– Вы встретились с Роланом в Перу?

– Да, в Арекипе. Представляешь, у меня не было ни гроша. Я пошла в церковь поставить свечку. Не то что я действительно верю в Бога, но риска-то тут нет никакого. Это то, что вы, французы, называете пари Паскаля[16]. Когда находишься в подобной ситуации, лучше держать пари, что Бог существует. Короче говоря, дело было так: Ролан вошел в церковь, он любовался статуей, образцом колониального искусства. Потом увидел меня и с восхищением стал рассматривать. Он же большой поклонник искусства. А я тогда была в цветастом платье с огромным вырезом. Он посоветовал мне исповедаться, и мои молитвы были услышаны.

– И что вы сделали во время исповеди?

– Мы вошли в небольшую зарешеченную кабинку священника. Двоим там было слишком тесно. Потом он сел, а я опустилась на колени у его ног. Я расстегнула ему ширинку, вытащила его член, расстегнула себе…

– Я понимаю, – сказала Жад, которую подобное описание заставило немного ревновать. – И он привез тебя сюда. Тут были другие девушки, когда вы прибыли?

– Была Бьянка, конечно. Она здесь уже давно. Может, уже лет десять… И итальянка Джина, она оставалась долго, а другие приезжали и уезжали. Берит тут недавно. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Ольга побежала к бассейну и прыгнула в голубую воду. Она прижалась к краю, раздвинула ноги и закрыла глаза.

– Что ты делаешь? – заинтригованно спросила Жад.

– Ты еще не видела прилива? Тут он тоже есть. Попробуй, это божественно.

Жад устроилась рядом с подругой. Давление струи воды тут же напрягло ее клитор. Это было мягче, чем если бы его трогали пальцем, мягче даже, чем язык женщины. Жад кончила один раз, два раза, три… Она не могла оторваться от этой водной ласки.

– Не оборачивайся, – шепнула ей Ольга. – Алехандро смотрит на нас. А мы ему сейчас покажем спектакль. Подыграй мне.

Она скользнула между ног Жад, расположив голову на уровне ее промежности, и начала лизать ее вульву, а руками сжимала ее грудь. Она так сильно надавила на нее, что Жад потеряла равновесие и чуть не захлебнулась.

– Перестань, – смеясь, упрашивала она подругу.

Ольга села на край бассейна, и теперь Жад поместила свою голову между ее бедер. Она впервые сосала женщину, но она знала, что все сделает хорошо. Для этого нужно было думать лишь о ласках, которые нравились ей самой.

Она нашла языком клитор Ольги. Он был больше и круглее, чем у нее. Более того, он показался ей огромным и таким же твердым, как маленький пенис. Она поцеловала его, слегка покусала, взяла в рот, обхватив губами, пока Ольга не испытала оргазм.

Затем перуанка быстро встала.

– О, я хочу тебя, я хочу тебя еще раз, – громко сказала она. – Пойди, упрись в низкую стенку, вон там.

Жад была удивлена тоном Ольги и заколебалась. Не издевается ли она над ней?

– Делай, что я говорю. Быстро, – прошептала сквозь зубы ее подруга.

Жад прислонилась к стене рядом с дверью в салон. Ольга подошла к ней, глядя почти угрожающе, но в последний момент вбежала в дом и закричала:

– Я застукала его, и рука в одном месте!

Она зажала бедного Алехандро в углу. С членом, торчащим из расстегнутых штанов, он что-то кричал на испанском языке.

– Он наблюдал за нами с самого начала, – произнесла Ольга. – Ты же все видел, не так ли?

– Нет, я ничего не видел, – заявил он по-английски.

– А если мы с Жад будем ласкать друг друга прямо тут, в нескольких сантиметрах от тебя, ты тоже ничего не увидишь?

– Вообще ничего, – повторил он.

– А если мы прикоснемся к тебе, ты ничего не почувствуешь?

Член Алехандро напрягся.

– Я ничего не почувствую, – сияя, пообещал он.

– Вот интересный пример местной анестезии, – ответила Ольга, схватив его пенис в кулак.

Она начала массировать его. На лице Алехандро застыла улыбка, а его ноги задрожали.

– Помоги мне, – попросила Ольга Жад.

Жад не очень хорошо понимала, что нужно делать. Она встала за спиной Алехандро и провела рукой между его ног, чтобы почувствовать напрягшиеся яички. Когда она коснулась ануса, водитель испытал полнейший кайф. Тогда она просунула палец в крепко сжатое отверстие. Ольга же своими огромными грудями массировала живот и член Алехандро.

