Для Фостера это было чересчур, и больше молчать он не мог. Он объяснил, что предлагал помощь и добрый совет, когда Селлон надумал жениться, однако не заметил никакой благодарности.

– Я сказал ему, что он делает глупость и что эта девчонка его погубит.

– Вот как? – спокойно ответил Кирк. – Ну, тогда неудивительно, что он не обратился к вам, когда попал в переплет. Я и сам бы не пришел к вам на его месте. Видите ли, Фостер, когда молодой парень на что-то решился, ни к чему обзывать его избранницу. Этим вы только отношения испортите и поставите себя в такое положение, из которого ничего хорошего не выйдет. Как я ухаживал за миссис К., я бы ни слова против нее слушать не стал, хоть от самого главного констебля. Ни за что. Просто поставьте себя на его место.

Сержант Фостер кратко ответил, что не может поставить себя на место человека, натворившего глупостей из-за юбки, – и еще менее может понять присвоение чужих денег, нарушение служебного долга и неспособность написать нормальный рапорт своему непосредственному начальнику.

– Я ничего не смог разобрать в рапорте Селлона. Он его принес, но так и не доложился толком Дэвидсону, который дежурил в участке, а теперь куда-то подевался и никто его не может найти.

– Это как?

– Он не вернулся домой, – сообщил сержант Фостер, – не звонил и ничего не передавал. Не удивлюсь, если он сбежал.

– Он в пять вечера был здесь и искал меня, – сказал несчастный Кирк. – Принес рапорт из Пэгфорда.

– Он написал его в участке, как мне доложили, – ответил Фостер. – И оставил кучу стенографических заметок, которые сейчас перепечатывают. Дэвидсон говорит, что они неполные. Я думаю, они обрываются там, где…

– А вы чего хотите? – прервал его Кирк. – Не думаете же вы, что он станет записывать собственное признание? Бросьте… Меня другое беспокоит: если он был здесь в пять, то мы должны были его встретить на пути отсюда в Пэгглхэм, раз уж он направлялся домой. Надеюсь, он не натворит глупостей. Только этого нам не хватало. Может, он сел на автобус – но где тогда его велосипед?

– Если он и сел на автобус, то до дома он на нем не доехал, – мрачно сказал сержант.

– Его жена, наверно, волнуется. Пожалуй, надо нам с этим разобраться. Мы же не хотим, чтобы стряслось какое-нибудь несчастье. И куда он мог деться? Садитесь на велосипед – хотя нет, так не пойдет, это слишком долго, и у вас выдался тяжелый день. Я пошлю Харта на мотоцикле выяснить, видел ли кто-нибудь Селлона возле пиллингтонской дороги – там сплошные леса… и река…

– Вы же не думаете?..

– Я не знаю, что и думать. Отправлюсь проведать его жену. Вас подвезти? Велосипед можно будет завтра прислать, а в Пэгглхэме вы сядете на автобус.

Сержант Фостер не смог найти ничего обидного в этом предложении, хотя его голос и звучал оскорбленно. Похоже, все будут прыгать вокруг Селлона, и послушать Кирка, так при любом развитии событий виноват окажется он, Фостер. Кирк с облегчением увидел, что перед самым Пэгглхэмом они обогнали местный автобус, – теперь он мог высадить своего аскетического товарища и не идти к Селлону вместе с ним.

Он застал миссис Селлон, как выразилась бы миссис Раддл, “в чувствах”. Она была готова упасть в обморок от страха, когда открыла ему дверь, и, по-видимому, только что плакала. Это оказалась хрупкая светловолосая женщина, на вид беззащитная и оттого еще более привлекательная. Кирк заметил, с раздражением и умилением одновременно, что на подходе еще один ребенок. Она предложила ему войти, извиняясь за состояние комнаты, где действительно был некоторый беспорядок. Двухлетний мальчик, чье появление на свет и стало косвенной причиной всех несчастий Селлона, шумно носился по дому, таская за собой деревянную лошадку на скрипучих колесах. Стол уже давно был накрыт для чаепития.

– Джо еще не пришел? – довольно приветливо спросил Кирк.

– Нет, – сказала миссис Селлон. – Не знаю, что с ним случилось. Ой, Артур, потише, пожалуйста! Его весь день нет, и ужин стынет… Ох, мистер Кирк! Джо не попал в беду? Марта Раддл такое рассказывала… Артур! Плохой мальчик, если не перестанешь, я заберу лошадку.

