Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Хор все так же могуч? – спросила Гарриет. – Вы помните, как однажды ездили с ним в Грейт-Пэгфорд на Праздник урожая? Я потом сидела рядом с вами за чаем у священника, и мы подробно обсуждали церковную музыку. Вы все еще поете старого доброго фамажорного Баннета?

Она напела первые ноты. Мистер Паффет, который все это время не привлекал к себе внимания и в этот момент помогал Крачли протирать листья фикусов, поднял глаза и могучим рыком поддержал мелодию.

– Ах! – сказал польщенный мистер Гудакр. – Мы далеко продвинулись. Мы перешли к до-мажорному Стэнфорду. И на последнем Празднике урожая мы с большим успехом исполнили хор “Аллилуйя”.

– Аллилуйя! – Мистер Паффет издал громоподобную трель. – Аллилуйя! Ал-ли-луй-я!

– Том, – сконфуженно сказал викарий, – один из самых увлеченных моих хористов. И Фрэнк тоже.

Мисс Твиттертон взглянула на Крачли, словно готовясь осадить его, если он приступит к песнопениям. Она с облегчением увидела, что он отделился от мистера Паффета и поднимается на стремянку, чтобы завести часы.

– А мисс Твиттертон, разумеется, восседает за органом, – добавил мистер Гудакр.

Мисс Твиттертон слегка улыбнулась и посмотрела на свои пальцы.

– Но, – продолжил викарий, – нам очень нужны новые мехи. В старых уже заплата на заплате, и после того, как мы поставили новые язычки, они совсем не справляются. Хор “Аллилуйя” обнажил наши слабые стороны. Честно говоря, воздух вообще не шел.

– Я оказалась в таком затруднительном положении, – вставила мисс Твиттертон. – Совсем не представляла, что делать.

– Мисс Твиттертон следует избавить от затруднений любой ценой, – сказал Питер, доставая бумажник.

– Ой, подумать только! – воскликнул викарий. – Я… честно говоря… мне очень стыдно… вы так добры… такая большая сумма. может быть, вы захотите взглянуть на программу концерта. Подумать только! – Его лицо зажглось детской радостью. – Знаете, я так давно не держал в руках настоящую банкноту.

Гарриет увидела, как все в комнате застыли на миг, словно околдованные хрустом куска бумаги между пальцами викария. Мисс Твиттертон открыла рот от удивления; мистер Паффет остановился посреди работы с губкой в руке; Крачли, выходивший из комнаты со стремянкой на плече, обернулся, чтобы увидеть чудо; мистер Гудакр с восхищенной улыбкой на губах; несколько смущенный Питер, похожий на доброго дядюшку, подарившего приютским детям нового мишку… Они могли бы так позировать для обложки триллера “Банкноты в приходе”.

Затем Питер сказал некстати:

– Ну что вы, не за что.

Он поднял программу концерта, которую викарий уронил, вертя в руках банкноту, и остановившееся движение потекло дальше, как в кино. Мисс Твиттертон тихо, по-дамски кашлянула, Крачли вышел, мистер Паффет уронил губку в лейку, а викарий аккуратно убрал десятифунтовую банкноту в карман и внес сумму пожертвования в маленькую черную записную книжку.

– Это будет грандиозный концерт, – сказала Гарриет, заглядывая мужу через плечо. – Когда он? Будем ли мы здесь?

– Двадцать седьмого октября, – ответил Питер. – Разумеется, будем. Наверняка.

– Отлично, – согласилась Гарриет и улыбнулась викарию.

Какие бы фантастические картины совместной жизни с Питером ни рисовало ее воображение, ни одна из них не включала посещения деревенского концерта. Но конечно же они пойдут. Теперь она поняла, почему, несмотря на всю его переменчивость, светские причуды, тонкие недомолвки и непонятные увлечения, он всегда казался ей абсолютно надежным. Все дело в том, что он принадлежал к строго упорядоченному обществу. В отличие от большинства ее друзей, он говорил на языке, понятном ей с детства.

В Лондоне любой мог сделать что угодно или стать кем угодно. Но в деревне – не важно какой – они все неизменно оставались самими собой: священник, органистка, трубочист, сын герцога и дочь врача, – перемещаясь по отведенным им клеткам, как шахматные фигуры. Она испытала непонятное возбуждение. Ей подумалось: “Я замужем за самой Англией”, – и она крепче сжала его руку.