– Это испанская ласка, – прокомментировала Ольга, как будто демонстрировала йоговское упражнение. – Это мое фирменное…

Жад ей позавидовала. Она и сама от этого зрелища возбудилась. Она поняла, что хочет почувствовать в себе его толстый и грубый член, его корявые руки. И тут к ней на помощь пришла Ольга.

– Ложись, – приказала она Алехандро. – А ты, Жад, садись к нему на грудь и дай ему свою киску.

Водитель жадно всосал половые губы Жад. Он сделал это так неловко, что Жад стало больно. Она даже подумала, что первая, кого он сосал так, и эта мысль взволновала ее и компенсировала нескладность партнера. Она даже сама потерлась о его неопытный рот. Мужчина схватил ее за грудь и надавил на нее, но этот жестокий и грубый жест заставил Жад кончить. Когда она встала, Ольга вытерла салфеткой свою огромную грудь, забрызганную спермой.

В течение нескольких секунд Алехандро оделся и исчез.

– А я? – пожаловалась Ольга. – Я тоже очень хотела…

– Ты разве не кончила сейчас?

– Кончила. Но удовольствие не превратишь в капитал. Не каждый же час испытываешь интерес. И я хочу еще раз. Не хочешь ли доставить мне немного удовольствия, моя дорогая Жад? У тебя получается, но, как говорится, лишь практика позволяет достигнуть совершенства. Когда ты овладеешь техникой, ты станешь самой крутой любовницей.

Жад подчинилась желанию своей новой подруги. И ей было приятно видеть, что Ольга наслаждается прикосновениями ее языка. Жад сосала ее осторожно, едва касаясь клитора верхней губой, потом исследовала языком складки анального отверстия. А когда ее палец слегка погрузился в него, Ольга начала стонать и называть ее какими-то нежными словами на испанском. Она схватила одну из своих грудей и, изогнув шею, принялась лизать набухший сосок.

И вдруг, внезапно вдохновившись, Жад поменяла позицию: она сжала ее клитор большим и указательным пальцами, а язык погрузила между ягодицами Ольги и поцеловала розетку.

Перуанка закачала бедрами, ее соски завибрировали под ее пальцами, словно она играла на гитаре, и она бурно кончила.

– Это было очень хорошо, – сказала она, довольно потирая живот.

– Я не знала, что можно лизать свою собственную грудь, – застенчиво заметила Жад.

– Да уж, такое доступно не всем! Это элитарное самоудовлетворение. Тут нужно иметь специальное «оборудование»: или большие груди, или очень длинный язык, или необыкновенную гибкость. У меня все это есть. Попробуй.

Жад, в свою очередь, склонилась и потянула вверх одну из своих грудей. Она высунула язык так сильно, что даже челюсть заболела. Но ей удалось достать лишь до края соска. Хотя ласка и была хороша, Жад смогла сохранять такое положение лишь в течение нескольких секунд.

– Не получается, – разочарованно заметила она.

– Тогда тебе не войти в элиту, – с некоторым самодовольством констатировала Ольга. – Но не волнуйся, у тебя есть много других преимуществ. Не пытайся подражать другим, но довольствуйся тем, что есть у тебя, и старайся извлекать из этого самое лучшее.

Жад поняла, что тщеславие Ольги было деланым и что она только что любезно преподнесла ей урок настоящего счастья.

И тут вдруг из гостиной, выходившей окнами на бассейн, донеслась музыка. Жад узнала Листа, ее любимого композитора. Она положила журнал и подошла поближе, чтобы было лучше слышно. За белым роялем сидел Ролан. Жад наклонилась, чтобы прочитать название произведения, это был Трансцендентный этюд № 7 «Героика».

Ролан блестяще играл трудный фрагмент. Жад следовала взглядом за быстрым и точным полетом его пальцев. Руки Ролана буквально ласкали клавиатуру. Звуки, движение, прикосновение: три объединенных воедино удовольствия. Жад хотела бы испытать эти три ощущения в танце. Именно поэтому она немного изучала индийский танец Бхаратанатьям: там индийская танцовщица бьет ногами и звенит браслетами-бубенцами, украшающими ее лодыжки, словно это музыкальный инструмент. Жад жалела, что западные танцы не содержат в себе подобных элементов. Прыжки должны быть бесшумными. Танцовщицам нельзя петь, смеяться. Они воздушны и немы. Публика не слышит их внутреннюю песню, которая растягивает мышцы и заставляет пульс биться чаще.