– Боюсь, что в нашем случае это едва ли подойдет.

– Или, может быть, они захотят моего пастернакового вина? Я с большим удовольствием…

– Ха! – сказал Крачли. Затем ткнул большим пальцем в сторону бутылки в руках Бантера. – А почем то, что ихняя светлость предпочитают?

Больше Бантеру было не вынести. Он шагнул к двери.

– Двести четыре шиллинга за дюжину!

– Итишь! – сказал Крачли.

Мисс Твиттертон не поверила ушам:

– Дюжину чего?

– Бутылок! – сказал Бантер. Он вышел, решительно хлопнув дверью. Плечи его поникли, дух был поколеблен.

Мисс Твиттертон, быстро посчитав на пальцах, в смятении обернулась к Крачли. Тот стоял, насмешливо улыбаясь и больше не делая попыток увильнуть от разговора.

– Двести четыре… это же семнадцать шиллингов бутылка! Это… это безнравственно!

– Да. Не нашего с тобой полета птица, да? Ишь! Он-то запросто может вынуть из кармана сорок фунтов, от него не убудет. Да только не вынет!

Он подошел к камину и красноречиво сплюнул в огонь.

– Но, Фрэнк! Не надо так озлобляться. Нельзя же ждать, что лорд Питер…

– “Лорд Питер”! Кто ты такая, чтоб звать его по-домашнему? Возомнила себя невесть кем!

– Так его положено называть, – выпрямилась мисс Твиттертон. – Я прекрасно знаю, как обращаться к титулованным особам.

– Что да то да! – саркастически ответил садовник. – В лучшем виде. И его чертову камердинеру “мистер” говоришь. Ты кончай с этим, девочка моя. Тебе он “милорд”, как и всем нам… Хоть мамаша твоя была учительша, да папаша-то коров пас у Теда Бейкера. И раз уж она с ним связалась, то тебе теперь чваниться не с чего.

– Я убеждена, – голос мисс Твиттертон дрожал, – что уж от кого, а от тебя я подобные вещи выслушивать не обязана.

Крачли набычился:

– Вот оно что, да? По-твоему, ты вроде как себя унижаешь, когда со мной якшаешься? Хорошо! Иди и целуйся с господами. “Лорд Питер”!

Он сунул руки глубоко в карманы и сердито прошагал к окну. Он так явно хотел затеять ссору, что даже мисс Твиттертон не могла этого не заметить. Причина была очевидна. На свою беду, она игриво погрозила пальцем:

– Фрэнк, Фрэнк, какой ты дурачок! Ты, кажется, ревнуешь!

– Ревную?! – Он уставился на нее и засмеялся, показав все зубы. Смех был не из приятных. – Отлично! Забавная мысль! Что, принялась его светлости глазки строить?

– Фрэнк! Он женатый человек, что ты такое говоришь?

– Еще б не женатый. Связан по рукам и ногам. Сунул голову прямо в петлю. “Да, дорогой!”, “Нет, дорогая!”, “Обними меня скорей, дорогой”. Прелестно!

Мисс Твиттертон считала, что да, прелестно, и так и сказала:

– Конечно, это прекрасно, когда два человека так преданы друг другу.

– Любовь в высшем обществе. А ты хочешь на ее место, правда?

– Ты думаешь, я хотела бы с кем-то поменяться местами?! – вскричала мисс Твиттертон. – Но, Фрэнк! Если бы только мы с тобой могли скорей пожениться…

– Ага! – удовлетворенно сказал Крачли. – Да ведь дядюшка Ноукс сунул палку в это колесо.

– Ох, я весь день ищу тебя, чтобы обсудить, как нам быть дальше.

– Нам?

– Я не о себе пекусь, Фрэнк. Я ради тебя будут работать не разгибаясь.

– И кукиш с маслом заработаешь. А как же мой гаражец? Кабы ты тут не лебезила, я б уж давно выколотил из старого черта свои сорок фунтов.

Мисс Твиттертон дрогнула под его гневным взглядом.

– Пожалуйста, не сердись на меня. Никто из нас не мог этого знать. И что самое ужасное…

– Что там еще?

– Я… я… я немножко откладывала. По чуть-чуть. У меня в сберегательной кассе было почти пятьдесят фунтов.

– Пятьдесят? – переспросил Крачли, слегка смягчившись. – Хорошее “немножко”.

– Я собиралась вложить их в гараж. Хотела сделать тебе сюрприз…

– Ну и что с ними стряслось? – При виде ее умоляющих глаз и дрожащих костлявых рук он снова начал раздражаться. – Почта разорилась?

