— Сандрин, я вовсе не собирался огорчать тебя. Просто твоя мать привычна к этой работе.

— А я нет? — гневно продолжала Сандрин. — Что ж ты думаешь, если я провела пять лет в Париже, то забыла, как носят дрова? — Сандрин взяла полено из рук матери и бережно обняла ее за плечи. — Ты что, думаешь я забыла, что моя мать Черноногая и что во мне тоже течет кровь Черноногих?

— Сандрин, я все-таки твой отец, а ты грубишь мне. А как же твой жених? Подумай об Алене!

— А что Ален? Ты боишься, что он не женится на мне, потому что я полукровка?

— Сандрин! — закричал Люк. — Никогда не говори так о себе.

— Хватит, дочка, — проговорила Проливающая Слезы, тихо и нежно пожимая руку дочери.

— Нет, вовсе нет. Мама, дай нашу одежду — я переоденусь. Мы должны навестить дедушку.

— Ты не сделаешь этого, черт побери! — пробормотал Люк, отрицательно качая головой.

— Я поеду с тобой, Сандрин, — успокоительно проговорил Ален.

— Нет, я хочу съездить с матерью.

— Но не опасно ли это? — спросил Ален, глядя на Люка.

— Да, это опасно, и я запрещаю.

— Ты не можешь этого запретить, отец. Я уже взрослая.

Сандрин прошла в свою комнату, открыла гардероб. Вытащила одну из своих прежних одежек. Быстро сняла дорогой наряд и надела костюм из мягкой кожи. Она не слишком изменилась за пять лет, разве что чуть подросла и пополнела в груди, но костюм все равно сидел на ней отлично. Потом сбросила свои парижские ботинки и надела доходящие до колен мокасины. Распустила волосы, быстро зачесала их назад, стянув ремешком из сыромятной кожи. Затем взяла тяжелый буйволовый плащ — нашла его на дне гардероба. Набросив его на плечи, Сандрин пошла было в гостиную, но что-то остановило ее. Ах, кольцо, которое ей подарил Ален! Она сняла его и положила в ящик. Сверкающий изумруд сейчас неуместен. Сандрин прошла в кухню. Отец и Ален стояли у печи. Отец смотрел на огонь. Заметив ее, он повернулся.

— Надо поговорить, Сандрин.

— Мы поговорим, когда я вернусь. Она подошла к Алену, делая вид, что не замечает, как он удивлен ее новым обликом.

— Извини, что я тебя оставляю на время, Ален, но я должна навестить дедушку и двоюродного брата.

— Может быть, мне поехать с тобой, дорогая?

— Нет, я хочу поехать с мамой. Я не видела ее пять лет. Пожалуйста, пойми меня правильно.

— Я постараюсь, дорогая, — проговорил Ален, целуя ее в щеку. Руки его коснулись ее талии.

Сандрин ощутила тепло его прикосновения и поняла, что ее свободный наряд возбудил его: ведь он привык видеть женщин, скрытых под несколькими слоями тканей. А ее кожаный наряд только подчеркивал фигуру. Сандрин подошла к отцу.

— Я слышала французский пять лет. Теперь я чувствую потребность пообщаться с народом моей матери. Ты понимаешь?

Люк неохотно кивнул в ответ.

— Я никогда не думал о твоей матери, как о рабыне. Ты же это знаешь, Сандрин.

— Тогда ты хорошо сделаешь, если скажешь ей об этом, папа, — мягко проговорила Сандрин, целуя его. Когда в комнату вошла Проливающая Слезы, Сандрин взяла ее за руку и сказала отцу. — Мы вернемся через денек-другой. У вас двоих будет время поближе познакомиться друг с другом.

Сандрин пошла в конюшню. Там она закрепила плащ на плечах, пока кузнец, мистер Килер, седлал лошадей. Он засыпал ее вопросами о Париже, и Сандрин отвечала ему смеясь, когда он недоверчиво качал головой. Поблагодарив его, она направилась к изгороди, ведя лошадей под уздцы. Мать уже ждала ее там. Сев на лошадей, они поехали на север. Сандрин заметила, что мистер Килер положил винтовку в притороченный к седлу мешок. Черноногая она или нет, но на индейских территориях всегда существует опасность.

Сандрин и Проливающая Слезы ехали молча, но только сейчас, впервые с той минуты, как она увидела мать, Сандрин чувствовала себя спокойно и уверенно. На лице матери тоже была только умиротворенность.

