– Вот мы и дома, – сказал он, снова садясь за руль.

Глаза Жад расширились. Ее организм уже ощущал разницу во времени, но она не хотела упускать ни малейшей детали. Кактусы, папоротники и гибискусы выстроились в бесконечную аллею, которая то поднималась, то опускалась, то сворачивала в стороны, как будто уберегая взоры хозяев и гостей имения от пышных красок цветников и массивов разнообразных кустарников и деревьев. Алехандро затормозил, чтобы показать Жад большую игуану, пересекавшую газон.

На горизонте показалась белая терраса. Женщина, сидевшая в кресле, увидев их, поднялась навстречу и направилась к ним, затягивая узел своего парео. Ее облик был столь гармоничен, а походка столь гибкая, что Жад даже ахнула. Ролан поспешил к женщине и обнял ее.

– Бьянка, я хочу представить тебе Жад, – сказал он.

Бьянка уставилась своими большими черными и ничего не выражающими глазами на девушку и произнесла «привет», что лишь слегка изменило ее бесстрастное лицо. Ее тело было аппетитным, но не пухлым, а из пучка на затылке выбилась прядь каштановых волос.

Бьянка вела себя по-хозяйски. Она провела их к столику из крашеного дерева и предложила по стакану какого-то густого и сладкого напитка. Пока Жад оставалась безразличной. Но сможет ли она вести себя так же радушно, когда Ролан приведет другую женщину? Бьянка казалась невозмутимой, но, вполне возможно, она уже ненавидела Жад…

Терраса, с которой открывался вид на море, на самом деле была крышей дома, цепляющегося за склон. Жад наклонилась через перила и увидела бассейн в форме полумесяца, а еще ниже с полдюжины острых крыш, покрытых тканью.

– Это номера, – пояснила Бьянка, проследив за ее взглядом (она говорила по-французски с сильным испанским акцентом). – Я вас туда отведу. Вы сможете там освежиться. А потом я познакомлю вас с остальными помещениями.

Жад последовала за ней. Голые плечи Бьянки блестели, как медь, а ее бедра раскачивались под пестрым парео. Она была похожа на женщин, которые носят тяжелые кувшины на голове – незаметный контроль над телом, внутреннее равновесие, скольжение пяток по земле. Жад попыталась ей подражать. И она снова увидела себя маленькой девочкой, наблюдающей за примой-балериной и мечтающей походить на нее.

Бьянка открыла дверь одного из домиков.

– Это ваш casita[8], – произнесла она. – Здесь ваш дом. Я сейчас пришлю к вам Отилию, чтобы она помогла распаковать багаж.

– Не стоит, – ответила Жад, которой хотелось самой внимательно рассмотреть наряды, которые выбрал для нее Ролан.

Два больших кожаных чемодана были размещены на полу около входа, и Жад сгорала от нетерпения проверить их содержимое. Для этого, однако, она хотела остаться одна и иметь достаточно времени.

– Вам нравится ваше жилище? – равнодушно поинтересовалась Бьянка.

Жад предпочла промолчать. Буквально на несколько секунд ее окутала ностальгия по ее парижской комнате: изъеденный жучками паркет, беспорядок… Открытые ящики, из которых вываливается их содержимое – легинсы и купальники, книги и журналы. Все разбросано по полу. К стенам кнопками прикреплены фотографии и открытки. Ее комната напоминала жилище маленькой девочки… В ее новом владении стены были побелены, симметрично возвышались колонны из красного кирпича, комната была обставлена мебелью из темной древесины. В глубине помещения виднелись складные двери, они вели в прихожую и ванную комнату. Бьянка показала ей, как работает кондиционер, открыла небольшой бар и похлопала по большой мягкой кровати, покрытой огромным гватемальским одеялом.

– Вы живете в соседнем бунгало? – спросила Жад.

– Каждая из нас имеет свой casita.

– Каждая?

– Ролан не сказал вам? Нас трое, точнее, четверо, если вместе с вами. А два других casita – для гостей.

– Кто остальные девушки?

– Вы встретитесь с ними в самое ближайшее время. Это Ольга, она перуанка, и Берит – она норвежка. Вы быстро разберетесь, кто из них кто.

Бьянка засмеялась, и от ее темных глаз по щекам пробежали тонкие линии. Однако они вовсе не лишили ее лицо красоты, а сделали его более эмоциональным; морщинки обозначили жизненный путь Бьянки – и радости и горести.

