Книга состоит из двадцати биографических очерков. Это статьи о выдающихся ученых разных специальностей, которые эмигрировали из России после революции и сделали себе крупные научные имена на Западе. Российская общественность мало знает об этих людях. В течение советского периода их имена не популяризовались или вовсе были под запретом. Казалось бы, историческая справедливость должна быть восстановлена после краха коммунизма и установления в России свободы выражения мнений. Однако ирония истории состоит в том, что когда это случилось, русское общество оказалось настолько погружено в политические игры и настолько увлечено идеей быстрого обогащения, что вообще потеряло интерес к науке и к ученым. Принято считать, что это издержки «переходного» периода, но более правильно видеть в этом явлении один из симптомов общего кризиса, поразившего наш социум.

Сегодня, кажется, перестала быть очевидной аксиома, утверждающая, что наука есть важнейшая, неотъемлемая часть каждой развитой цивилизации. Тем. кто сегодня сомневается в этом, следовало бы просто вспомнить, чьи лица изображены на денежных банкнотах основных европейских стран – Англии, Франции, Германии, Италии. Половина из них – портреты великих ученых: Гаусса, Фарадея, супругов Кюри. Это очень продуманный выбор.

Наука отличается от некоторых других видов культурной деятельности (например, от литературы) тем, что она формулирует высказывания на универсальном языке и плохо признает государственные границы. Кроме того, научный процесс исторически непрерывен. Он напоминает строительство огромного здания. Раз положенные камни не только остаются навечно, но и становятся опорой для новых этажей. Вне всякого сомнения, физика XX века есть прямое продолжение Архимеда, а математика – продолжение Евклида. Подобное лишь с большими оговорками можно сказать об искусстве. Оценка культурных достижений любой конкретной страны по ее науке есть хотя и суженный, но верный критерий. Потому европейцы и помешают своих ученых на банкноты.

Мы же, как всегда, ленивы и нелюбопытны. Между тем российская наука – это уникальный культурный феномен. Она появилась благодаря реформам Петра, но к моменту его смерти, в 1725 году, науки в России еще не было, хотя была уже Академия наук. А ведь к этому времени Западная Европа имела в активе (если считать с Коперника) почти двести лет непрерывного развития, по сути, современной науки. Российская наука смогла преодолеть этот временной лаг, и в начале XX века была уже вполне на уровне европейской. Конечно, несмотря на отдельные выдающиеся достижения (Менделеев, Павлов), она была еще на вторых ролях. Хотя не уступала американской науке, в это время достаточно провинциальной. Главное же состояло в том, что в российской науке того времени содержался колоссальный внутренний потенциал. Он был настолько велик, что несмотря на всю мясорубку гражданской войны, несмотря на все крайности большевистского режима, который подвергал гонениям и физически уничтожал многих выдающихся ученых, наука к середине 30-х годов сумела в основном восстановить свои позиции. Это и было одним из главных аргументов для Тойнби, который оценивал перспективы российской цивилизации в то время вполне позитивно. И хоть не хочется говорить банальности, но потом был и первый спутник, и первый человек в космосе. Был и лысенковский разгром биологии. Конечно, большевики придали развитию науки уродливый характер, стремясь поставить ее на службу идеологии и военно-промышленного комплекса. Это им удалось лишь отчасти. Наука научилась притворяться. Она прикидывалась служанкой режима, но стремилась жить по собственным законам. Кстати, наука это делала искони, во всех странах мира, и делает до сих пор. Несмотря на окончание холодной войны, наука в США до сих пор финансируется в существенной мере за счет военных.

Хорошо известно, что история не имеет сослагательного наклонения. Но все-таки интересно иногда пофантазировать, что представляла бы собой сегодня российская наука, если бы даже после революции и гражданской войны в стране установился более или менее нормальный политических строй. Это и есть сверхзадача предлагаемой читателю книги.

А прямая задача ее более скромна. Мы хотим рассказать о путях жизни и судьбах двадцати из множества российских ученых, покинувших свою страну из-за неприятия нового общественного порядка, из-за страха перед репрессиями или просто из желания иметь нормальные условия для работы.

