Родом из детства

В Большом зале Гостевого флигеля усадьбы Вязёмы Государственного историко­литературного музея­заповедника А.С. Пушкина открылась выставка «Мечты и фантазии нашего детства». Книжные иллюстрации Юлии Гуковой».

Художник Юлия Гукова проиллюстрировала около 30 книг, в том числе на японском, немецком, английском, корейском и французском языках. Её работы находятся в частных коллекциях Бельгии, Испании, Италии, Канады, Германии, Японии и России.

Российским читателям её работы знакомы по книгам для детей: Янис Балтвилкс «Где ночует дрёма» (1988), Н.И. Романова «Муравей Красная точка» (1988), Г.Х. Андерсен «Дюймовочка» (1990), Ф. Баум «Волшебник страны Оз» (2003), Л. Кэрролл «Алиса в стране чудес» (2005).

На выставке представлено более ста книжных иллюстраций, в том числе к книгам: «Петя и волк», «Банда воробьёв», «Это не я», «Дочь крота», «Слепая фея», «Алиса в Стране чудес», «Волшебник из страны Оз». Работы художницы открывают, как таинственное Зазеркалье, мир фантазии, стирают грань между реальностью и вымыслом.

Подготовила Анна НЕФЁДОВА

Теги: культура , искусство

Ошибкой было бы думать, что современная проза в России - это только то, что мы видим в книжных магазинах. А хорошая проза – то, что лежит на самом видном месте на больших столах прямо на проходе. Входишь в книжный – и прямо-­таки спотыкаешься о бест­селлеры. Но, если прикинуть, раскрученных авторов не так много – десяток-­полтора, и, если вчитаться, тексты их не такого уж высокого художественного уровня. И часто происходит так: есть имя – пиши что хочешь. А хочешь – переиздавай до бесконечности старое, разбавив его прокисшую настойку парочкой свежих ягодок-­рассказиков. И герои-­то все такие разочарованные, аж смотреть жалко: ничего­-то их уже не интересует, ничем их не удивишь. Тут не то что думать о спасении России, тут лишь бы не загнуться, наглотавшись офисной пыли, вяло мечтая об эмиграции, читай – предательстве. По большей части современный литературный герой – фигура духовно рахитичная, слабая, нежизнеспособная. И мы, читатели, должны ему бесконечно сопереживать и думать, как бы ему, бедному, не зачахнуть от скуки и ненависти к собственной Родине.

Но есть и другая литература. Крепкая и сильная духом. По-­настоящему талантливая и интересная. Причём и провинциальная, и столичная. Просто авторы, её создающие, не входят в раскрученно­-либеральный столичный пул. Они не гоняются за престижными премиями, они – подлинные патриоты своей страны, они – благородный жемчуг на прилавке с безделушками масскульта и ангажированности. И главное – пишут на достойном художественном уровне.

Мы будем представлять этих авторов в нашей новой рубрике "Россия неизвестная". Надеемся, что публикация в «ЛГ» если не сделает их в одночасье известными и знаменитыми, то по крайней мере даст возможность быть услышанными и получить читательский отклик.

Рубрику открывает достаточно молодой автор, дипломант «Золотого Дельвига» Антон Лукин. Его творческой манере свойственны простота и внятность (большинство рассказов написано разговорным языком), миросозерцанию – стройная цельность, а героям – прочный нравственный хребет. Как человеку, живущему в селе, Лукину хорошо знакома провинциальная реальность, её беды и радости. Без сомнения, можно сказать, что автор пишет о том, что знает. В представленном ниже рассказе точно переданы ощущения городского человека, волею судьбы попавшего в деревню...

Теги: современная проза

Фото: Геннадий МИХЕЕВ

Вот уже как с неделю Павел Сергеевич Чуянов ходил сам не свой. Это был старик небольшого роста, хиленький на вид, с редкой сединой на голове. Волновал его один и тот же вопрос - что делать с Жунькой? Жунька – это свинья. Молоденькая, крупненькая, жирненькая. Что обычно делают с такими хрюшками под осень, всем известно – нож под сердце, и на сало. Всё это Павел Сергеевич прекрасно понимал и оттого-то и ходил хмурым. Не хотелось ему губить животное. И если была бы воля Павла Сергеевича, то жила бы его Жунька в хлеву, словно какая-нибудь собачонка в будке, пока не издохнет своей смертью. Но этого не позволяла супруга, Ирина Филипповна.

