— Интересное развитие событий, — сообщил им Мюллер. — Мне позвонил Шредер из Гранвиля. Штандартенфюрер СД Фогель материализовался у них на набережной в сопровождении молодой француженки и потребовал, чтобы их перевезли на Джерси. Они посадили женщину на «Виктора Гюго». Сам он идет с Дитрихом на S92.

— Но почему, господин капитан? — спросил Клейст. — Нам же не поступало никаких оповещений. Почему он прибывает?

— Дело дрянь, — сказал Мюллер. — Судя по словам Шредера, при нем мандат рейхсфюрера Гиммлера, завизированный самим фюрером.

— Боже мой! — воскликнул Грейзер.

— Так что, друзья мои, мы должны быть готовы к встрече. Вы собирались заняться проверкой пассажиров, когда конвой прибудет в Сент-Хелиер, так, Эрнст?

— Так точно, господин капитан.

— Мы с инспектором Клейстом присоединимся к вам. Какова бы ни была причина его появления здесь, я хочу быть в курсе событий. Увидимся позже.

Они вышли. Мюллер зажег сигарету и подошел к окну. Он испытывал возбуждение, какого не знал уже многие месяцы.

Сразу после одиннадцати Элен де Виль взяла поднос и поднялась в свою комнату по черной лестнице, которая вела прямо из кухни. Ни один из офицеров никогда не пользовался ею, держась строго отведенной им половины дома. Но как бы то ни было, она соблюдала осторожность. На подносе только одна чашка и все остальное только на одного человека. Если она решила поужинать в одиночестве у себя в комнате, это ее дело.

Элен вошла в свою спальню и заперла за собой дверь, подошла к книжным полкам, открыла тайный ход, вошла внутрь и закрыла его, прежде чем подниматься по узкой лестнице. Келсоу сидел в кровати, опираясь на подушки, и читал при свете керосиновой лампы. Окно было закрыто деревянными ставнями, занавешено тяжелыми шторами.

Он поднял голову и улыбнулся.

— Что мы там имеем?

— Не много. Чай, но, по крайней мере, настоящий и бутерброд с сыром. Теперь я сама делаю сыр, так что придется вам его хвалить. Что вы читаете?

— Одну из тех книг, что вы принесли. Элиот. Четыре квартета.

— Поэзия. Вы же инженер, да? — Она присела на кровать и закурила одну из Житан, полученных от Галлахера.

— Я, действительно, раньше не интересовался такими вещами, но эта война… — Он пожал плечами. — Полагаю, что подобно множеству других людей, я хочу получить ответы. Этот человек говорит: в моем конце мое начало. Но что между? Что это все значит?

— Что значит? Если догадаетесь, не забудьте и меня просветить. — Она увидела фотографию его жены и дочери на тумбочке у кровати и взяла ее. — Вы часто о них думаете?

— Постоянно. Они для меня — все. У нас действительно счастливый брак. Все хорошо. Я никогда не хотел ничего другого, но пришла война, и все испортила.

— Да, она имеет дурную привычку это делать.

— Но мне грех жаловаться. Удобная постель, хорошая еда и свет керосиновой лампы, придающий окружающему атмосферу старомодности.

— В этой части острова отключают электричество ровно в девять часов, — сказала Элен. — Я знаю людей, которые были бы рады этой керосиновой лампе.

— Неужели положение действительно такое тяжелое?

— Конечно. — В ее голосе послышались гневные нотки. — А чего вы, собственно, ожидали? Это везение, что вам досталась чашка чая. На острове пьют отвратительный суррогат, приготовленный из пастернака или листьев смородины. Можно попробовать еще желудовый кофе. Тоже не оставляет приятных воспоминаний.

— А продукты?

— Просто пришлось привыкнуть потреблять их в гораздо меньших количествах. То же самое с куревом. — Она кивнула на свою сигарету. — Эта настоящая, самый черный рынок. Но достать можно все, если знать нужных людей или иметь кучу денег. Богатым здесь по-прежнему неплохо. Просто банковские операции проводятся теперь не в фунтах, а в рейхсмарках. — Она улыбнулась. — Хотите знать, каково это жить в оккупации на Джерси?

— Было бы интересно.

— Скучно. — Она взбила ему подушки. — Я собираюсь спать.

— Завтра большой день, — сказал Келсоу.

