Бьянка стала двигаться еще быстрее, и Жад тоже ускорила скольжение указательного пальца по своему клитору. «Мы обе кончим одновременно… Спасибо Ролану», – подумала Жад. Амплитуда движений Бьянки выросла, потом замедлилась, потом остановилась, и она упала на живот своего возлюбленного. А Жад в это время настиг оргазм, захвативший ее целиком.

Спустя несколько минут Ролан перевернул Бьянку на живот и вошел в нее сзади, схватив за бедра. Жад пожалела, что ничего не слышит. Она хотела уловить малейшую мольбу, малейший стон удовольствия.

– Это меня ты имеешь сзади, – закричала она прямо в экран, введя себе палец между ягодицами. – Это меня зальет твоя сперма.

Ей пришлось довольствоваться лишь потрясенным видом Ролана, когда он, кончив, упал на кровать.

«У них общее прошлое, – подумала девушка. – Они тысячу раз занимались любовью». Теперь она хотела видеть все, знать все. Жад схватила наугад одну из кассет и вставила ее в видеомагнитофон. Вот Бьянка – одетая в черный обтягивающий комбинезон с большим отверстием между ног, и ей делает минет очень маленькая стройная блондинка. На другой кассете она увидела минет, который Бьянка делала крупному рыжему мужчине, покрытому веснушками. На третьей кассете Бьянка демонстрировала свою обнаженную грудь, лежа на кровати, покрытой черным атласом, рядом с двумя девушками, одна из которых была Ольга.

Бьянка была запечатлена с сотнями разных партнеров, но никогда – с ним самим. Их прошлое принадлежало только им. «А я? – подумала Жад. – Существует ли для него хоть что-то частное в нашей истории, или только одна сплошная публичность? Хочет ли он сохранить хоть какую-то нашу тайну?» Нельзя сказать, что ей было неприятно делить Ролана с другими женщинами и свободно резвиться с подругами, но она хотела быть для него женой номер один, фавориткой гарема.

Она любила свою свободу, но страдала от свободы Ролана. Что она значила для него? Ей нужно было определить место каждого, все расставить по своим местам. Кем она была – наложницей, любимой женщиной, музой?.. А Бьянка, занимала ли она более высокую позицию в его иерархии желаний? Если это так, то Жад вытеснит ее. В любви она была столь же амбициозной, как и в танцах. Первая ученица балетной школы, первая танцовщица… Она всегда должна быть первой!

Отилия, стоя на коленях, полировала пол из кедровых досок на кухне, и запах дерева смешивался с запахом пчелиного воска. Ее небольшие крепкие ягодицы двигались при каждом движении тряпки. Декольте ее серого платья, которое было слишком велико для нее, демонстрировало две неразвитых груди. Время от времени она поднимала глаза на Алехандро, который с недовольным видом чинил кран.

Берит, едва одетая в обтягивающую футболку, демонстрирующую нижнюю часть ее ягодиц и верхнюю часть груди, крутилась вокруг водителя. Она решила приготовить себе чай и прижалась к нему всем телом, якобы для того, чтобы наполнить чайник, потом потерлась о него бедрами, чтобы разжечь в нем огонь, а теперь вот она наклонилась к раковине рядом с ним, якобы заинтересованная всевозможными резиновыми прокладками.

Маленькая Отилия поднялась, дрожа от гнева, и отправилась поменять тряпку, но доступ в шкаф загораживала Берит. Отилия слегка оттолкнула ее, чтобы открыть дверцу. Как только она закрыла шкаф, Берит небрежно заняла свое прежнее место и прислонилась бедром к бедру Алехандро, который продолжал свою работу, не меняя позы.

Отилия отправилась прямо к Ролану и что-то сказала ему на ухо. Он бросил каталог, который просматривал, и устремился на кухню.

– Подойди-ка ко мне на минуточку, Берит. Я должен поговорить с тобой, – приказал он не терпящим возражений тоном.

Берит с угрюмым лицом села на диван.

– Я знаю, что ты собираешься мне сказать, – объявила она. – Что неправильно приставать к Алехандро перед Отилией. Но мне скучно. Мне нужно двигаться, знакомиться с новыми людьми. Уже неделю мы живем тут, как в вакууме. Это совсем не то, что ты мне обещал.

– А что ты скажешь о вечере в театре в Сан-Хосе? – предложил Ролан.