– Я… я одолжила их дяде. Он сказал, ему не хватает – кто-то не заплатил по счетам…

– Но у тебя же ведь есть расписка, – нетерпеливо и взволнованно сказал Крачли. – Это твои деньги. Они не имеют права их захапать. Ты их вернешь – у тебя расписка есть. Давай ее мне, я поговорю с этим Макбрай-дом. Это, по крайней мере, покроет мои сорок фунтов.

– Но я и не подумала просить у дяди расписку. Мы же родня. Я не могла.

– Не подумала?.. Никакого документа?! Вот же блаженная дура!

– Фрэнк, дорогой. Мне так жаль. Кажется, все на свете пошло не так. Но ты бы и сам подумать не мог, а я – тем более…

– Угу. Я-то сделал бы все по-другому, можешь мне поверить.

Он скрипнул зубами и пнул пяткой полено в очаге, так что полетели искры.

Мисс Твиттертон смотрела на него с несчастным видом. Затем в ней зажглась новая надежда.

– Послушай, Фрэнк! Может быть, лорд Питер одолжит тебе денег на гараж? Он ведь так богат.

Крачли это обдумал. Для него “богач” означало “слабак”. Возможно, если он произведет хорошее впечатление… хотя для этого придется пресмыкаться перед титулом.

– Факт. Этот может.

Мисс Твиттертон порозовела. Ей представилось, что возможность уже стала реальностью. Мечты уносили ее в радужное будущее.

– Конечно одолжит. И мы сразу сможем пожениться, поселимся в том коттедже на углу – помнишь, на шоссе, ты еще сказал, что там будет останавливаться много машин. А я бы вносила свою лепту. Мои палевые орпингтоны…

– Вечно ты со своими орпингтонами!

– И я могу давать уроки игры на фортепиано. Ученики найдутся. Малышка Элси, дочка начальника станции…

– К чертям малышку Элси! Слушай сюда, Эгги, пора нам все прояснить. Когда мы собирались ожениться и получить денежки твоего дяди – это одно дело. Это бизнес. Но если твоих денег не будет, все отменяется. Поняла?

Мисс Твиттертон издала слабое блеяние. Он продолжил без обиняков:

– Мужчине, который начинает жить, нужна жена, так? Славная цыпочка, чтоб было к кому домой идти. Чтоб было за что подержаться. А не тощая старая курица с выводком палевых орпингтонов.

– Как ты можешь так говорить?

Он грубо схватил ее за плечо и развернул лицом к зеркалу с нарисованными розами.

– Посмотри на себя, дура старая! Это ж все равно что на бабке жениться.

Она отпрянула назад, и он оттолкнул ее прочь.

– Изводишь меня хуже училки: “Фрэнк, следи за манерами” да “говори правильно”! И перед его светлостью подхалимничаешь: “Фрэнк такой умный” – тьфу! Дураком меня выставила.

– Я только хотела помочь тебе достичь успеха.

– Ага, хвасталась мной, будто я твоя вещь. Небось мечтаешь взять меня в спальню, как свой серебряный чайник, – и толку тебе от меня там будет как от чайника.

Мисс Твиттертон зажала уши руками.

– Я не буду слушать – ты с ума сошел. Ты…

– Думала купить меня дядюшкиными деньгами? Ну и где они?

– Почему ты со мной так жесток? После всего, что для тебя сделала?

– Наделала ты много чего. Выставила меня на посмешище, втянула в такую катавасию… На всех перекрестках вопила, мол, мы только и ждем, когда викарий объявит день свадьбы…

– Я никому ни слова не сказала. Честно, честно, никому!

– Да неужто? А чего тогда Раддлиха болтает?

– А если и сказала, – крикнула мисс Твиттертон в приступе отчаянной храбрости, – почему бы и нет? Ты мне все время твердил, что я тебе нравлюсь. Ты так говорил! Ты говорил.

– Мало ли что…

– Но ты правда это говорил. Не может быть, чтоб ты был таким жестоким! Ты не знаешь, ты не знаешь… Ну Фрэнк, пожалуйста! Милый Фрэнк, я знаю, ты пережил ужасное разочарование, но ты не можешь всерьез… не можешь! Я… я… О Фрэнк, пожалей меня, я так тебя люблю.

В исступленной мольбе она бросилась ему на шею. От прикосновения ее мокрых щек и жилистого тела он пришел в дикую ярость.

– Отлезь от меня, иди к черту! Убери свои куриные лапы! Заткнись! Видеть тебя тошно.

Он оторвал мисс Твиттертон от себя и с силой швырнул на диван. Она ушиблась, шляпка гротескно съехала на одно ухо. Крачли с торжеством любовался ее нелепой беспомощностью и слезливым унижением, и тут у ворот раздался и замер глубокий рев выхлопной трубы “даймлера”. Щелкнула задвижка, послышались шаги на дорожке. Мисс Твиттертон, всхлипывая и судорожно глотая воздух, искала носовой платок.