— Если верить сообщению, которое передал Савари. — Она взяла поднос. — Постарайтесь немного поспать.

Орсини отдал Саре свою каюту. Она была крохотной. Шкаф, раковина и узкая койка. В ней было жарко и душно, шум работающего внизу двигателя вызывал головную боль. Она легла на койку, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Ей показалось, что корабль вздрогнул. Конечно, показалось. Сара села. В этот момент раздался взрыв.

После этого все происходило как бы в замедленном темпе. Корабль замер, словно в ожидании, затем его снова сильно тряхнуло. На этот раз взрыв породил дрожание стен. Сара закричала и попыталась встать, но пол выскользнул из-под ног, и ее швырнуло на дверь. Со шкафа упала рядом с ней ее сумочка. Сара автоматически взяла сумочку и ухватилась за ручку двери, но дверь была заперта. Сара лихорадочно дергала ручку, и вдруг дверь открылась так резко, что ее отбросило к противоположной стене.

В проеме двери стоял Орсини с диким выражением лица.

— Быстро! — скомандовал он. — Сейчас же! Нельзя терять ни секунды!

— Что случилось? — спросила она, но он уже схватил ее за руку и потащил за собой.

— Торпедная атака. Два попадания. У нас есть несколько минут. Старая кастрюля пойдет ко дну как камень.

Они поднялись по трапу в салон, который был пуст. Орсини снял штормовку и протянул Саре.

— Наденьте. — Она колебалась. Вдруг Сара осознала, что все еще держит свою сумочку. Она сделала то, что ей велели, и запихнула сумочку в один из больших карманов штормовки. Орсини резко продернул ее руки в спасательный жилет и завязал тесемки. Потом он тоже надел спасательный жилет и повел ее на палубу корабля.

Здесь царила неописуемая сумятица. Команда пыталась спустить на воду шлюпки, а над ними пулеметчики стреляли в темноту. Им отвечали огнем по мостику, где Савари выкрикивал команды. Потом он в ужасе вскрикнул и прыгнул через поручень, столкнув вниз несколько кип сена. Пушечные снаряды попали в одну из спасательных шлюпок, проделав в ней огромные дыры.

Орсини толкнул Сару вниз, за мешки с углем. В это время прогремел еще один взрыв, внутри корабля на этот раз, и часть кормовой палубы оторвалась, в ночь вырвалось пламя. Все судно резко накренилось на левый борт, и палубный груз пришел в движение. Мешки с углем, кипы сена скользили вниз к ограждению.

Катастрофа произошла так быстро, что не удалось спустить ни единой шлюпки. Люди вслед за Савари стали прыгать за борт. Орсини дернулся, потеряв равновесие, Сара упала на спину, чувствуя, что соскальзывает вниз по палубе, вот над ней возник поручень, и она оказалась уже в воде.

Е-бот, в считанные секунды набрав максимальную скорость, рванулся вперед сразу после первого взрыва. Дитрих в очках ночного видения сканировал окружающее темное пространство. Мартиньи едва удалось удержаться на ногах при неожиданном рывке вперед, и теперь он мертвой хваткой вцепился в поручни.

— Что это было?

— Не могу сказать с уверенностью, — ответил Дитрих, но вот в пятистах ярдах впереди в ночь выплеснулось пламя. Дитрих сфокусировал взгляд на «Викторе Гюго». Темный силуэт промелькнул на фоне освещенного пространства, потом еще один. — Британские торпедные катера. Они подбили «Гюго».

Дитрих нажал кнопку, включив сигнал боевой тревоги, и ужасный вой сирены перекрыл шум, работающего на предельных оборотах двигателя Мерседес-Бенц. Зенитное орудие Бофорса и носовая пушка открыли огонь. Темноту прочертили дуги, следы трассирующих снарядов.

Мартиньи мог думать только о Саре. Он схватил Дитриха за рукав.

— На этом судне люди, мы должны им помочь.

— Потом! — Дитрих повел плечом, стряхивая его руку. — Это работа. Не мешайте.

Сара лихорадочно работала руками и ногами, чтобы отплыть возможно дальше от «Виктора Гюго», который продолжал наклоняться. На воде со стороны кормы расплывалось пятно горящего топлива, множество людей прилагали невероятные усилия, чтобы отплыть от непреклонно надвигавшегося огня. Вот один человек уже оказался в огне. Сара услышала его крик.