Первая российская эмиграция была огромным общественным явлением. Полное число эмигрировавших тогда составляло около двух миллионов человек Среди них были сотни более или менее известных ученых. Полный список этих людей далеко не составлен. Даже в вышедшей в 1997 году фундаментальной «Золотой книге эмиграции» (издательство «РОС- СПЭН») не упоминаются многие известные имена (например, основатель и директор Института физики в Турине Г.В. Ватагин). Поэтому двадцать- это случайное число.

Сегодня русская культурная общественность достаточно хорошо понимает масштаб вклада постреволюционной эмиграции в русское искусство и литературу. Сегодня имена Набокова, Ходасевича, Георгия Иванова, не говоря уж о Шагале, Кандинском, Стравинском, Шаляпине, Бунине и многих других, у всех на слуху.

Гораздо хуже обстоит дело с пониманием масштаба успехов эмигрантской науки. Это можно объяснить не только равнодушием нашего общества к науке. Ученые, в силу специфики их деятельности, гораздо глубже погружены в узкопрофессиональную среду. В отсутствие такого института, как Академия наук, они вынуждены общаться главным образом с коллегами по специальности. Поэтому их успехи, даже весьма значительные, имеют меньше шансов стать известными широкому кругу интеллигенции.

Основную идею книги можно сформулировать следующим образом. Всем известно, сколь определяющую роль в советской науке сыграли такие ученые, как Капица, Ландау, Курчатов, Королев, Несмеянов. Однако люди отнюдь не меньшего масштаба ушли в эмиграцию. Там они, как это им и положено, стали признанными лидерами, основателями новых научных направлений и новых отраслей промышленности. О них мы и стремились написать. Еще раз подчеркнем, что набор персоналий, о которых пойдет речь в этом сборнике, далеко не полон, и легко мог бы быть увеличен в два или три раза.

Приступая к перечислению героев книги, легче начать с тех, чью деятельность можно охарактеризовать очень кратко, буквально в нескольких словах. Тогда на первом месте должен стоять В. К. Зворыкин. Владимир Козьмич Зворыкин изобрел электронное телевидение. Да, именно так. Именно он создал передающую электронную трубку и дал ей знаковое название – иконоскоп. Он же создал в США в тридцатые годы первую в мире работающую систему телевидения, позволившую в 1936 году начать там регулярные телепередачи. Если принять во внимание роль, которую телевидение сегодня играет в мире, Зворыкина можно по праву считать одним из людей, определивших лицо двадцатого столетия. Недаром на специальном приеме, который был дан в его честь президентом США, Зворыкина назвали «самым ценным подарком, который был сделан Россией Соединенным Штатам».

Другая, также культовая, фигура – Игорь Иванович Сикорский. Этот человек создал современное вертолетостроение. Свой первый летающий вертолет он построил в Киеве в 1910 году в возрасте двадцати одного года. Его S-47 стал единственным боевым вертолетом, применявшимся во Второй мировой войне. В промежутке между этими датами Сикорский построил множество самолетов – сначала в России («Илья Муромец»), а потом и в США. И он первым в мире начал строить серийные вертолеты. В известном романе В. Аксенова «Остров Крым» фигурируют «Сикоры», состоящие на вооружении армии республики Свободного Крыма. Реально «Сикоры» (около двадцати моделей) составляют основу вертолетного флота США.

Надо сказать, что авиация и авиастроение были в большой чести в предреволюционной России. Авиация привлекала сердца многих молодых людей. Часть из них осталась в России, чтобы создать в будущем отечественную авиационную промышленность. Другая часть закономерно оказалась за рубежом. Перелистывая «Золотую книгу эмиграции», мы находим имена авиационных инженеров российского происхождения, совершенно неизвестных в России. Среди них – Окерман, Захарченко, Исламов, Картвел и, Корвин-Кру ковский, Сергиевский, Струков, Фандер-Флит.