Холодный воздух обжигал легкие, но дышалось хорошо. Сандрин так не хватало здешних зим, не хватало чистой снежной пелены, покрывающей землю. Она часто вспоминала, как сидела с родителями у огня, пила горячий чай, играла в карты или читала книги. Париж был развлечением, а дом был здесь.

Они проезжали через сосняк, сбивая снег с густых веток. Сандрин увидела оленьи следы и представила себе, как это животное прыгало по снегу. Она подняла голову и глубоко вздохнула. В холодном воздухе чувствовался едва уловимый запах древесного дыма.

Как давно она не сидела у костра своего деда!

Сандрин направила лошадь вслед за матерью по виднеющемуся между деревьями следу. Она ездила по этой тропе сколько себя помнила, и это узнавание доставляло ей удовольствие. Они ехали через заснеженный лес, пока не пропал этот след. Черноногие всегда меняли свой путь в деревню: иногда ехали прямо, иногда кружили, чтобы сбить со следа врагов.

Сандрин почувствовала, как оживилась мать задолго до того, как показались вигвамы дедушкиной деревни. От костров вился вверх дымок, женщины мелькали между хижинами, дети играли несмотря на мороз. Боевые лошади были стреножены рядом с вигвамами, другие были в загоне за деревней.

Внезапно громко залаяли собаки, и так же внезапно появились вооруженные мужчины. Узнав Проливающую Слезы и Сандрин, мужчины взглянули на них с любопытством и исчезли так же быстро, как и появились. Навстречу вышли женщины и остановились в ожидании. Когда Сандрин слезла с лошади, они окружили ее, обнимали, улыбались и спрашивали, что же там, за» большой водой «. Сандрин рассказала им как могла о большой деревне с вигвамами, выстроенными из камня, об одеждах, которые носят тамошние женщины, помня, что женщины племени Черноногих тоже любят цветастые одежды и украшения. Вдруг Сандрин увидела, как к их группе приближается какая-то женщина. Вот она остановилась, а затем побежала вперед. Это была Рыжая Олениха.

— Глазам своим не верю, — проговорила она, кладя руки на плечи Сандрин.

— Какая ты красивая. — Сандрин глядела на миловидное лицо Рыжей Оленихи. Потом обняла подругу и погладила ее волосы. — Мне тебя недоставало. Мне не хватало наших разговоров.

— Мне тоже тебя не хватало, сестрица, — проговорила Рыжая Олениха. — Как ты изменилась, Яркая Звезда.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты была девочкой, когда уезжала от нас, а вернулась женщиной.

— Это плохо? — спросила Сандрин. Рыжая Олениха покачала головой.

— Нет, это хорошо. Но есть еще что-то. Сандрин с недоумением смотрела на подругу.

— В твоих глазах. Яркая Звезда, грусть, которой раньше не было.

Сандрин отвела взгляд — ну вот, сначала мать, теперь Рыжая Олениха. Неужели все заметили, что она изменилась?

— Ладно, расскажи-ка мне о каноэ, на котором ты переехала через» большую воду «, — попросила Рыжая Олениха.

Сандрин улыбнулась, так как все женщины подошли к ней поближе.

— Это каноэ, на котором может поместиться целая деревня. — Женщины смотрели на нее с недоверием. — И на нем есть несколько уровней. — Сандрин вытянула руку над головой. — Здесь верх, место, где вы можете гулять и смотреть на воду. А вот здесь, — Сандрин держала руку около головы, но чуть ниже, — здесь место, где спят. — Сандрин опустила руку до земли. — А внизу место, где держат еду и другие запасы.

— Как долго ты была на» большой воде «, Яркая Звезда!

— Когда Сандрин ответила, то услышала, как женщины удивленно вздохнули.

— Пойдем, дочка, — сказала Проливающая Слезы, беря Сандрин под локоть. — Ты сможешь рассказать о своих приключениях позже. А теперь надо навестить дедушку.

— Я зайду в твой вигвам, — пообещала Сандрин Рыжей Оленихе уходя.

— Они готовы стоять здесь весь день, — проговорила мать. — Иногда я думаю, делают ли они вообще что-нибудь.

Сандрин улыбнулась и взяла ее за руку. Они подошли к вигваму, и Сандрин подождала, пока мать попросит разрешения войти. Она стояла и разглядывала нарисованное на шкурах, которыми была покрыта хижина, синее солнце и множество батальных сцен.