Кирк схватил Артура и твердо зажал его между своими массивными коленями.

– Веди себя хорошо, – велел он. – А подрос-то как! Скоро хлопотно с ним будет. Вот что, миссис Селлон, – я хотел поговорить с вами про Джо.

Как местный житель – уроженец Грейт-Пэгфорда – Кирк пользовался некоторым преимуществом. До этого он видел миссис Селлон два или три раза, но, по крайней мере, он был не совсем чужой и потому она не так его боялась. Миссис Селлон сочла возможным поделиться с ним своими горестями и бедами. Как Кирк и подозревал, она знала про Ноукса и пропавший бумажник. Конечно, муж не рассказал ей об этом сразу, но позже, когда еженедельные платежи Ноуксу стали сильно сказываться на семейном бюджете, она “вытянула” из него всю историю. С тех пор она все боялась, как бы не случилось чего-то ужасного. А потом, ровно неделю назад, Джо должен был пойти и сказать Ноуксу, что на этой неделе он не может заплатить. Он вернулся “весь страшный” и сказал, что “теперь им конец”. Он всю неделю “как-то странно себя вел”, а теперь мистер Ноукс мертв, Джо пропал, Марта Раддл сказала ей, что была ужасная ссора, и “ах, я не знаю, мистер Кирк, я так боюсь, что он чего-нибудь натворил”.

Кирк, со всем возможным тактом, спросил, не рассказывал ли ей Джо что-нибудь про свою ссору с Ноуксом. В общем-то нет. Он только сказал, что мистер Ноукс не желает ничего слушать и все кончено. На вопросы не отвечал – было похоже, что ему все безразлично. Потом он вдруг заявил, что хорошо бы все бросить и уехать к старшему брату в Канаду, и спросил, поедет ли она с ним. Она сказала: да боже мой, Джо, не станет же мистер Ноукс доносить на тебя, ведь столько времени прошло – это же позор, и после того, как мы столько заплатили! Джо только мрачно сказал: ну, завтра увидишь. А потом сел, обхватив голову, и ничего от него было не добиться. На следующий день они услышали, что мистер Ноукс уехал. Она боялась, что он поехал в Броксфорд доносить на Джо, но ничего не случилось, и муж слегка повеселел. А потом, сегодня утром, она услыхала, что Ноукс мертв, и ей настолько легче стало, что вы и представить себе не можете. А теперь Джо куда-то пропал, пришла Марта Раддл и всякого наговорила – и раз мистер Кирк знает о бумажнике, она поняла, что это открылось, и, господи, что же ей делать и где же Джо?

Все это звучало весьма неутешительно для Кирка. Его бы очень обрадовало, если бы Джо открыто поговорил со своей женой о ссоре. И ему крайне не понравилось упоминание брата в Канаде. Если Селлон действительно избавился от Ноукса, у него были примерно такие же шансы сбежать в Канаду, как стать королем Каннибальских островов, и, подумав, он бы это осознал, но то, что первый безотчетный импульс был бежать из страны, не сулило ничего хорошего. Тут Кирк понял, что, кто бы ни совершил убийство, ему после этого пришлось весьма непросто. Крайне маловероятно, что убийца сам сбросил Ноукса по лестнице в погреб – иначе почему бы дверь была открыта? Убийца, ударив Ноукса и считая, что покончил с ним, ожидал – но чего? Скажем, если он напал на Ноукса в гостиной, кухне или еще где-то на первом этаже, тело могли бы заметить, как только кто-то заглянул бы в окно – миссис Раддл, или почтальон, или любопытный деревенский парень, или викарий во время одного из своих визитов. Или Эгги Твиттертон могла заехать навестить дядюшку.

Тело могли обнаружить в любой момент. Какой-то бедолага (Кирк на миг пожалел преступника) целую неделю сидел как на иголках и недоумевал! Тело должны были обнаружить самое позднее в следующую среду (то есть сегодня), потому что Крачли приходил раз в неделю. Если, конечно, убийца знал об этом, а не знать было трудно, если только убийцей не окажется кто-то чужой, какой-нибудь захожий бродяга, и как бы это было хорошо!

(Обдумывая все это, Кирк продолжал в своей неторопливой манере утешать миссис Селлон, говоря, что Джо могли вызвать на какое-то неожиданное происшествие, что он послал полицейского на поиски, что констебль в форме не может просто так пропасть, что незачем воображать себе всякие ужасы.)