– Совсем ополоумел?! – ругалась она. – Она тебе что, кошечка какая, что ты её лелеять собрался? Чем она других лучше?

– Ну не могу я так. Понимаешь? Не могу, – вздыхал старик. – Жалко мне её, ведь как родная[?]

– С каких это пор ты со свиньёй породнился? – посмеивалась Ирина Филипповна. – Ну тебя никто и не просит. Генку позовём. Он парень молодой, опытный, за бутылку хрюшку и заколет.

На этом весь разговор и заканчивался. Сами они людьми были городскими. Всю жизнь Павел Сергеевич прожил в городе, отработав сорок лет на стекольном заводе. Там же, в городе, в один из июньских тёплых вечеров, познакомились у фонтана. Молодой Чуянов тогда только дембельнулся из армии. Прогуливаясь вечером по родному городу, любуясь огнями и отражением витрин, Павлу казалось на тот момент, что не был он тут не каких-то два года, а целую вечность. А тут ещё у фонтана заприметил двух хорошеньких девиц в компании изрядно пьяного кавалера, который так и норовил обнять и поцеловать то одну, то другую. Павел сделал тому замечание: мол, нехорошо так себя вести в присутствии дам и тем более на улице. Девчата поблагодарили его и отошли в сторону, как бы за Пашкину спину. Понял он, что это вовсе не кавалер одной из них и что, скорее всего, возможно, и не совсем знакомый. И не применяя особой силы, Чуянов прогнал пьянчужку. Одной из девиц оказалась Ирина. Так и познакомились. До сих пор не забыть Павлу Сергеевичу тот вечер. Её ситцевое белое платье в ромашку и две смешные косы по бокам, как у первоклашки. А глаза! И улыбка. Эта нежная улыбка могла обогреть в самый ненастный день. Не смог Павел Сергеевич устоять перед такой красотой. Ирина же оказалась не только красивой девушкой, но и очень весёлой и интересной. Приятно было с ней проводить время. Да и Павел в молодые годы не был скромнягой. Поговорить любил и, главное, умел, это тоже талант иметь надо. Один рассказывает – заслушаешься. И смешно, и живо. А другой начнёт мычать, что невыносимо слушать. И вроде всё то же самое говорит, но от скуки выть охота. Так и поженились. Ирина, отучившись в медицинском, устроилась в городскую областную больницу кардиологом. Вскоре молодой семье дали квартиру. В Советском Союзе с этим было попроще, чем сейчас. Ты, главное, учись хорошо, работай справно, показывая собой пример остальным, а жильём государство тебя обеспечит. Затем в молодой семье по­явился сын Иван. И всё пошло слаженно, хорошо, как у обычных людей. Ведь что ни говори, а всё же счастье – это, скорее всего, когда есть свой очаг, семья, и когда всё спокойно.

Время шло. Как-то незаметно пережили перестройку и не успели и глазом моргнуть, как уже в новом государстве – Российская Федерация. А в этом новом государстве с работой проблема, не говоря уже о новостройках для молодёжи. Про всё это можно было совсем забыть. Всё осталось в прошлом, как в старой сказке. Вот уже и Иван подрос, женился. Работы стабильной не было, чтобы можно было снимать квартиру. Подрабатывал, где придётся. В основном грузчиком на рынке. Многие тогда вкусили вкус безработицы. Даже люди искусства узнали этот горький вкус. Артисты театра и кино, любимцы миллионной публики, подрабатывали таксистами, сторожами или, как Иван, грузчиками. Каждый выживал, как мог. И потому пришлось Ивану привести супругу в родительскую двухкомнатную квартиру. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Вот и внуки пошли, подрастать стали. Места в двушке стало не хватать, и потому пришлось Ивану с женой и детьми перебраться на съёмную квартиру. Благо к тому времени в городе всё наладилось понемногу: и с работой, и с продуктами. Но всё равно приходилось крутиться, как белка в колесе. Из шкуры лезть, чтобы семью прокормить. Что ни говори, а съёмная квартира карман тянет. А кому охота, чтобы твоё чадо в рванье ходило гранит науки грызть? И потому Павел Сергеевич с Ириной Филипповной решили, как выйдут на пенсию, купить в деревне домик и перебраться туда. Много деревень в области почти заброшенных, где коротают свой век такие же пенсионеры, как и они. Да и цены на жильё там копеечные. Всё Ивану с внуками легче будет в их квартире жить. На свою-то вовек не заработать. А тут, гляди, год-другой, да и внуки школу окончат.