– Кто из них появился здесь первой? – спросила Жад.

Бьянка вновь засмеялась.

– Хотите знать, кто фаворитка? Таковых нет. Ролан не принадлежит ни одной из нас, и мы не принадлежим ему. Ролан – дирижер, а мы – музыканты. И симфония, которую мы исполняем, зависит от всех нас.

– А Алехандро?

– Есть несколько правил, которые ты должна знать. Можно я буду называть тебя на ты? Алехандро происходит из другой среды, и он мыслит иначе, чем мы. Таким образом, Отилия, его невеста, принадлежит только ему одному. Ролан уважает принципы других. Здесь каждый свободен в своих желаниях и в своих запретах. Ты можешь делать то, что хочешь, но при условии, что это будет искренне. Ролан не допускает ни лжи, ни лицемерия. И потом, зачем лгать, ведь он любит видеть нас развратными.

Бьянка обняла Жад своей тонкой рукой за талию. Ее взгляд загорелся, а губы набухли. Жад представила себе, как та занимается любовью, и смутилась.

– Ты все увидишь сама. Тебе здесь понравится. Я вижу это по твоим глазам, ты – одна из нас.

Получается, что облик Жад тоже демонстрировал ее чувственность? Девушка слегка покраснела и отступила. Бьянка почему-то напугала ее, она увидела в ней свою копию, довольно непредсказуемую.

– Отдыхай, – сказала Бьянка. – Ужин будет в восемь часов. Я позвоню в семь тридцать, чтобы тебя разбудить.

Жад открыла глаза, не понимая, где она находится, и лишь потом вспомнила, что она в Коста-Рике. Она вскочила с кровати и посмотрела на часы. Было всего четыре часа. Из своего окна она увидела длинный песчаный пляж и Тихий океан. Какая-то женщина играла в волнах. И Жад тоже захотелось окунуться.

Ее купальник, который Ролан считает слишком строгим, остался в сумке, которую она оставила в аэропорту в Париже. Она взяла большое полотенце и соорудила из него некое подобие купального костюма, потом вышла из помещения и побежала вниз по склону, отделявшему ее от пляжа.

Девушка, которая играла в волнах, сделала ей знак рукой и поплыла к ней. Жад пошла ей навстречу по полосе прибоя. Девушка засмеялась, и морская вода попала ей в рот.

– Что за наряд! Этот купальник никуда не годится – совсем не возбуждает! – хрипло засмеялась она, поднимаясь и показывая свое обнаженное загорелое тело.

По акценту и цвету кожи Жад узнала в ней Ольгу. Ее живое лицо светилось радостью, миндалевидные глаза блестели от удовольствия. Смуглое лицо, чуть приплюснутый нос, крупный, чувственный рот. Каштановые волосы ниспадали на крупные груди. Ее талия была узкой, а живот почти плоским, но бедра и ягодицы – округлы и сексуальны.

Ольга прижалась к Жад своим мокрым телом.

– Бьюсь об заклад, твое тело прекрасно, – сказала она. – Мы неплохо позабавимся. А для начала мне нужно твое полотенце. Дай-ка мне его.

Она набросилась на узел, опоясывающий талию Жад. Жад начала сопротивляться, и они обе, барахтаясь, упали на землю. Ольга воспользовалась неразберихой, чтобы сорвать верхнюю часть полотенца, и груди Жад открылись солнечному теплу.

– Какие они красивые, – воскликнула Ольга. – Позволь мне к ним прикоснуться. Подожди. Встань. Давай сравним наши груди.

Она подняла две своих огромных груди и пощекотала их соски, которые тут же увеличились в размерах.

– Мои – телескопические. Покажи-ка свои.

В то время как Жад весело начала ласкать свои маленькие коричневые соски, Ольга вырвала у нее остальную часть полотенца.

– Ты бреешься! – воскликнула она. – Я хочу потрогать. Я еще никогда не трогала выбритый лобок.

Жад отступила на шаг назад и прикрыла низ живота руками. Ольга бросилась к ней и положила руки на бедра, ласково оглаживая их. Жад наклонилась, споткнулась и упала на песок, увлекла Ольгу. Когда они покатились по песку, Жад почувствовала упругие груди Ольги на своем теле и захотела ее. Невольно она коснулась ее лобка, густо поросшего волосами.