Безмятежная Англия, не подозревая о своем символическом значении, ответила пожатием локтя.

– Прекрасно! – от всего сердца сказал лорд Питер. – Фортепианное соло, мисс Твиттертон – это ни в коем случае нельзя пропустить. Преподобный Саймон Гудакр с песней “Гибрий Критянин”[94] – крепкая, мужская вещь, падре. Народные и матросские песни в исполнении хора.

(Он решил, что жена своими ласками показывает, что ей тоже нравится программа концерта. И в самом деле их мысли были не так далеки, поскольку он думал: ничего не меняется! “Гибрий Критянин”! В моем детстве ее пел второй священник – “Своим мечом пашу, и жну, и сею” – кроткое создание, которое мухи не обидит… Выпускник Мертона, кажется, или Корпуса?..[95] С баритоном, совершенно неожиданным при его тщедушном сложении. Он еще влюбился в нашу гувернантку…)

“Шенандоа”, “Рио-Гранде”, “В дальней Демераре”. Питер оглядел зачехленную комнату:

– Вот так мы себя и чувствуем. Это песня для нас, Гарриет.

Он запел:

– Вот мы сидим, как птицы в зарослях. Коллективное помешательство, подумала Гарриет, вступая:

– Птицы в зарослях.

Мистер Паффет не утерпел и присоединил свой рев:

– ПТИЦЫ в зарослях.

Викарий тоже не остался в стороне:

– Вот мы сидим, как птицы в зарослях, в дальней Демераре!

Даже мисс Твиттертон присоединила свое чириканье к последней строке.

А тот старик, он взял и помер, пам-пам-ля,
Взял и помер-помер,
Взял и помер-помер,
Тот старик, он взял и помер-пам-пам
В дальней Демераре!

(Это было как в том непонятно чьем стишке: “Вдруг все запели”.)

И вот мы сидим, как птицы в зарослях,
Птицы в зарослях,
Птицы в зарослях,
И вот мы сидим, как птицы в зарослях,
В дальней Демераре!

– Браво! – сказал Питер.

– Да, – проговорил мистер Гудакр, – мы исполнили это с большим воодушевлением.

– Ах! – вздохнул мистер Паффет. – Ничто так от бед не отвлекает, как хорошая песня. Правда, м’лорд?

– Правда! – сказал Питер. – Заботы, прочь![96]Eructavit cor meum[97].

– Что вы, что вы, – возразил викарий, – рано еще говорить о бедах, мои дорогие молодожены.

– Когда человек женится, – изрек мистер Паффет, – тут-то его беды и начинаются. Например, дети. Или окаменелая сажа.

– Окаменелая сажа? – спросил викарий, как будто он впервые задумался, а что делает мистер Паффет в этом домашнем хоре. – Ах да, Том, у тебя, похоже, небольшая беда с дымоходом мистера Ноукса, то есть лорда Питера. В чем с ним дело?

– Там, кажется, что-то ужасное, – сказал хозяин дома.

– Ничего подобного, – с укором возразил мистер Паффет. – Просто сажа. Закаменелая сажа. От небрежения.

– Я уверена, – проблеяла мисс Твиттертон, – что…

– Не виню никого из присутствующих, – перебил ее мистер Паффет. – Я сочувствую мисс Твиттертон и сочувствую его светлости. Так закаменела, что штоком не проткнешь.

– Беда, беда! – воскликнул викарий. Он собрался с духом, чтобы, как подобает его сану, вступить в борьбу с бедами своего прихода. – У одного моего друга была большая беда с окаменелой сажей. Но я смог помочь ему старинным способом. Я вот подумал. подумал. не здесь ли миссис Раддл? Бесценная миссис Раддл?

Гарриет, не найдя в вежливо бесстрастном лице Питера никакого намека, пошла звать миссис Раддл, которую викарий сразу же взял в оборот.

вернуться

94

Песня Джеймса Уильяма Эллиотта (1833–1915) на слова Томаса Кэмпбелла (1777–1844), представляющие собой перевод застольной песни античного поэта Гибрия Критянина.

вернуться

95

Мертон, Корпус (Корпус-Кристи) – оксфордские колледжи.

вернуться

96

Эта фраза начинает английскую народную песню, в 1935 году свой вариант музыки к ней написал Бенджамин Бриттен.

вернуться

97

“Излилось из сердца моего” (лат.) – начало 45-го псалма (в Синодальном переводе 44-го).

24
{"b":"281775","o":1}