всех сторон столь же унылыми домами из темно-красного кирпича.

— Ну так что? — спросил фотограф. — Можно начинать?

Демин задумчиво посмотрел на него, отметив и снежинки на непокрытой голове, и сигарету, небрежно зажатую в уголке рта, и распахнутое короткое пальто, и фотоаппарат, болтающийся на животе. «Кавалерист, — подумал Демин. — Все легко и просто, все с налету, с повороту, по цепи врагов густой...»

— Начинай, — сказал он.

— А что начинать-то?

— Вот и я думаю, с чего начинать? Думал, может, ты знаешь, — Демин усмехнулся. — Участковый вон идет, он нам все скажет и покажет. Ты, Славик, его слушай. И вообще тебе совет — внимательно слушай участковых. Они много чего знают. Привет, Гена! — поздоровался Демин с подошедшим участковым.

— А, Валя! Вот здо́рово, что ты приехал... Здоро́во, ребята! Видите окно на пятом этаже? Третье слева, видите?

— Со шторами?

— Да, самое красивое... А упала она вон там, я два кирпича положил. Их, правда, уже снегом припорошило. Тот кирпич, что на ребре, отмечает, где голова лежала...

Все подошли к двум кирпичам, примерно в полутора метрах друг от друга. Никто не решался нарушить молчание, будто девушка все еще лежала здесь, на асфальте. Фотограф нагнулся и перевернул кирпичи, чтобы они лучше выделялись на снегу. Отойдя, он брезгливо отряхнул руки, и вдруг всю его медлительность, величавость в движениях как ветром сдуло — фотограф увидел, что следы, только что оставленные им на снегу, наполнились красноватой подтаявшей влагой.

— Да, это кровь, — невозмутимо объяснил участковый. — Не успели подчистить. Да я и не позволил. Мало ли что, вдруг следователю такая чистоплотность не понравится.

— Гена, а ведь она далековато от стены упала, — сказал Демин.

— Далековато. Я тоже об этом думал. Понимаешь, Валя, будто сзади ее кто-то подтолкнул или напугал... Но она и сама могла оттолкнуться в момент прыжка.

— Могла, — с сомнением сказал Демин.

— Я прибежал в квартиру, когда там еще все спали.

— Или делали вид, что спят, — подхватил румяный оперативник.

— Как начали замки открывать, щеколды откидывать, запоры снимать... Я думал, что кончусь там, на площадке.

— Значит, чужой не мог попасть? — спросил Демин.

— Без помощи хозяев ни за что! А ты думал! Коммунальная квартира, три хозяина. У них не то что на входной двери, внутри все двери в замках, как в орденах! Коммунальная квартира, — повторил участковый, будто это все объясняло. — В одной комнате жила Селиванова, во второй старушка обитает, в третьей два парня. Братья, между прочим. Лет по тридцати. Холостые.

— А Селивановой сколько было?

— Двадцать. Или около того. Ты прав, для братьев она, конечно, представляла интерес... Это неизбежно.

— Братья были дома?

— Да, собирались на работу. Тяжело собирались, с похмелья. Открывала старушка. Сутарихина. Фамилия ее такая. А братья — Пересоловы.

— Как все началось?

— Ее дворничиха нашла. Под утро. Вышла подметать и нашла. Она еще живая была. Дворничиха тут же ко мне. Двор глухой, народу нет, рань, так что почти никто ничего и не видел. Только когда «скорая» подъехала, собралось человек пять. Но в свидетели они не годятся, подошли, когда машина уже стояла здесь...

— А дверь в комнату Селивановой была заперта?