Берит согласилась с энтузиазмом, который удивил Жад. Она до сих пор не замечала у скандинавки вкуса к культуре. Когда она, некоторое время спустя, поделилась своим удивлением с Ольгой, та рассмеялась:

– Берит нравятся не спектакли, а зрители. Слушай, однажды мы покупали фрукты в «Мас X Менос» в Сан-Педро. Она увидела там длинный крепкий огурец. И не устояла. Когда вокруг люди, она буквально сходит с ума. Никакого контроля. А что такого? Я за сексуальную свободу.

– А как реагируют люди?

– Как обычно. Следят краешком глаза, притворяясь, будто ничего не видят. Ты знаешь историю с паромом?

– Нет, расскажи.

– Это происходило ночью на пароме между Осло и Копенгагеном. Ролан возвращался из Норвегии. Была страшная буря. Все пассажиры спрятались внутри парома, кроме Берит и Ролана. Они оба любят острые ощущения, и, несмотря на непогоду, отправились прогуливаться по палубе. Там они и встретились, хватаясь за перила, облитые водой и растерзанные порывами ветра. На Берит был черный непромокаемый плащ. И она захотела, чтобы они занялись любовью тут же, на палубе, перед входом в салон. Время от времени кто-то из пассажиров входил или выходил из двери и, обнаружив их, не мог отвести глаз. Каждый из нас вуайерист.

Небольшой самолет «Сессна» вылетел из аэропорта Либерии. Ролан летел на малой высоте, огибая горы и вулканы, вдоль самых красивых пляжей, чтобы его четыре спутницы могли наслаждаться пейзажем.

Жад вспомнила свои страхи, когда она пролетала над страной впервые. Теперь она не боялась. Напротив, ей хотелось быть подвергнутой дополнительной проверке со стороны своего любовника. Она так изменилась с момента приезда в Коста-Рику. Тем не менее ей еще предстоял большой путь, и он сам готов был помочь ей.

Ролан заказал два смежных номера в «Гранд-Отеле» Коста-Рики, очаровательном здании в колониальном стиле, в котором отражалось былое великолепие страны. Они переоделись и пошли искать бар. На Жад была синяя туника с высоким воротником, стянутая на талии и с прорезями по бокам, на Берит – смокинг из черного атласа, на Бьянке – узкое платье из шелка-сырца, а на Ольге – оранжевый костюм сложного кроя, который скрывал то, что можно было показать, и демонстрировал верхнюю часть сосков и часть ягодиц. Ролан был одет в светлый костюм с красным галстуком, и он привлекал внимание шириной своих плеч и смуглым цветом кожи.

Они пересекли площадь, которая вела к Национальному театру, к миниатюрной копии парижской Оперы. В этот вечер аргентинская труппа играла там пьесу Лорки, и на спектакль собрался весь Сан-Хосе. Женщины, сверкающие бриллиантами, одетые по последней моде из Майами, окликали друг друга и целовались. Мужчины тепло хлопали друг друга по плечу. Все были знакомы. Среди этой шумной и веселой толпы Жад показалось, что она узнала deputado, которого сопровождала довольно молодая женщина, смеявшаяся очень громко.

Однако, когда четыре женщины и Ролан прибыли к театру, все взоры обратились на них. В основном рассматривали Берит. При своем высоком росте и почти плоской груди, с короткими волосами и в мальчишеской одежде она выглядела очаровательным гермафродитом и интриговала костариканское высшее общество. При ее появлении один высокий худой мужчина с вьющимися каштановыми волосами спросил громким голосом своего спутника, любит ли тот гомосексуалистов.

– Те gustan los maricones?

«Maricon»[20] – это слово Берит очень хорошо поняла. Они вошли в ложу, и вскоре занавес поднялся. Пьеса шла на испанском, и Берит, томно опираясь на край балкона, больше внимания уделяла залу, чем сцене. Из соседней ложи на нее смотрел мужчина. Берит наклонилась к Ролану и прошептала ему на ухо несколько слов. Он кивнул, и Берит вышла.

Через несколько минут Жад увидела ее рядом с крупным брюнетом с вьющимися каштановыми волосами, который быстро встал и жестом пригласил ее сесть. Она покачала головой, как упрямый ребенок, и очень медленно расстегнула ему пиджак, а затем бросила его на пол. Потом она развязала узел его галстука и спокойно расстегнула рубашку. В темноте ложи его грудь казалась очень белой. Мужчина пытался подтолкнуть ее к двери, но Берит сопротивлялась.